Проект Живая смерть (ЛП) - "Maloreiy" - Страница 2

Однако, прежде чем Люциус успел ответить, Гермиона язвительно добавила:

— Прошу прощения, но я говорю правду. Я не хотела никого обидеть.

Она слегка улыбнулась ему. Уизли предостерегающе положил руку на ее плечо.

— Гермиона.

Сурово взглянув на обоих Малфоев и не предложив никаких оправданий — потому что, он был Уизли и у него были манеры крестьянина, — он решительно увел Гермиону прочь. Драко был удивлен, что она даже не сопротивлялась; она просто позволила ему развернуть ее и отвести в другой конец зала.

— Мерзкая грязнокровка, — пробормотал Люциус себе под нос, провожая взглядом удаляющуюся парочку.

— Говорят, она самая талантливая ведьма своего времени, — прокомментировал Драко, задумчиво глядя на ее удаляющуюся фигуру в фиолетовом платье.

— Позорная растрата магии и таланта, — сказал Люциус, поворачиваясь, чтобы еще раз взглянуть на других претенденток в зале, и уже выбросив этот инцидент из головы.

Но следующие слова сына вернули его внимание.

— Я хочу талантливых детей.

На мгновение воцарилась тишина, пока Люциус обдумывал это заявление.

— Драко, ты, должно быть, шутишь! — прошипел он, глядя на Грейнджер, которая все еще был в поле зрения, с выражением отвращения на лице. — Она, возможно, самый худший выбор леди Малфой во всем зале, если судить только по крови. И почти такой же, если судить по всему остальному.

— Но если судить по магии, — нетерпеливо заметил Драко, — если у меня должны быть дети, кто будет лучшим выбором для следующего поколения Малфоев? Если они должны обладать сильной магией, властью, влиянием в обществе — обществе, которое не ценит родословную и все чистокровные линии больше не являются чистыми?

Он позволил своему отцу следовать за ходом его мыслей.

— Я думаю, ты будешь ужасно несчастлив, — с содроганием произнес Люциус, немного поразмыслив над доводами сына.

Его слова были молчаливым признанием того, что он согласен.

Драко не ответил. Он подумал, что был бы «ужасно несчастлив», если бы Волдеморт победил. Раз уж ему предстоит жениться на магглорожденной, по крайней мере, он может получить дополнительный бонус, заставив Гермиону Грейнджер разозлиться настолько, что она начнет плеваться ядом. Этого было почти достаточно, чтобы вызвать у него улыбку.

— Малфой! — крикнул Артур Уизли, и было непонятно, к кому он обращался — к сыну или отцу, поскольку оба были на грани того, чтобы сказать что-нибудь мерзкое. — Ты будешь держать язык за зубами, или мы немедленно уйдем.

— Присядь, Артур, — приказал Кингсли Шеклболт. Он подождал, пока Артур усядется на стул рядом с Гермионой, и только потом перевел взгляд на Малфоев. — Я не допущу никаких комментариев о чистоте крови или упоминаний о магическом наследии мисс Грейнджер. Если вы будете использовать подобные бесцеремонные оскорбления, я немедленно прекращу эти переговоры о браке.

Люциус ответил на свирепый взгляд Шеклболта.

— Вы не можете отклонить наше предложение, Министр. Нам обещали, что у Священных Двадцати Восьми будет право первого выбора, и наше требование является первым.

— Однако я могу отклонить эти переговоры, — заметил Кингсли, — и открыть путь для следующей семьи Священных Двадцати Восьми, которая заявила о своих правах. Вы, конечно, не думали, что вы единственная чистокровная семья, которая просит руки Гермионы Грейнджер.

По взглядам, которыми обменялись двое блондинов, стало ясно, что они не предполагали, что возникнет конкуренция, и это упущение указывало на то, что их чистокровные предрассудки все еще были сильны.

— Я предлагаю вам, мистер Малфой, — обратился Кингсли к молодому человеку, — попытаться заручиться согласием вашей будущей невесты. Она должна кого-то выбрать, но это не обязательно должны быть вы.

Драко неловко поерзал на стуле. Он не был уверен, что сможет сказать что-то, что заставит ее принять его предложение. Волшебник рассчитывал на влияние и власть своей семьи и их положение в обществе, чтобы принудить ее к браку.

Он посмотрел на Грейнджер и заметил, что она даже не смотрит на него. Ее взгляд был устремлен на дверь, как будто она просто ждала, когда ее выведут из комнаты. Все это время выражение ее лица было пустым и безучастным, в нем не было даже намека на то небольшое оживление, которое вспыхнуло в вечер брачного бала, когда она ответила на жестокость его отца. Сегодня она просто пропустила все слова мимо ушей, предоставив Артуру Уизли возражать.

— Мисс Грейнджер, — начал Драко, официальные слова застряли у него в горле, хотя ему и удалось заставить ее посмотреть на него. — Семья Малфоев добивается вашей руки и сердца. Как могущественная и влиятельная семья, мы привыкли получать все самое лучшее. Несмотря на… определенные чувства других людей по этому поводу… мы верим — я верю — что вы идеально подходите на роль следующей леди Малфой в этой необычной ситуации. Других вариантов, которые соответствовали бы нашим стандартам, нет. Кроме того, мы готовы предложить вам ряд уступок в этом браке, чтобы вы были удовлетворены условиями в рамках договоренности.

Первые слова были обращены конкретно к Гермионе, и все повернулись, чтобы посмотреть, как она отреагирует. На несколько мгновений в комнате воцарилась тишина. Затем она вопросительно склонила голову набок и сказала:

— Ты слишком часто употребляешь слово «мы». За кого я выйду замуж — за тебя или за твоего отца?

Драко нахмурился, а его отец, стоявший рядом с ним, поморщился. Девчонка была либо глупой, что было невозможно, учитывая то, что Драко о ней знал, либо она намеренно вела себя так, просто чтобы позлить их.

— Грейнджер, — хмуро ответил Драко, — ты выйдешь за меня, и только за меня. И я часто говорю «мы», потому что представляю семейную династию.

Она приняла этот ответ.

— Ты бы даже не подумал жениться на мне, если бы не этот Закон.

Это был не вопрос, а констатация факта. Драко все равно ответил на него.

— Конечно, нет, Грейнджер. Никого из нас не было бы здесь, если бы не этот Закон.

Она сделала несколько глубоких вдохов, уставившись на свои руки. Молчание затянулось так надолго, что это начало нервировать его. Где же было праведное негодование и резкий ответ, которых он ожидал? Эта тихая девочка была совсем не похожа на ту гриффиндорку, которую он помнил.

— Гермиона, — нарушил молчание Уизли, по-отечески положив ладонь ей на плечо. — Тебе не обязательно соглашаться на что-либо прямо сейчас. Ты слышала, что сказал Кингсли, для тебя есть другие варианты. Мы можем найти семью, где ты будешь счастлива.

Она не стала насмехаться над этим.

— Сомневаюсь, мистер Уизли. Очень сомневаюсь, — вздохнув, она полезла в сумку и достала пергамент и перо. — У меня есть некоторые условия.

Оба Малфоя немного расслабились, понимая, что переговоры начались.

— Конечно, — великодушно согласился Люциус. — Как сказал Драко, мы готовы к выполнению ряда условий, которые будут соблюдены, когда вы присоединитесь к нашей семье. Возможно, обеспечение… магглов — членов семьи?

Удивительно, что он не поперхнулся от этого термина и от того, что он может быть связан с магглами, пусть даже просто этим браком. Гермиона отмахнулась от его слов, махнув рукой.

— У меня нет семьи. Только Уизли и Гарри, и им, конечно, не нужно от вас никакое обеспечение.

Драко был удивлен, услышав это, и поймал себя на мысли, что ему интересно, что же случилось с ее родителями-магглами. Судя по печальному взгляду, которым Уизли посмотрел на нее, он предположил что-то плохое.

Гермиона осторожно положила палочку на стол и, взяв лист пергамента, провела по центру черту.

А, список. Это, безусловно, соответствовало той Гермионе Грейнджер, которую Драко помнил.

Хотя он читал его вверх ногами, ему показалось, что на одной стороне она написала «Семья Малфоев», а на другой — «Гермиона Грейнджер».

— Скажите мне, чего хотите от этого брака — от меня, — требовательно сказала она она, водя пером по бумаге.