Яромира. Украденная княжна (СИ) - Богачева Виктория - Страница 4

— Горазд, — Ярослав позвал того, на ком видел меньше вины. — Собери людей. Отправьте погоню. По земле, по воде. Немедля, не дожидаясь возвращения Чеславы. Далеко они уйти не могли.

Десятник молча склонил голову и, повинуясь кивку князя, спешно вышел из горницы. Медлить было нельзя, в этом князь был прав. Юноша да девка, куда бы им податься? Гридь сыщет их еще до захода солнца, но вот позора Ярослав Мстиславич не оберется.

— Что княжичу Воидрагу да дядьке его скажем, господин? — Стемид встретился с князем взглядом и поспешно отвернулся.

Никогда он не слыл трусом. Никогда ничего не боялся. Но нынче посмотреть Ярославу в лютые, черные глаза он не сдюжил.

— Правду, — отрезал Ярослав.

— Может, обождем? — едва слышно предложила княгиня.

Бледная, словно первый снег зимой, она отняла от лица руки и вытянула их вдоль тела, сжав кулаки. Стройная, невысокая, перед разгневанным князем она казалась совсем малой птахой.

— Чего обождем? — нехорошим голосом переспросил Ярослав, заскрежетав зубами.

— Коли отыщут Яромиру… пошто княжича станем напрасно тревожить, — Звенислава буквально выталкивала из себя слова. — Скажем ему, мол, занемогла, в горнице лежит…

— Да как тебе такое на ум пришло⁈ — прогремел князь. — Княжичу в глаза лгать⁈ Вижу, чем ты дочерей учила! Немудрено, что Яромира всех вокруг пальца обвела да сбежала!

Княгиня отшатнулась, словно муж ее ударил, и вжалась плечами в дощатый сруб. Перед матерью мгновенно вырос Крутояр, готовый заступиться за нее даже перед отцом.

Ярослав тяжело, рвано дышал. Его грудь вздымалась, глаза метали молнии. Он пожалел о злых словах, сорвавшихся с языка, раньше, чем они прозвучали, но был слишком разгневан, чтобы объясниться с женой.

Вестимо, на нее-то он напрасно осерчал.

Яромиру упустила дружина, охранявшая терем. Быть может, упустил он, дав дочери слишком много воли. С Чеславой позволял мечи тягать. Со щенком Вячко дозволял беседы вести. Не пресек раньше. Не уберег.

— Прости меня, господин, — Звенислава закусила щеки, и скулы заострились так, что о них можно было порезаться. — За слова мои неразумные. И не серчай, — приложив раскрытую ладонь к груди, она склонила голову и медленно, плавно, словно лебедушка, направилась к двери.

Голову она держала поднятой, а плечи — расправленными.

Когда за княгиней бесшумно закрылась дверь, Ярослав взвыл. Не сдержавшись, приложился тяжелыми кулаками по деревянному срубу, содрал с костяшек кожу, и острая боль чуть отрезвила. Помогла обуздать себя. В неистовстве он собой не володел. Поостынув же малость, сразу почувствовал, как прояснился разум.

— Со всеми чернавками, теремными девками, мамками да няньками княжны поговори, — приказал он Стемиду, и тот кивнул. — Припугни, коли нужда будет, но словами. А ты же, воевода, — раздельно, едва ли не по слогам произнес он последнее слово, и Будимир, уже простившийся с жизнью, поднял голову. — Допроси кметей, с кем твой… с кем Вячко дружбу водил. Не может такого быть, что втайне ото всех они сбежать замыслили. Кто-то да проговорится. Все, ступайте.

Он махнул рукой, и мужчины поспешно покинули горницу. Проводив их долгим взглядом, Ярослав чуть ссутулился и, подойдя к столу, залпом осушил чарку с квасом. Услышав позади себя шорох, он резко обернулся. За всеми разговорами позабыл, что в горнице вертелся и его старший сын.

Нынче же Крутояр стоял от него в одном шаге и порывался что-то сказать. Губа у княжича была закушена, а взгляд пылал отцовской решимостью.

— Был у Мирошки помощник, отец, — сказал мальчишка и втянул голову в плечи. — Я.

Он опустил взгляд на дощатый пол и переступил с ноги на ногу. Стыд все же жег глаза, и смотреть на князя было больно. И самую малость страшно.

— Что ты сказал? — нехорошим, вкрадчивым шепотом переспросил Ярослав.

Зажмурившись, Крутояр пробормотал скороговоркой.

— Я Яромирке сбежать подсобил.

* Ошуюю — по левую сторону чего-либо, слева.

* Новый Град — Великий Новгород (по одной из летописных версий (в Новгородской первой летописи) место призвания варягов).

* Князю Харальду — Ярослав говорит на славянском, поэтому конунг стал князем.

* Харальд Сигурдович — опять же, на славянском Харальд Сигурдссон стал Сигурдовичем.

* Варяжский хирд — хирд название варяжской дружины.

* Серпень — август.

* Одесную — сидеть справа. Самое почетное место за столом, справа от князя.

Яромира ушам своим не поверила, когда посреди ночи услышала тихий, знакомый стук. Раз, другой, третий. Кто-то снаружи кидал камушки в бревенчатый сруб терема, прямо рядом с небольшим оконцем в ее горнице.

После сытой, пьяной трапезы в честь дорогих гостей терем крепко спал. И был лишь один человек, у которого хватило бы духу на такое безумство.

Когда Яромира выглянула наружу, то увидела, что прямо под ее горницей, на княжеском подворье стоял Вячко — сын воеводы Будимира. Запрокинув голову, он терпеливо ждал, всматриваясь наверх, и расцвел широкой улыбкой, когда заметил встрепанную княжну.

Яромира тотчас постучала костяшками пальцев себя по лбу и, высунувшись из оконца, огляделась. Но вокруг не было ни души; лишь от гридницы доносились приглушенные, пьяные голоса. Многие кмети остались за столами, когда княжеская семья ушла с пира.

— Вячко! — яростным шепотом позвала Яромира. — Ты последний разум отбил, никак?..

— Мирошка! — отозвался восторженный, чуть захмелевший кметь. — Спустись! Мне сказать тебе надобно!

— Что сказать? — княжна покачала головой и скрестила на груди руки. — Вчера мы все сказали!

Еще седмицу назад Яромира маялась и сомневалась из-за грядущего сватовства да свадьбы с княжичем Воидрагом. Привыкла она, что Вечеслав, Вячко, с малых лет таскался за ней всюду, молчаливый, верный и безнадежно влюбленный в княжну. Пока отец не дозволил ей упражняться на мечах с Чеславой, именно Вячко понемногу, потихоньку учил ее, вопреки строгому запрету и князя, и воеводы Будимира.

Он ходил с Яромирой и ее старшей сестрой в лес собирать землянику; он терпеливо ждал, пока те плели венки и пускали их по реке; носил за ними тяжелые лукошки; сопровождал на торг; следовал по пятам бесшумной тенью.

Яромира так привыкла к нему, что не мыслила и жизни без верного Вячко рядом с собой.

Но были вещи гораздо важнее ее привычек. Матушка была права: ей пора взрослеть. Их детская дружба да влюбленность молодого кметя ни к чему не могли привести и ничем хорошим не могли закончиться. Яромира — княжеская дочь. Ей надлежало выйти замуж за того, на кого укажет батюшка. А Вячко — кметь в дружине князя Ярослава, ее отца. Ему надлежало исполнять то, в чем он клялся кровью: служить и почитать.

Все это как-то улеглось у нее в голове за последние дни, а совместная трапеза с отцом и матушкой накануне приезда сватов и княжича Воидрага окончательно укрепила Яромиру в ее непростом решении. Может, и была она самую малость влюблена в Вячко. Он был хорош собой: красив, высок, силен. И смотрел на нее, не отводя взгляда.

Так что ж с того, что влюблена?..

Мало ли таких глупых, влюбленных девок на свете.

В конце концов, и они поступают так, как им велят.

И потому накануне Яромира разыскала Вечеслава на подворье и выложила ему все, что надумала.

И вот нынче, после пира в честь княжича Воидрага, Вячко пришел к ней под горницу и кидал камушки в бревенчатый сруб. Он так делал издавна. Их старая детская игра, переросшая во взрослую забаву.

— Мирошка! — чуть громче и требовательнее позвал Вечеслав, и Яромира обеспокоенно завертела головой. — Выдь! А то шуметь буду.

Княжна, задохнувшись от возмущения, свела на переносице брови и вздернула нос. Вячко был, верно, малость пьян. Еще на пиру она приметила, как тот прикладывался к кубку. С него станется, и впрямь шум поднимет. А все подворье полно гостями, что приехали вместе со сватами и княжичем Воидрагом. Не хватало еще, чтобы они Вечеслава заприметили, под окошком горницы княжны!