Учитель. Назад в СССР 3 (СИ) - Буров Дмитрий - Страница 13

Я сумел удержать на лице непроницаемое выражение, про себя же подумал, за каким чертом Свиридов продолжает меня нахваливать? Мало ему головной боли в виде презентации и выступления на всю область, так сейчас товарищ Григорян попросит продемонстрировать одобренную игрушку для праздничного выезда. А потом захочет такую же для себя лично. Вот оно мне надо? Ну, точно, как в воду глядел.

— Что вы говорите? — Аделаида Артуровна воскликнула. — Юрий Ильич, могу ли я… Окажите любезность, покажите, что вы придумали?

— Егор Александрович, вам и карты в руки, — Свиридов кивнул в мою сторону. — Вот пусть создатель и идейный вдохновитель сам покажет и расскажет.

— Хорошо, — согласился я, поднимаясь со своего места. — Схожу к Степану Григорьевичу, принесу.

— Ни к чему беспокоить завхоза, лампочка Ильича давно у меня, надёжно заперта в шкафу, — остановил меня директор.

— Лампочка Ильича? Чудесное название! — одобрила товарищ Григорян. — Кто придумал? Чувствуется не просто связь поколений, но — связь времен! Полное погружение в историю нашей страны, в эпоху потрясений и революционных достижений!

— Идея нашего молодого специалиста, точно как и полная реализация проекта, — повторил Юрий Ильич, отпирая дверцу шкафа рядом со мной. — Ну что же, Егор Александрович, доставайте, демонстрируйте.

Я скрипнул зубами, но не стал перечить Свиридову. Вытащил светильник, поставил на стол, оглянулся в поисках розетки.

— Вы на на мое место проходите, Егор Александрович, розетка под моим столом, — подсказал директор и уселся на мой стул.

— Понял, — буркнул я и полез под директорский стол.

Штепсель плавно вошел в отверстия, я вылез из-под стола, занес руку над выключателем и едва машинально не перекрестился по давней своей привычке. С тех пор как соседки из моей прошлой будущей жизни уговорили меня сопровождать из на праздничные службы, появилась у меня такая традиция. Перед каждым новым делом осеняю себя крестом, бормочу «С Богом». Не скажу, что сильно стал верующим, но вот прижилась привычка.

Вовремя опомнился. Хотя мелькнула идея, как откреститься от выступления в прямом смысле слова и наглядно, но решил не подводить школу и директора. Выступать мне не в первой, прорвемся. Главное, понять чего от меня конкретно хотят и подготовиться.

— Да будет свет, — озвучил я свои действия и нажал на кнопку.

Судя по напряженным плечам Тамары Игнатьевны, завуча и Ниночки, женская часть коллектива прекрасно помнила, чем закончилась демонстрация в первый раз. Но сегодня обошлось. Зря что ли мы с Бородой корячились, починяли. Лампочка засияла красными огоньками, я дал пару минут полюбоваться и поменял режим.

— Чудесно! Великолепно! — раздался восторженный голос Григорян, следом привычные уже резкие короткие хлопки. — Композиция будет в большом масштабе? А

— Да, — подтвердил Юрий Ильич, довольно щурясь. — Размер метр на полтора. Установим на машину, затемним, чтобы красное пламя сияло при дневном свете, — закончил директор.

— Вот что значит столичное образование! — с гордым видом заявила Аделаида Артуровна. — Передовые технологии, свежий взгляд на, казалось бы, обыденные вещи!

Я едва заметно скривился. Еще одна поклонница всего столичного и заграничного. В будущем такие дамочки самозабвенно примутся расхваливать все импортное. И хаять все советское, а позже русское. Номенклатура очень быстро переобувается в воздухе, едва начинает пахнуть жареным. Уверен, без директивы насчет поиска новых идей и принципиально нового подхода к празднованию ноябрьского праздника, товарищ Григорян разнесла бы нашу линейку в пух и прах.

— Ну, что ж, товарищи, — гостья резко перешла на деловой тон, и вновь стала походить на каменное изваяние. — Зоя Аркадьевна, надеюсь на ваш профессионализм и методическую помощь Егору Александровичу. Презентация вашего подхода должна быть на высоте. Сами понимаете, кто будет присутствовать на совещании. Не подведите! Вы с этого года мои подопечные. Меня назначили куратором вашей школы, — Аделаида Артуровна припечатала завуча суровым взглядом, благосклонно посмотрела на Свиридова, добродушно окинула меня взглядом и принялась собирать свои бумаги.

— Не подведем, товарищ Григорян, все будет в лучшем виде. Я лично проконтролирую, — заверила Шпынько.

— Товарищ Свиридов, в целом я довольна увиденным. Замечания буду готовы через три дня, заберете у меня лично, — велела куратор. — На устранение, пожалуй, десять дней вам хватит.

С этими словами товарищ Григорян поднялась, Свиридов последовал ее примеру, как и все мы. Директор и завуч отправились провожать товарища Григорян к автомобилю. Мы втроем, я, Звягинцева и Кудрявцева, переглянулись и отправились в учительскую дожидаться конца урока.

В коридоре я задержался, сверлил прямую, как палка, директорскую спину и прикидывал, зачем Юрию Ильичу понадобилось так меня расхваливать. Вроде и ничего такого не сказал, но уж больно явно выпячивал мою персону. Согласен, вроде как и повод есть. Но вот зачем?

Не люблю вопросов, на которые не знаю ответ

ы. Значит, разговор с директором лично у меня сегодня не закончен.

— Ниночка, а ты кого с детьми оставила? — озабоченным голосом поинтересовалась Тамара Игнатьевна, едва мы зашли в учительскую.

— Да я Гришу попросила, — рассеянно ответила пионервожатая и кинулась ко мне. — Егор! Ах… как же… все хорошо? Правда? Я так волновалась! Я так перенервничала, что и двух слов связать не могу! — Кудрявцева судорожно вздохнула и внезапно расплакалась.

— Нин, ну ты чего? — растерялся я. Никогда не любил женских слез, потому что не никогда не понимал, что делать в такой ситуации.

— Нина Валентиновна, ну-ка соберись! — добродушно велела Звягинцева, приобняла девушку за плечи и усадила на стул.

Выглядела Нина и вправду неважно. В широко раскрытых глазах плескалась надежда вперемешку с отчаяньем. Я не понимал, что произошло. Неужто так переволновалась, а потом суровая дама из роно добавила нервов? Ниночка нервно теребила кончик пионерского галстука, который так и не сняла после линейки.

— Нина Валентиновна, возьмите себя в руки! — сурово потребовала Звягинцева, протягивая стакан с водой.

Учительская в школе небольшая, но кувшин с водой стоял в кабинете все время, что я здесь. А теперь, когда в школу вернулись все педагоги, появилась даже вазочка с печеньем. Насколько я знал, в шкафчике пряталась заварка и чайник с кипятильником, наверное, чтобы завхоз не видел. Хотя я уверен, что Степан Григорьевич в курсе преступных действий коллектива.

— Нина, ну, в самом деле! — фыркнула Тамара Григорьевна. — Ведешь себя, как пятилетка, которую в угол поставили!

Вот вроде и отругала Нину, но я видел, что наш режиссер улыбается. И это всего лишь попытка привести в чувство растерянную молодую девушку.

— Да-да… я сейчас… переволновалась просто… — закивала Кудрявцева, достала из кармана юбки платок и принялась приводить себя в порядок.

— Нина, все хорошо, — мягко произнес я. — Эх, хорошо бы чаю, а еще лучше кофе. Девушки, а в Новосибирске реально купить кофе? — полюбопытствовал я, желая переставить Ниночку на другие рельсы.

— Кофе? — Кудрявцева резко перестала страдать и уставилась на меня. — Фу-у… он же не вкусный. Чай лучше! Особенно наш, местный, жеребцовский! С ягодами и травами, — безапелляционно заявила Ниночка, а вот Тамара Игнатьевна тонко улыбнулась и ничего не сказала. Впрочем, нет сказала.

— Что за жаргон, молодой человек? — возмутилась Звягинцева.

— Вот тут не понял, — абсолютно искренне удивился я, мысленно повторил свою фразу, пытаясь найти, что не так ляпнул.

— Что за «реально»? Не стоит уродовать красоту русского языка.

— А как тогда? — окончательно запутался я.

— В каком контексте вы использовали слово «реально», Егор Александрович? — уточнила Тамара Игнатьевна, в миг из приятной женщины превращаясь в строгую учительницу.

— Ну… реально купить… поучается, где возможно купить кофе или можно купить кофе… — задумался я. — Как-то так.