Отвергнутая жена дракона, или Хозяйка магического приюта (СИ) - Васина Илана - Страница 26

— Куда мы идем?

— Домой.

— К кому домой? К вам или ко мне? — слова звучат неоднозначно, от чего я напрягаюсь еще сильнее.

— Пока ты моя жена, твой дом — там, где мой.

Ничего себе, повороты!

Он со мной на днях развестись собирается. Так что нечего мне втирать про «мой дом — твой дом»! Прилив возмущения гонит меня поскорее встать на свои ноги. К счастью, мои трепыхания истолкованы верно — дракон позволяет мне вернуться на твердую землю, а, точнее, на неровные булыжники. Покачнувшись, быстро имитирую равновесие и поспешно откланиваюсь:

— Спасибо за все, лорд Эртирос. Мне пора.

Хотя муж спустил меня на землю, он продолжает крепко держать меня за руку. Кажется, он не намерен меня отпускать. Меня начинает это не на шутку тревожить. Ведь нужно найти оставшихся детей, закупить, согласно плану, зерна, муки, картошки. А потом отправиться домой, подсчитывать выручку. Приготовить еду, позаботиться о животных. Мария утром мне помогла в последний раз это сделать, а потом уехала к сыну.

Как я переделаю свои планы, если Браггар от меня не отходит? Вроде не удерживает силой, но и не отстает ни на шаг!

Уже подбираю слова поделикатнее, чтобы попросить мужа за мной не ходить, как вдруг моя рука начинает вибрировать в районе локтя.

Неужели у меня опять магия проснулась?

Прислушиваюсь к себе. Нет, магия спит. Если причина вибрации — магия, то точно не моя. Браггар отрывает от меня руку, и я с удивлением наблюдаю, что вибрирует и светится серебряная запонка на манжете его темно-синего камзола!

— Что это? — указываю на запонку, охваченную сияющими радужными переливами. — Она же не взорвется?

— К сожалению, — муж сердито сжимает рот, — некоторые вызовы я не вправе проигнорировать... Ты доберешься сама до крыла заката?

— Куда, простите? — у меня чуть глаза не выскочили из орбит.

Какое крыло? Какой закат?

Оставьте меня в покое! Отпустите уже домой, к корове и курам!

— Лазурная Аллея, — терпеливо объясняет дракон, — вилла «Крыло Заката». Это наш столичный адрес, забыла?

— А-а, — понимающе тяну. — Это тот самый адрес, где вы пообещали, что я сгнию в глухомани, и потребовали развод?

— У меня были на то причины, — рычит он.

— О, так у вас были причины? А теперь и у меня есть свои причины. В общем, спасибо за приглашения, но я уже пустила корни в глухомани.

Браггар недовольно кривит лицо, будто от зубной боли. Но не находится с ответом, да и времени, видимо, нет на то, чтобы меня переубеждать. Он коротко кивает и уходит. По его глазам вижу, что к этому разговору нам придется вернуться в самое ближайшее время.

Подозреваю, эта запонка — артефакт немедленной связи с Императором, наподобие пейджера. Если вызвал Повелитель Империи, тут уж тянуть нельзя. Приходится бросать все дела и спешить к нему.

Теперь, когда я одна, собираюсь побродить здесь, вокруг лавок, прийти потихоньку в себя. Если дети шифруются где-то рядом, наблюдая за мной издалека, то они сами скоро подойдут. А если они сбежали с Ярмарки, испугавшись Ловцов, то надеюсь, увидеть их уже в повозочном загоне.

Не спеша, иду по ярмарке, то и дело лавируя между телегами, лавками и суетливыми торговцами, выкрикивающими свои замысловатые предложения. Здесь пахнет всем сразу: сырым деревом, сухой соломой, пряными травами и едва уловимой дымкой от кузнечного угля. Но когда подхожу к ряду с зерном, все эти ароматы отходят на второй план, уступая терпкому, хлебному запаху.

Передо мной вереницы мешков. Они стоят, плотно утрамбованные и выстроенные в аккуратные ряды перед деревянными стойками. На каждом мешке выведены названия — «Пшеница светлая», «Овес дикий», «Рис восточный», «Кукуруза золотая».

Я нагибаюсь к одному из мешков с пшеницей и, не удержавшись, опускаю руку внутрь. Пальцы проваливаются в мягкое, шелковистое зерно, теплое и живое на ощупь. Вдыхаю запах — легкий, как тончайшая пыльца, сладковатый аромат солнца и земли. Пшеница сияет под солнечными лучами, словно крупинки золота.

У соседней лавки стоят мешки с овсом. Зерна здесь тонкие, длинные, будто сушеные травинки. Из мешка поднимается легкий пыльный запах, напоминающий мне не столько о пище, сколько о конюшнях и полях.

Чуть дальше — рис. Торговец, замечая мой взгляд, тут же подлетает, зазывно кивая, будто видит во мне покупателя.

Кукуруза — последняя в этом ряду. Рядом с желтыми зернами соседствуют мешки с кукурузной мукой. Честно говоря, кукурузная мука мне ближе, чем зерна. Из муки я хоть поленту сумею приготовить, а зерновая кукуруза меня особо не вдохновляет.

Возвращаюсь к лавке с пшеничной мукой. Муку хочу купить в первую очередь. Мой сегодняшний эксперимент показал, что пирожки уходят здесь на ура! Так что мука — это возможность заработать. В следующий раз, к примеру, можно испечь яблочных пирожков.

Справляюсь о цене у хозяина лавки, загорелого, крупного мужчины с хитрыми глазками. Почему-то он ужасно напоминает мне турка. Уж как они в Турции торгуются, это просто отдельный вид искусства!

— Десять сетшей, госпожа. Только для вас, отдам почти даром. Во вред себе, но ради ваших прекрасных глаз, моя прекрасная госпожа, я готов пойти на убытки.

Ой, я вас умоляю. Почти даром? Пойдет он в убытки?

Фыркаю, закатив глаза.

Через десять минут вспотевший от переговоров торговец отдает мне мешок муки за три серебряных сетша, да еще и с доставкой к повозке. Рассчитавшись с торговцем, покупаю в соседней лавке овес, рис и кукурузную муку.

Мужчины в соседних лавках, видимо, слышали наш разговор с владельцем пшеницы, поэтому торговались со мной без всякого энтузиазма. Скорее, по привычке. Они быстро позволили мне сбить свои заоблачные цены и отдали товар по приемлемой цене.

Мешок риса я приобрела за четыре сетша, а мешок овса — за два с половиной. После платы хозяева выделили мне работников для доставки товара.

Признаюсь честно, мне все-таким пришлось залезть в кошелек, подаренный мужем. Денег, заработанных на пирожках, мне не хватило бы на все про все. А ведь скоро еще десять фитшей уйдет на оплату загона.

Вскоре четверо парней крепкого телосложения взваливают на себя мешки, и мы отправляемся к повозочному загону.

Несмотря на мои неторопливые хождения, дети так и не появились. Начинаю волноваться. Все ли с ними в порядке? Где они, мои бедняги? Старательно гоню от себя мысль, что их может не оказаться у нашей повозки. Ведь что делать в таком случае и где их искать, я понятия не имею!

Вскоре мы доходим до повозочного загона, окруженного невысокой каменной оградой. Издали вижу, что он наполовину опустел. Многие торговцы уже распродали товар и разъехались по домам. Я надеялась, что найду у нашей повозки детей, хотя бы часть из них, но никого не вижу.

В груди щемит от тревожного чувства. Где мне их теперь искать?

Для начала подхожу к крепко сбитому мужичку в темном мундире, который с выражением вселенской усталости вытирает вспотевший лоб. Еще бы, весь день простоял на жаре! Именно этому дяденьке Лика внушила утром, что мы оплатили стоянку.

— Ой, глядите-ка! — шустро присаживаюсь перед ним и ладошкой скребу по траве. — У вас тут монетка в десять фитшей выпала.

— Чегой-то я? Неужели не заметил, как упала? — дарн* (дарн — уважительное обращение к взрослому мужчине) на миг теряется, но быстро приходит в себя, поспешно заграбастывая монетку с моей ладони.

Затем в его ладонь кочует мой номерок, выданный мне утром, — деревянный жетон с выгравированной цифрой десять. Покрутив перед носом мой жетон, мужичок быстрым шагом ведет меня и парней с мешками к Милке.

Пока носильщики сгружают мешки в телегу, достопочтенный дарн быстренько произносит какое-то заклинание, которое позволит лошади покинуть выделенный для нее прямоугольный участок.