Двойной удар. Трофей для чемпионов - Дашкова Ольга - Страница 9

Черт. Как я могла забыть сумку с конспектами Журавлевой?

Эта коза меня прибьет, если я не верну их ей завтра. Конечно, можно было забрать сумку утром, никуда она не денется из кабинета. Но там у меня ключ от комнаты, личные вещи, кошелек.

– Да как так-то, а? – поморщившись, сказала вслух, смотря на охранника, а он моргнул.

Я очень стремительно убегала оттуда, проведя час компании двух боксеров с огромным, раздутым эго, а у одного оно было просто гигантским. Но хорошо, что с нами был еще Валентин Иванович, который хоть периодически уходил и приходил, но создавал ощущение некой безопасности.

Я обработала парням все их ссадины, раны, наклеила пару лейкопластырей, а они все не уходили, продолжая сверлить взглядами. Тот, что молчаливый, и кого звали Романом, только смотрел. А вот этот наглый придурок Гор, будущий чемпион, чтоб он лопнул, не упускал возможности, чтобы не отвесить какую-нибудь колкость.

А еще не покидало стойкое ощущение, что я их голоса уже слышала. А может быть, и нет. Вообще, у меня хорошая память, но в свете последних событий, и так как я не помню девяносто девять процентов из той ночи, которая произошла три недели назад, стоит задуматься, что со мной не все в порядке.

Да со мной всегда не все в порядке. Кого я обманываю?

Развернулась, ничего не сказав охраннику, который лишь покачал головой и улыбнулся, оставалось только покрутить пальцем у виска, и все всем бы стало ясно, что все женщины – дурочки, быстро пошла в сторону медицинского кабинета. Моя сумка была именно там, но, когда я дернула дверь за ручку, она оказалась закрытой.

– Черт, – процедила сквозь зубы и почесала затылок, оглядываясь по сторонам, словно Валентин Иванович сейчас возникнет рядом.

В поисках мужчины пришлось идти в сторону зала для тренировок. Приоткрыла дверь, заглянула туда, было тихо. Хотя помещение очень большое, не факт, что в углу никого нет. Вокруг полумрак, вдоль стены висят снаряды.

– Эй, Валентин Иванович, вы здесь? Это Юля, я забыла в кабинете сумку. Можно мне ключи?

На всякий случай громко спросила, подождала ответа десять секунд, но никто не отозвался. Естественно, что ему здесь делать? Придется идти искать дальше. Или просить ключи у противного охранника, чтобы он пошел, сам открыл, и я взяла сумку. Ведь мне их не дадут.

Ступая дальше по коридору, поняла, что там еще несколько дверей, но без табличек, неизвестно, что за ними было. Заглянула в одну, там оказался хозяйственный блок, было темно, пахло порошком, в углу были навалены швабры и ведра.

Еще одна дверь была закрыта, а вот следующая, когда я ее дернула на себя, оказалась открытой, в нос ударил мужской запах: пота, смешанного с гелем для душа, влажный, пропитанный паром.

Раздевалка и душевые. Бинго, замечательно, Рязанова, ты пришла точно по адресу.

Беги, беги отсюда как можно дальше! Но когда я слушала свой внутренний голос?

В раздевалке со встроенными рядами металлических шкафчиков и скамеек было пусто. Сделала несколько шагов вперед, оглядываясь по сторонам.

Вообще, что я здесь делаю?

Надо просто пойти, спросить у охранника, где этот Валентин Иванович? Пусть он ему позвонит, или, в конце концов, самой позвонить коменданту, чтобы она позвонила Валентину Ивановичу. Потому что наверняка у них какие-то связи, может, даже интимные, и это не мое дело.

Но я, словно кем-то гонимая, толкаемая в спину бесом, начала двигаться вперед, понимая, что там кто-то есть. Где-то дальше шумела вода и было движение.

Что я делаю? Там явно мужчина, и не факт, что нужный мне.

Сглотнув, пошла дальше, оттянув ворот толстовки, потому что становилось жарко, а я была одета. Не дойдя до душевой, из проема которой валил пар, бросила взгляд на лавочку около открытых шкафчиков. Обратила внимание, что там лежали мужские вещи: нижнее белье, шорты, черное полотенце.

Внутри лежали другие вещи: телефон, часы, бейсболка, висела куртка. Шкафчик напротив тоже был открыт, практически с тем же набором вещей, только другого цвета.

Да что такое я делаю? Уходить надо отсюда, здесь нет Валентина Ивановича.

Но я реально не знаю, что со мной происходило. Я могла окликнуть тех, кто был здесь, позвать, могла громко постучать, но я ничего этого не сделала. Потому что я уже знала, кто там, кто находится в душевой.

Но я все равно шла, судорожно облизывая сухие губы, как будто если я не увижу их, то не смогу дальше жить или заснуть. Расскажи я все это братьям, они дали бы мне подзатыльник, оба наорали бы на меня, заставили бы сидеть дома или ходить в их сопровождении.

Но их рядом нет, поэтому я совершаю глупость за глупостью, а потом за нее расплачиваюсь. Взять хотя бы этот поход в клуб.

Ой, Вероника, пошли, ой, как будет весело, ой, это самая крутая вечеринка. Чего я ожидала? Зачем я себя так вела? Ведь я совершенно не такая, мне не нужны эти вечеринки. Но я так стремилась быть нормальной, влиться в эту толпу, даже платье это короткое надела, а потом поплатилась за свою глупость.

Размышляя таким образом, я дошла до проема душевого отсека, заглянула чуть левее. В клубах пара, опершись о стену двумя руками, стоял мужчина. По его спине стекала вода. Высокий, мускулистый, кажется, что он был напряжен, потому что под его загорелой кожей играли мышцы.

Широкая спина, узкая талия, крепкие ягодицы, мощные бедра. Я никогда раньше не видела вблизи голых мужчин, мои братья не считаются, они, конечно, расхаживали передо мной в полотенцах, обернутых вокруг бедер, или в боксерах. Но чтобы вот так за кем-то подглядывать, за тем, кто совсем недавно поднимал мне нервы и выбешивал, такого не было.

Взгляд остановился на татуировке, которая начиналась от шеи и заканчивалась на середине спины, вдоль позвоночника. Это был кинжал, пронзающий насквозь сердце. Но не такое, как обычно рисуют на День Святого Валентина, а настоящее, человеческое сердце, с клапанами, аортами. Оно словно билось, потому что мужчина шевелился, а кожа двигалась, создавая ощущение натуральности.

На нем было полно других татуировок, но с такого расстояния их было не разглядеть, а вот эта привлекла мое внимание, еще была какая-то надпись под сердцем, но прочесть было трудно. Я даже прекратила дышать, наблюдая за ним, понимая, что по спине моей течет пот, мне было очень жарко.

Парень замер, чуть склонил голову. Надо было уходить, он мог меня увидеть, но я даже не могла сделать шаг назад. А потом он медленно повернулся в мою сторону и посмотрел в глаза.

Это был Гор, наглец-похабник и та еще пиявка, которая портила мне нервы. Он улыбнулся краешками губ, медленно прикрыл глаза и снова открыл.

– Бух!

Я подскочила на ровном месте, развернулась и уперлась во что-то твердое и влажное. Коснулась руками, отшатнулась, чуть не потеряв равновесие, но меня удержали на месте, прижимая сильными руками.

Подняла глаза, это был Ром.

По его лицу стекала с волос вода, на виске была ссадина с лейкопластырем, губы приоткрыты, он ничего не говорил, только смотрел и прижимал к себе.

– Попалась, куколка? Снова попалась? А мы не звали, ты сама пришла, так ведь, Ром?

Сзади подошел Гор, он нежно схватил меня за волосы, оттягивая голову назад, проводя языком по виску. Сердце бешено вырывалось из груди, жар накрыл новой волной, я просто глотала ртом воздух и не могла ничего сказать.

Сделай что-нибудь, не стой покорной овцой!

Но я смотрела в янтарные глаза Рома и часто дышала.

Глава 10

– Эй, эй, эй, потише. Ты куда, Рязанова? Чуть с ног не сбила.

Смотрю как ошалелая на Валентина Ивановича, сама открываю рот, как рыба, выброшенная на берег.

Что это сейчас такое было?

Меня обнимали и прижимали к себе двое парней. И я это допускала. Я просто стояла, ничего не делала, оглушенная таким событием. Лишь понимала, что по моему телу струится жар. Он распространялся везде, в каждую клеточку, в каждую пору, в каждый капилляр.

А я ничего не могла сделать.