Княжна попаданка. Последняя из рода (СИ) - Семина Дия - Страница 7

Разум с трудом осознаёт, что со мной случилось, зеркал нет, только руки и длинная коса, напоминают о странном перевоплощении. Только вот коса седая!

Абсолютно белые, платиновые волосы, это ж я в реке поседела, или смерть меня коснулась и вот такой отпустила.

Мне почему-то показалось, что я теперь тоже старуха, немногим лучше, чем Матрёна.

Про остальное думать не могу.

Хозяйка со мной не церемонится, но и не обижает напрасно. Она и с собой не церемонится особо.

Через замёрзшее окно на полати, где меня устроили на ночлег, ярким пятном упал золотистый луч солнца. В печи потрескивают поленья, запах варева приятно щекочет нос. Вытягиваюсь, потягиваюсь под тёплой шкурой и неожиданно улыбаюсь. Появилось странное чувство, что я тут очень давно, и всё здесь знакомо. И кажется естественным и безопасным.

Так ли это на самом деле, одному богу известно. Очень хочется надеяться, что ощущения не обманывают.

Бабуля оказалась не такой страшной... Но её дом...

Тишину нарушил шум у двери, клубы морозного пара влетели и растаяли под жарким натиском огня. Шум, бряцанье, всё это уже очень знакомо, привычно, я даже не вздрогнула.

Матрёна принесла охапку дров и свалила их сушиться у печи. Выгребла золу в ведро, подмела, несколько раз плеснула в маленькой кадке умываясь.

Обычное дело для деревенского дома зимой. Скоро все эти заботы лягут на мои плечи. Да, я, собственно, и не против, если покажут да объяснят, почему бы и не потрудиться.

Меня сейчас волнует другое, как я вообще оказалась в этой ситуации?

Муж меня каким-то образом отвёз и спрятал в глуши?

Но я смутно помню, как действительно Мишаня меня чуть не за косу вытянул из какой-то кареты, потом затащил за руки на лодку, снял с себя шубу и накрыл. Помню баню.

Помню, как ела небольшой деревянной ложкой из глиняной плошки «варево», густая каша перловая с овощами, в прикуску с квашеной капустой или огурцом, как пила из деревянной кружки морс с сушёных ягод.

Слишком уж аутентичное окружение.

Ни единого намёка на прогресс и современную цивилизацию.

Именно эти моменты заставляют мозг паниковать. Уж в наших деревнях пластиковые вёдра, и керамическая посуда всегда есть. Даже у староверов отшельников, и то что-то найдётся.

А тут полный ноль! Или точнее, чистый лист.

Жаль, я не этнограф.

— Катерина, очнулась? Хватит нежиться, бока отлёживать, пора бы уже за дело браться! Вставай, на стол собирай.

— У меня никакой одежды не осталось, — встала с лежанки и на мне старая мужская рубаха до колен и всё.

— Пока ты валялась в беспамятстве, мне долг один удалец отдал, большой кошель-то. Я Мишаню попросила в лавке на тебя тряпьё набрать. Он мужик женатый, и жинка его как ты, вот они тебе тюк-то принесли, проверяй обновы-то!

Стою, открыв рот, совершенно незнакомые люди проявили заботу?

Хочется обнять Матрёну, но она, похоже, презирает нежности, лучшей благодарностью от меня станет работа.

Быстро развязываю два узла, завязанные на шали крест-накрест. Вещи простые, но прочные. Мятые, однако чистые и пахнут свежестью. Наверное, жена Михаила постирала, прежде чем отдать.

Не знаю, как там в нашем прошлом женщины одевались, а тут всё вполне удобное и практичное. Панталоны из плотной ткани, поверх рубаха без рукавов, как майка, и вторая уже длинная, до щиколотки, после цветастый сарафан на широких лямках. Рубаха расшита красными нитками по вороту и рукавам, самые простые стежки крест-накрест.

Поясок из широкой тесьмы. Шерстяные носки, и «угги» если эти полусапожки можно так назвать, но мне впору, и тёплые.

— Всё замечательное. Спасибо большое!

Натягиваю на себя вещи, радуясь обновкам. Но на этом подарки не закончились.

— Настя тебе старую свою шубу отдала, и лапти по дому управляться, вон у входа.

— Как я их смогу отблагодарить?

— Бог их отблагодарит! А пока давай-ка на стол собирай! Проголодалась я, а вечером идти, перевязку сделать одному болезному, поранился об топор.

Подробности мне слушать не хочется, вообще я молодости я ходила на курсы первой медицинской помощи, но врачеватель из меня так себе. Быстро достала из печи чугунок с варевом, плошки, но Матрёна крикнула, что нечего посудины пачкать, с горшка поедим.

Ложки, хлеб нарезала, холодной капусты и солёных огурцов из сеней сама бабка принесла, осталось разлить по кружкам горячий напиток и трапезничать.

Едим молча, но чую, у хозяйки есть какой-то вопрос ко мне.

— Вы хотите о чём-то спросить?

— Да, хочу. Ты ведь из наших?

Смотрю на Матрёну с непониманием, это мне сейчас надо гордиться, что меня за свою приняли, или уже паниковать.

— А ваши это кто? — уточняю тихим шёпотом.

— Ведьма или магичка, ворожея, лекарка, или как там у князей, слово мудрёное, всё из памяти впадает. Архи, нет, как же, а вспомнила архифахтор. Нет! Артивахтор?

— Артефактор? — кажется, я сейчас впаду в очередной ступор, князья? Маги? Серьёзно?

Но это слово неожиданно всплыло в сознании, хватаю кружку и делаю глоток кислого напитка.

— Точно! Надо же, слово мудрёное, а ты его знаешь! Грамоте обучена?

— Смотря какой алфавит, но, кажется, да!

— Считать умеешь?

— А ещё шить, вязать, вышивать, штопать, готовлю не очень хорошо, но дом в чистоте содержать умею.

— Вот что я тебе скажу, ты уж прости, но у меня на тебя нет ни времени, не средств, ведь документа у тебя не имеется?

— Если и был, то утонул в реке, — я не очень понимаю, к чему она клонит. Явно хочет от меня избавиться.

— Магия в тебе есть, и сильная. Но под запретом, кто-то на тебя наложил запретный обет. Ограждение. Слыхала о таком?

— Нее-е-ет… Блокировка?

Наш разговор переходит в совершенно непонятную для меня область. Я и так ничего не понимаю и стараюсь не думать. Но Матрёна не отступает, хочет решить вопрос сейчас и не тянуть с этим.

— Магички типа нас должны у главы клана проверку пройти, чтобы не промышляли чёрной магией, понимаешь ли?

— Да я вообще никакой магией не промышляю! Говорите открыто, что от меня требуется, но я после реки с трудом соображаю, не ждите, что решусь на что-то не обдумав хорошенько, надеюсь на понимание с вашей стороны и на откровенность, — наконец, моему терпению пришёл конец. Уже хочется нормального разговора без намёков.

— О! Как она выворачивает! Ты не из простых! Правду про себя не говоришь. Вот в чём фокус, руки только выдают, что тяжёлой работой промышляла. Либо муж у тебя был злой, либо у кого-то в рабстве была и сбежала. Обычно я людей насквозь вижу, всех кроме тебя. Мне проблемы не нужны, вот моя правда. А ты – проблема.

Аппетит пропал. В горле ком, если меня даже старушенция в чём-то подозревает, то что уж говорить о каких-то специальных службах. Если она кого-то боится и говорит, что проблемы ей не нужны, значит, у меня эти проблемы уже есть.

Несколько секунд молчим, Матрёна сверлит меня взглядом, но сама чувствую, её буравчик притупился об мою железобетонную стену.

— Я не хотела причинять кому-либо неприятности. Ничего не помню, что случилось и как я в лодке оказалась…

Не успеваю договорить, как бабка выдала вердикт:

— Это потому что ты сдохла и ожила, утопленница была. Как русалка. Может, в теле чужом восстала, русалки так могут. У тебя коса плохо заплетается, это первый признак. Русалки – это души утопленниц, понимаш ли? Восставшая ты!

Смотрю на неё с ужасом. Русалка?

Нечисть?

— Я не русалка, себя помню! Точно человеком была! — пытаюсь оправдаться.

— Была да сплыла. Мишаня тебя мёртвую принёс, но ты очухалась, мне и делать ничего не пришлось, так только очень могучие маги могут. Один себе руку отрубленную прирастил на место, знавала такого. Я знахарка, это самое простое мастерство, а тебя всё равно найдут…

— Кто?

— Кто-кто! Кому твои силы нужны. Если магия в тебе спала, то после смерти, начнёт проявляться, заглушка-то сорвана самой Смертушкой, опасная ты. Мне не надобны проблемы с Управой-то магической…