Измена. Я (не) вернусь! - Реброва Мила - Страница 3
- Предыдущая
- 3/7
- Следующая
Обе разбиты.
Обеим больно.
Я чувствую, как внутри меня что-то ломается окончательно.
– Он нас больше не любит, мама?..
Этот шёпот врезается в меня сильнее ножа.
Я закрываю глаза, обнимаю их крепче.
– Я вас люблю, мои родные… Я вас никогда не оставлю…
Но этого мало.Этого никогда не будет достаточно.Потому что, сколько бы я их ни любила…
Им нужен был отец, которого у них уже никогда не будет.
***
Я думала, что дна уже достигла.
Но оказалось, что дно всегда можно пробить ещё глубже.
Прошло шесть месяцев с того дня, как Вадим закрыл за собой дверь.
Шесть месяцев тишины.
Шесть месяцев, за которые он ни разу не позвонил.
Шесть месяцев, пока я ждала, пыталась понять, пыталась объяснить девочкам, почему папа не появляется.
И вот теперь, спустя полгода, он вдруг вернулся.
Но не ко мне.
Не к девочкам.
А просто чтобы завершить свои дела.
– Мам… – мой голос дрожал. – Он был за границей. С ней.
Мама замерла.
– С Оксаной Долговой?
Я кивнула, чувствуя, как внутри всё кипит.
– Полгода, мам. Полгода он развлекался где-то с этой гадиной, отдыхал, строил новую жизнь. А теперь, когда вернулся, вспомнил, что неплохо бы оформить развод!
Я сорвалась на смех. Горький, рваный.
– Ты понимаешь? Даже не сразу! Не сразу, мама! Ему было настолько плевать, что он подумал об этом только сейчас!
Мама зажала рот ладонью.
– Господи, Алёна…
Я схватилась за край стола, пытаясь сдержать дрожь.
– Мы с ним три года работали на этой фабрике! ТРИ! И он даже не смотрел в её сторону!
Оксана Долгова всегда была из другого мира.
Дочь хозяина фабрики. Богатая. Уверенная. Знала, чего хочет, и всегда получала.
Её отец показывал Вадиму на неё.
Постоянно.
Намекал.
Подталкивал.
“Такая жена тебе бы подошла, Вадик. Умница, красавица, из хорошей семьи.”
А Вадим смеялся.
– Ты только посмотри на неё, – говорил он мне как-то вечером, когда мы вместе уезжали с работы. – Ну что мне с ней делать?
Я тоже смеялась.
Мы тогда смеялись вместе.
А теперь?
Теперь всё это оказалось ложью.
Он уехал с ней.
Вместо того, чтобы разобраться в своём браке.
Вместо того, чтобы поговорить со мной.
Вместо того, чтобы подумать о дочках.
Он просто собрал вещи и уехал с ней.
– Алён, давай ты сядешь… – мама дотронулась до моего плеча.
– Нет.
Я не могла сесть.
Не могла успокоиться.
Я ненавидела его.
До дрожи. До тошноты. До боли в груди.
Шесть месяцев.
Шесть месяцев я не спала ночами.
Шесть месяцев ловила себя на том, что слушаю, не хлопнет ли дверь.
Шесть месяцев пыталась объяснить дочкам, почему папы нет.
А он валялся на пляжах с богатенькой невестой.
Я глубоко вдохнула.
Всё.
Я больше не жду.
Я больше не надеюсь.
Я не верю в его сожаление.
Ему не было больно.
Он даже не вспоминал о нас.
Через два дня после его возвращения ко мне пришёл адвокат.
Не сам.
Не Вадим.
Он не нашёл времени поговорить со мной лично.
Просто прислал человека в дорогом костюме, с ровным голосом и холодным взглядом.
– Вам стоит подписать, – сказал он.
Я молчала.
– Ваш бывший муж теперь в достойной семье. Вам не стоит надеяться на его возвращение.
Я медленно подняла на него взгляд.
– В достойной семье?
– Да.
Я судорожно втянула воздух.
– То есть со мной было недостойно?
Адвокат не смутился.
– Просто другой уровень.
Другой. Уровень.
Эти слова врезались в меня, как нож в грудь.
– Вы ведь понимаете, чьим зятем он станет, – продолжил он. – Борис Александрович лично позаботится о будущем Вадима.
Фабрика.
Они всё купили.
Не только Вадима.
Меня они тоже купили – за жалкие алименты, которые он теперь присылает каждый месяц, как налог на совесть.
Я подписала документы.
Без истерик.
Без слёз.
Просто поставила подпись и молча вернула их адвокату.
Что мне оставалось?
Тягаться с дочерью хозяина фабрики?
Пытаться что-то оспаривать?
Ради чего?
Ради мужчины, который предал нас?
Я вышла из кабинета, сделала несколько шагов по коридору и остановилась.
Всё.
Конец.
Я больше не его жена.
Не его семья.
Он не мой.
Я развернулась и пошла к выходу.
Прямо мимо его кабинета.
В этот момент дверь открылась.
Вадим.
Мы столкнулись взглядами.
Я не помню, как дышала.
Помню только, что в его глазах не было ни капли сожаления.
– Всё подписала? – спросил он ровно.
– Да.
Он кивнул.
Я ждала.
Хоть чего-то.
Хоть слова.
Но он просто развернулся и захлопнул дверь.
Я ушла с фабрики в тот же день.
Как я могла там остаться?
Как могла ходить по тем же коридорам, где он теперь будет рука об руку с ней?
Как могла видеть людей, которые всё знали, но молчали?
Я не могла.
Прошло ещё два месяца.
Теперь я работаю продавцом в продуктовом.
Не потому что мне нравится.
Просто другой работы в посёлке нет.
Я не жалуюсь.
Но мама жалуется.
Сегодня она в очередной раз смотрит на меня с грустью, пока мы пьём чай на кухне.
– Алёна, ты могла бы найти что-то получше.
Я пожимаю плечами.
– Где, мам?
– У тебя высшее образование… Ты не для этого училась, чтобы работать в каком-то ларьке.
Я тихо усмехаюсь.
– А что ты предлагаешь? Вернуться на фабрику?
Мама сжимает губы.
– Конечно, нет.
– Тогда что? Ларек это единственное место, где я могу сейчас заработать.
– Ну а как ты дальше собираешься жить?
Я провожу пальцем по краю кружки.
– Посмотрим.
Мы молчим.
– Он каждый месяц присылает алименты?
Я сжимаюсь.
– Да.
– Ты хоть тратишь их?
– Нет.
Мама ахает.
– Почему? Это же для девочек!
Я сжимаю пальцы на кружке.
– Потому что это грязные деньги, мама.
Она тяжело вздыхает.
– Алёна…
Я сжимаю кулаки.
– Я сама вытяну девочек. Ради них. Ради себя.
Мама гладит меня по голове.
– Ты сильная, доченька. Ты всегда была сильной.
Я прижимаюсь к ней и закрываю глаза.
Где-то внутри всё ещё жила любовь. Остатки надежды.
Но я задушу их.
Потому что он не заслуживает даже моей ненависти.
Вадим больше не должен для меня существовать.
Глава 2
Вадим женился.
Я узнала об этом случайно.
Кто-то в посёлке сказал.
Вадим и Оксана поженились.
И улетели в очередной медовый месяц.
Как будто и не было у него прошлого.
Как будто он всегда был с ней.
Я не плакала.
Я не чувствовала вообще ничего.
Просто вышла на улицу и долго смотрела на серое, осеннее небо.
Жалко было только одного.
Я любила человека, которого никогда не существовало.
– Доченька, так больше нельзя.
Я вздрогнула.
Мама сидела напротив, в своём старом свитере, с чашкой чая в руках.
Она смотрела на меня долго, пристально, с болью.
– Мам…
– Мы должны уехать.
Я моргнула.
– Что?
– В Москву.
Она выдохнула, поставила чашку на стол.
– Продадим дачу, возьмём ипотеку, купим квартиру. Начнём заново.
Я уставилась на неё, будто она говорила что-то нереальное.
– Мам, какая Москва?..
– Алён. – Она смотрела тяжело, серьёзно. – Ты не можешь всю жизнь работать в этом чёртовом ларьке.
Я сжала губы.
– Это временная работа.
– Алёна! – вдруг резко сказала она, и я вздрогнула. – Прошло полгода!
Я отвела взгляд.
Мама тяжело вздохнула.
– Дочка, ты ведь не живёшь. Ты существуешь.
Я судорожно втянула воздух.
– Ты не можешь оставаться здесь. Здесь всё пропитано им. В каждом углу этот предатель. В каждом взгляде – жалость. Я вижу, как тебе тяжело, как ты с трудом борешься с этой депрессией, как ходишь на эту чёртову работу без сил, без жизни… Так больше нельзя.
- Предыдущая
- 3/7
- Следующая