Корнет (СИ) - "taramans" - Страница 35

«Может, люди или животные, прикасаясь к деревьям, сами того не зная, собирают эту энергию?».

По мере освоения местных сил зеленой природы, приобретались и навыки распознавания других источников. Далеко не сразу он обратил внимание на тонкие пряди серо-коричневого цвета, напоминающие легкий дымок. Пряди эти шли от земли, от камней. Попав случайно на свежевспаханное поле, которое чем-то засаживал местный крестьянин, заметил, что этот «дымок» куда как гуще и сильнее, чем от земли в других местах.

«Получается, что земля отдает свои силы? А пашня делает это гораздо интенсивнее и заметнее. То есть в целине силы тоже есть, но держатся крепче!».

Камни, кстати, были крайне «скупы» на силу.

«Жадные какие!».

Попробовал он посетить и знаменитый Провал. Вот где сила камней клубилась постоянно и густо! Но была она… темно-серого цвета, довольно неприятной «на вкус». Да так, что Плещеев поспешил поскорее убраться оттуда.

«Ну ее на хрен! Непонятно вообще — как она влияет на человека, и что произойдет при попытке собрать ее. Какие-то предчувствия нехорошие или… интуиция?».

У воды здесь тоже была своя сила. Но в ручьях и родниках она еле чувствовалась. Вот наблюдения за Подкумком привели к выводам, что больше всего этих… эманаций — посредине реки. Даже не посредине, а, скорее всего — там, где проходил наиболее сильный поток. На стрежени, то есть! Но — как туда добраться, чтобы попробовать ее собрать? Вот в чем вопрос!

Следующим этапом были… Пока только раздумья — как это можно использовать, и можно ли использовать вообще? Сейчас Плехов крайне сожалел, что в общении с Филипом не был более внимательным, вдумчивым и прилежным учеником.

Но! Зуд жажды попробовать он же никуда не делся, да? Юрий помнил, как можно лечить людей — массажем, заживлением ран. И пусть Филип тогда не продвинулся в его обучении дальше небольших, поверхностных ран или же — лечения ауры человека, ее очистки…

«… мы не привыкли отступать! Нам расколоть его поможет…».

«М-да… киножурнала «Хочу все знать!» здесь не водится. И Филипа нет. Но… желание-то попробовать — есть!».

В качестве подопытных кроликов Плещеев выбрал… Ну, себя, прежде всего! Потом — Некрас и горничная Паша. Но, прежде чем приступить к опытам, нужно было разобраться — а все ли правильно понимает маг…

«Хотя — какой маг? Маженок, если можно так выразиться! Жалкий недоучка, даже не подмастерье!».

Так вот… аура! Распознав силы природы, постепенно Плещеев начал различать и силы природы, свойственные именно телу человеку. И только здесь понял, что имел в виду Филип, говоря об диагностике ауры, ее цвете, насыщенности и прочем. Далеко не сразу Юрий научился «видеть» те или иные болячки во встреченных им людях.

«М-да… видеть-то — вроде и вижу, а вот что это такое? Хрен пойми! Ведь я не врач, и не маг, чтобы по красноватому пятну у человека в районе живота, поставить диагноз. Что это там у него болит? Желудок? Кишечник? Или он просто вчера перепил, вот печень и барахлит, работая на износ!».

Но… не попробуешь — не узнаешь!

Решил начать с себя. Правда… Сначала пришлось вновь симулировать недомогание перед докторами лазарета, подкрепляя придуманный «недуг» бутылкой хорошего по здешним меркам коньяка. Не «Мартель», конечно, что они тогда бездарно «вылакали» офицерской компанией под аккомпанемент его песен, но тоже — ничего. Ну вот никак не хотелось сейчас Плещееву ехать куда-либо по велению отцов-командиров. Но, хоть совесть и подкусывала его, справку он получил и благополучно сдал ее в штаб.

Стоя перед зеркалом, корнет разглядывал себя.

«М-да… за прошедшие полтора месяца интенсивные упражнения явно дали о себе знать. И плечи будто бы стали чуть шире, по крайней мере — мышцы наметились. И грудные — уже не так позорно малы! Ну да ладно, приступим!».

Шрам на его левой щеке был… х-м-м… некрасив! Нет, так-то — шрамы украшают мужчин. Но безобразный рубец… Точнее, два коротких рубца! Требовали вмешательства пластического хирурга.

«Вот сейчас мы и посмотрим, что ты за хирург! На какую буковку — «е» или «и»!».

Энергия шелковицы была припасена в должном количестве и пока еще не успела рассеяться из тела экспериментатора.

«Как там Филип говорил… Представить, что на ладошках образовались тонкие щетинки, да? И через эти щетинки и гнать вот эту силу. Ну-с… начнем, благословясь!».

Проводя ладонью по келоидной ткани рубца, Плещеев почувствовал узнаваемое теплое покалывание.

«Значит — все правильно делаю! Тогда я примерно это же и чувствовал!».

Винить Ефима Плещеев и не думал. Сейчас — это вполне привычно, вот такие шрамы. И то, что казак тогда зашивал ему морду лица грубо… Так и от опытного врача другого особо ждать не приходилось! Шрам уже давно посветлел, стал розоватого цвета. Только вот довольно широк он был. И Плещеев сейчас не старался свести его совсем. Вовсе нет! Да и было ли это вообще возможно? Но вот уменьшить, сделать светлее и тоньше…

«М-да… нет, ну это и понятно, что за один раз ничего не получится! Бум работать!».

Юрий был не совсем глуп, а потому, прежде чем переходить к своей физиономии, потренировался на шраме на плече. И за несколько сеансов тот уже не казался безобразно багров, широк и неприятен. Вроде бы… Не казался таковым.

«Или это я сам себя так успокаиваю? Ну-у-у… эффект плацебо тоже никто не отменял!».

Почти одновременно… Почувствовав, по крайней мере, что сам себе не навредил, Плещеев завел разговор с денщиком.

— Некрас! А вот скажи-ка мне… ты о моей семье что-нибудь знаешь?

Денщик удивился, почесал затылок:

— Так это… ваш-бродь… Мы ведь с вашим батюшкой сколько лет вместе прослужили! Сначала-то я в эскадроне служил, это уж потом он меня к себе денщиком взял. Так что… Александра Васильевича-то я знаю, а как же?! Как иначе-то?

— Да я сейчас не про батюшку! Про деда моего, про бабушку — что слыхал?

— Ну, так… Что слыхал? Понятно, что я их и не застал даже! Про деда вашего… Что сказать? Что слышал, то ись… Кирасиром он, значит, был. Товарищем полкового командира на пенсион вышел. Подполковник — не хухры-мухры! Говорили — все войны последние собрал в кучу, то ись воякой был добрым! Ранен сколько раз, ордена имел без счета! Заслуженный человек!

Плещеев и сам все это знал, даже получше, но цель у него была иной:

— А про бабку — что скажешь?

Денщик хмыкнул:

— Ваш-бродь… Да к чему вопросы-то энти, не пойму я? Мы ж, когда в имение к вам приехали, то не было в живых ни деда вашего, ни баушки, стал-быть…

— Но о том, что она была грузинка — ты знаешь?

— А-а-а… То — знаю! Из местных она, да! Абашидзе же, правильно? — неуверенно посмотрел на корнета Некрас.

— Правильно! — кивнул Юрий к явному облегчению денщика, — А вот… слышал ли в имении, что-нибудь говорили… Что она знахаркой была, людей, дескать, лечила?

Денщик задумался, с неуверенностью кивнул:

— Что-то может и слышал такое… Но не помню что, толком…

«Х-м-м… правильно наведенные вопросы облегчают человеку понимание — чего требуется собеседнику. А если собеседник — человек, от кого вопрошаемый лично зависим, то… Потом он сам что-либо додумает! А через месяц и убежден будет, что все такое не раз слышал!».

— Да к чему вы ведете-то, ваш-бродь…

Плещеев хмыкнул, не торопясь набил трубку, выжидая, когда Некрас созреет к продолжению разговора.

— Людей она умела лечить. Людей, а еще говорят — скотину пользовала.

Денщик уже с большей уверенности кивнул:

— То дело такое… Это бывает! Есть у некоторых такие свойства. У нас вот был в эскадроне унтер один, из старослужащих…

Плещееву вовсе не улыбалось выслушивать рассказы старого гусара, а потому он довольно невежливо перебил:

— Потом расскажешь… А пока — к бабке вернемся! Так вот… бабуля такое умела. Только она же… Православной была и истинно верующей.

— Царствия ей небесного, пухом ей земля! — перекрестился денщик истово.

Плещеев машинально повторил за Некрасом.