Лейтенант. Назад в СССР. Книга 8. Часть 1 (СИ) - Гаусс Максим - Страница 29

Поначалу, я смотрел на всю эту курсантскую рутину с легкой иронией — порой, ностальгия аж искрила… Потом перестал обращать внимание, просто плыл по течению, не привлекая к себе особого внимания. Отличником я становиться не собирался, у меня достаточно отличий за последний год службы. Он же, кстати, и первый.

В столовой пятнадцать минут на прием пищи, затем мы выходили строиться на площадку перед столовой, затем небольшой перекур в казарме и снова отправлялись на занятия. Там я с большим трудом боролся со сном, потому как внезапно выяснилось, что сидеть в душных, забитых людьми классах, под монотонное бормотание преподавателей действует на меня как снотворное. Особенно после плотного обеда меня всегда буквально рубило, ничего не мог с собой поделать.

И так почти до шести вечера. Иногда до четырех. Ситуацию исправляло то, что три раза в неделю была физическая подготовка. Она, конечно, не шла ни в какое сравнение с тем, что было в учебном центре ГРУ, но все же хоть что-то. Мало-мальски позволяла поддерживать форму, особенно после госпиталя. На физподготовке я показывал лучшие результаты, а потому, наши офицеры и преподаватели, с первых же недель начали ставить меня в пример. Я не гордился, просто делал то, зачем меня сюда отправили.

Затем по распорядку шел ужин, а после — личное время. Если форма одежды, внешний вид и обувь были в порядке, если знал статьи устава и обязанности суточного наряда, можно было отдыхать. Ну или в Ленинской комнате найти себе занятие — чтение, шахматы, гитара.

Каждый день заканчивался вечерней прогулкой, поверкой и отбоем. А с утра все начиналось заново. За исключением субботы — тогда занятия до обеда, а после него начиналось ПХД, которое каждый раз проходило с размахом. В той воинской части, где я начал свою срочную службу, было иначе. Да, без парко-хозяйственного дня никуда, но там все было значительно проще. Не с таким акцентом на чистоту и порядок. То и дело откуда-то появлялся слух, что в училище прибывают важные гости из Москвы, а значит что? Правильно, все должно быть вылизано и вычищено, как будто генералы или полковники ехали на юг страны только для того, чтобы проверить, чисто ли в училище или нет… Слух, естественно рождали сами офицеры, затем на курилке грамотно пускали его в массы. А уж если кто и приезжал, то совершенно точно подметенные тротуары и чистые урны его мало интересовали.

Вообще, после всех опасных приключений, выпавших на мою долю в Афганистане, после проведенных боевых операций, времени проведенному в зиндане, среди душманов, все это казалось каким-то нереалистичным, даже не настоящим. Сидеть на уроках по математике, русскому языку, физике было дико скучно и утомительно. Мозг был заточен под другое. Я то и дело засыпал, а сидящий сбоку бдительный курсант Пипкин теребил меня за плечо.

Уже через три недели таких занятий, я был готов все бросить к чертям и вернуться обратно к своей группе. Ну, серьезно, после Афгана сидеть в тесной аудитории и таращась в тетрадь, выводить формулы⁈ Писать диктанты, почему я люблю армию? Читать стихи?

Да, в училище спокойно. Здесь нет войны. Здесь никто не перережет тебе глотку, не бросит гранату в окно. Да за плохую оценку или за то, что ты тему не понял, тебя не пристрелят, не прилетит откуда-то мина, ты не подорвешься на самодельном взрывном устройстве… Собираясь в Краснодар, я примерно понимал, что меня ждёт, но все равно оказался не готов к такому. Истинный возраст все же дал о себе знать. Мне все-таки не восемнадцать, а уже за полтинник. Хотя об этом я редко когда задумывался. Тело молодое, а вот сам я как-то не очень.

Однако останавливаться на половине пути было никак нельзя — я всегда вовремя вспоминал, зачем все это мне нужно и какие истинные цели я преследую. Если взглянуть на мою службу со стороны, то мне и так поразительным образом везло почти во всем, где бы я ни оказывался. Ну а тот факт, что мое вышестоящее командование в генеральских и полковничьих погонах было весьма заинтересовано в том, чтобы я поскорее получил лейтенантское звание, говорил сам за себя. Зачем и почему, это уже другой вопрос — на меня у них есть отдельные планы. Все-таки репутацию себе я заработал.

Да, не все было гладко, но это нормально. Я не запрограммированная машина, действую по ситуации.

Иногда происходили более интересные события. Например, в конце сентября мы должны были ехать на стрельбы, в посёлок Молькино. Он находился в тридцати километрах от города, рядом с железнодорожной станцией. Там располагалось большое, хорошо подготовленное стрельбище, где курсанты, срочники, сверхсрочники и офицеры показывали и тренировали свои навыки стрельбы, метания гранат. И много чего еще. Стрельбище почти никогда не пустовало, тут постоянно было какое-то движение.

В прошлой жизни, ещё будучи молодым старшим лейтенантом, я дважды бывал в этих местах, моя спецгруппа тогда только-только формировалась. Кажется, это был две тысяча четвертый год. Запомнилось, что я тогда впервые увидел представителей частной военной компании — здоровые быки, под два метра ростом, накаченные, бородатые, в первоклассной экипировке, со своим оружием, иностранного производства и таким же обвесом. Головорезы, не иначе. Вспороть противнику брюхо? Раз плюнуть! Им разве что ожерелья из отрезанных ушей на груди не хватало, как у Дольфа Лунгрена из универсального солдата. Видно было, что без понтов там тоже не обошлось, но вместе с тем, боевая подготовка у них была на уровне. Стреляли метко, наверняка, но на патронах вообще не экономили. Постреляли они тогда из всего, что у них было, несколько раз из крупнокалиберного миномёта шарахнули и уехали… Молодые и зеленые срочники, что были на полигоне и косили там траву, смотрели на них с открытыми ртами…

— Ну что, посмотрим, кто из вас хорошо стреляет! — подстегивал нас замполит, пока мы ехали на электричке из Краснодара в Молькино. — Эй, Громов!

— Я, товарищ старший лейтенант! — лениво отозвался я.

— Как в Афганистане, пострелять-то хоть удалось?

Очевидно, что он либо пытался меня как-то подцепить и вывести на эмоции, либо реально не знал, кем я был на самом деле. Сложно сказать, я его еще не до конца прощупал. Одно скажу точно, не простой человек этот старлей.

Тут, кстати, сам по себе возникал вполне закономерный вопрос — а что вообще обо мне написано в личном деле, которое отправляли спецпочтой? Не удивлюсь, если оно не настоящее, а сфабрикованное отдельно. Кое-что там явно исправлено, добавлено или наоборот, удалено. Вряд ли ГРУ стало бы так открыто распространяться о своих бойцах, высылая на новый адрес полную информацию. Тем более отправляя их учиться совсем не по прямой специальности, а под другой род войск.

На мой взгляд, это хотя и удобно, но неправильно, с некоторыми нарушениями. И все же, не удивлюсь, если в личном деле у меня указана совсем другая информация, нежели той, что отражала всю правду, включая послужной список. Вероятно, там ничего не сказано об участии в боевых операциях, нет информации об имеющихся наградах, ранениях и прочего. Просто прапорщик из десантников, например.

Мне не сразу стало ясно, почему полковник Хорев перед моим убытием приказал сдать все награды на хранение… Вероятно, истина как раз в этом. Иначе, дерзкий замполит разговаривал бы со мной совсем по-другому. Уважения в его словах не было, больше напоминало, когда старший брат подстегивает младшего. Вот только по возрасту старлей от меня ушел всего-то на три, ну максимум четыре года.

Ну не поверю я, что Чертков не листал мое личное дело. Любой замполит без особых проблем, при согласовании с начальством, мог изучить личное дело любого курсанта, сославшись на какой-либо выдуманный запрос или необходимость.

Был и другой момент, Чертков ко мне явно был неравнодушен… Что-то во мне его раздражало, а что, я пока не понимал. Дорогу я ему нигде не переходил, а он все равно на меня криво смотрит… Вечно пытается то в дополнительный наряд по учебному корпусу поставить, то помощником дежурного в автопарк. Меня это как-то не особо волновало, уж на этом заострять внимание я точно не собирался, тоже мне проблема.