Смертельный танец - Гамильтон Лорел Кей - Страница 3

• Предыдущая
• 3/90
• Следующая

– Можно называть вас Анита? – спросил он.

Я подумала и пожала плечами:

– Почему бы и нет?

– Не волнуйтесь насчет денег, – сказал Сабин. – У меня их много, как бы мало толку мне от них ни было.

– А как твоя любимая женщина перенесла изменения твоей внешности? – спросил Жан-Клод.

Сабин посмотрел на него, и дружелюбным этот взгляд нельзя было назвать.

– Она находит это отвратительным, как и я. Она ощущает огромную вину. Она не бросила меня и не осталась со мной.

– Вы живете уже около семисот лет, – сказала я. – Зачем было все бросать ради женщины?

Сабин повернулся ко мне, и полоска слизи потекла по его лицу, как черная слеза.

– Вы спрашиваете меня, стоило ли оно того, миз Блейк?

Я покачала головой:

– Это совершенно не мое дело. Я прошу прощения за вопрос.

Он набросил на голову капюшон и обернулся ко мне – чернота, чаща теней, где должно было быть лицо.

– Она собиралась оставить меня, миз Блейк. Я думал, что готов пожертвовать всем, лишь бы она была рядом со мной, в моей постели. Я ошибся. – Он повернулся чернотой к Жан-Клоду. – Завтра ночью мы увидимся, Жан-Клод.

– Буду ждать.

Ни один из вампиров не протянул руку для пожатия. Сабин поплыл к двери, полы плаща летели за ним, пустые. Я подумала, сколько у него осталось от нижней части тела, и решила, что лучше мне этого не знать.

Доминик снова пожал мне руку.

– Спасибо, Анита. Вы подали нам надежду. – Держа меня за руку, он поглядел мне в лицо, будто что-то мог там прочесть. – И подумайте насчет моего предложения вас обучать. Среди нас очень мало истинных некромантов.

Я отняла руку.

– Я подумаю. А теперь мне действительно пора.

Он улыбнулся, придержал дверь для Сабина, и они вышли. Мы с Жан-Клодом минуту помолчали, и я нарушила молчание первой.

– Вы им доверяете?

– Конечно, нет! – Жан-Клод улыбнулся и присел на край моего стола.

– Тогда зачем вы разрешили им прийти?

– Совет объявил, что Мастера вампиров в Соединенных Штатах не имеют права на ссору, пока не будет похоронен этот мерзкий закон, который пытаются протолкнуть в Вашингтоне. Очередная война нежити и антивампирское лобби протолкнет этот закон и мы снова окажемся нелегалами.

Я покачала головой:

– Не думаю, что у закона Брюстера есть хоть какой-то шанс пройти. Вампиры в Соединенных Штатах легальны. Согласна я с этим или нет, но это вряд ли переменится.

– Почему вы так уверены?

– Довольно трудно заявить, что некоторая группа состоит из живых существ и имеет права, а потом изменить мнение и сказать, что опять можно их убивать на месте. АКЛУ поднимет шум до небес.

– Возможно, – улыбнулся он. – Но как бы там ни было, а совет обязал сохранять мир, пока вопрос о законе не будет решен так или иначе.

– И поэтому вы допустили Сабина на свою территорию, поскольку, если он плохо себя поведет, искать и убивать его будет совет.

Жан-Клод кивнул.

– Да, но вы все равно останетесь мертвым.

Он обезоруживающе и грациозно развел руками:

– Совершенства не бывает.

– Да, пожалуй, – рассмеялась я.

– А теперь вы, наверное, вряд ли хотите опоздать на свидание с мсье Caaiaiом?

– Что-то вы страшно по этому поводу цивилизованно себя ведете.

– Завтрашний вечер будет мой, ma petite. И было бы... неспортивно, да? – скупиться на сегодняшний вечер для Ричарда.

– А вы очень неспортивны.

– Ну, ma petite, это несправедливо. Ведь Ричард жив, не правда ли?

– Только потому что вы знаете: если вы убьете его, я постараюсь убить вас. – Я подняла руку, пока он не успел произнести: “Я попытаюсь убить вас, вы попытаетесь убить меня и т.д.”. Это был старый спор.

– Итак, Ричард жив, вы встречаетесь с нами обоими, а я проявляю терпение. Такое терпение, какого не проявлял никогда и ни с кем.

Я стала разглядывать его лицо. Он из тех мужчин, которые скорее смазливы, чем красивы, но все равно лицо у него мужественное; за женщину его никогда не примешь – несмотря даже на длинные волосы. В Жан-Клоде всегда есть что-то чертовски мужественное, сколько бы кружев он на себя ни надел.

Он мог бы быть моим с потрохами и клыками. Я только не была уверена, что хочу этого.

– Мне пора идти, – сказала я.

Он оттолкнулся от стола и вдруг оказался на расстоянии вытянутой руки.

– Тогда идите, ma petite.

Его тело ощущалось в дюймах от меня, как переливающаяся энергия. Чтобы заговорить, мне пришлось проглотить застрявший в горле ком.

– Это мой кабинет. Вы должны уйти.

Он чуть коснулся моих рук кончиками пальцев.

– Приятного вам вечера, ma petite. – Его пальцы обернулись вокруг моих рук, чуть ниже плеч. Он не наклонялся ко мне, не притянул меня ни на дюйм ближе. Просто держал меня за руки и смотрел на меня.

Я встретила взгляд его темно-синих глаз. Было когда-то время, когда я не могла смотреть емy в глаза без того, чтобы, не провалиться в них и не потерять себя. Теперь я вполне твердо встречала его взгляд, но в каком-то смысле все равно терялась. Приподнявшись на цыпочки, я приблизила к нему лицо.

– Надо было вас убить уже давно.

– Вам представлялся не один случай, ma petite. Вы все время меня щадили.

– Моя ошибка, – согласилась я.

Он рассмеялся, и этот звук скользнул по коже, как мех. Я вздрогнула в его руках.

– Прекратите!

Он поцеловал меня – едва касаясь губами, – чтобы я не ощутила клыков.

– Вам бы сильно меня недоставало, если бы я погиб. Признайтесь, ma petite.

Я высвободилась. Его руки скользнули по моим рукам вниз.

– Мне пора идти.

– Да, вы говорили.

– Выметайтесь, Жан-Клод, хватит баловаться.

Его лицо моментально стало серьезным, будто кто-то его протер.

– Не буду баловаться, ma petite. Идите к своему другому любовнику. – Тут настала его очередь поднять руку: – Я знаю, что вы не любовники на самом деле. Вы сопротивляетесь нам обоим. Великолепная стойкость, ma petite.

Что-то промелькнуло на его лице, может быть, злоба, – и тут же исчезло, как рябь на темной ходе.

– Завтра вечером вы будете со мной, и настанет очередь Ричарда сидеть дома и мучиться догадками. – Он покачал головой. – Даже для вас я не сделал бы того, что сделал Сабин. Даже ради вашей любви – есть вещи, которых я не сделаю никогда. – Он посмотрел на меня вдруг свирепо – и гнев полыхнул из глаз. – Но того, что я делаю, более чем достаточно.

– Не надо дышать на меня праведным гневом, – сказала я. – Если бы вы не встряли, мы с Ричардом были бы уже помолвлены, если не больше.

– И что дальше? Вы бы жили за белым штакетником с двумя детишками? Я думаю, вы больше лжете себе, чем мне, Анита.

Когда он начинал называть меня настоящим именем, это был плохой признак.

– И что имеется в виду?

– Имеется в виду, ma petite, что вы не более склонны к семейной идиллии, чем я.

С этими словами он скользнул к двери и вышел. А дверь закрыл за собой тихо, но твердо.

К семейной идиллии? Кто, я? Моя жизнь – гибрид противоестественной “мыльной оперы” с приключенческим боевиком. Вроде “Как повернется гроб” пополам с “Рэмбо”. Белый штакетник сюда не вписывается. Тут Жан-Клод прав.

Зато у меня целых два выходных в конце недели. Впервые за много месяцев. Я всю неделю ждала этого вечера. Но почему-то не идеальное лицо Жан-Клода занимало сегодня мои мысли. Все время мелькало лицо Сабина. Вечная жизнь, вечная боль, вечное уродство. Ничего себе послежизнь.

У Кэтрин за обедом собрались: живые, мертвые и периодически мохнатые. Из восьмерых шестеро были людьми, хотя в двух я не была уверена – включая себя.

Я надела черные штаны, черный бархатный жакет с атласными лацканами и свободную белую куртку под стать рубашке. Девятимиллиметровый браунинг вполне подходил к этому наряду, но я его держала не на виду. Это была первая вечеринка, которую Кэтрин устраивала после свадьбы, и браунинг мог создать не то настроение.

• Предыдущая
• 3/90
• Следующая