Кровавая ассамблея (СИ) - Иванников Николай Павлович - Страница 5

Вскочив со стула, Фальц быстро выбежал из комнаты, и мне пришлось поторопиться за ним. В соседней комнате чародей ворошил угли в печи кочергой. Потом закинул в топку конверт, дождался пока он вспыхнет и подкинул в огонь несколько щепок.

Обернувшись, заговорщицки мне подмигнул.

— Только огонь способен разрушить заклинание «молчаливого кустодия», — пояснил он. — Но в любом случае вам пора уносить отсюда ноги, аспирант. Я выведу вас к «тайной тропе», и не позже полуночи вы уже будете в столице…

Где-то в отдалении лаяли собаки, целая свора. Они надрывались аж до хрипоты, до сипа, гремя цепями и явно страшась заглянуть за ограду.

Они чуяли чужака. Еще поговаривают, что собаки неплохо чувствуют магов. Специально этот вопрос никто не изучал, но я бы сильно удивился, если бы это было не так. В моем имении каждый пес трусливо поджимает хвост, когда я прохожу мимо. В детстве я не понимал, почему это происходит, и даже обижался, когда огромные волкодавы, поскуливая в страхе, пятились от меня и прижимались к земле.

Разбираться с этим тогда я не стал, и попросту переключил свое внимание на котов. Наверняка они тоже чувствовали, что я несколько отличаюсь от обычных людей (от своих многочисленных сестер, например), но было им на это глубоко плевать. Котов гораздо больше занимают свои собственные интересы, нежели магические качества какого-то там человечишки…

Деревня оказалась небольшой, и уже скоро мы с Фальцем вышли за околицу. На всем пути нам так никто и не встретился, что было совсем не удивительно — стемнело уже окончательно, белый рогатый месяц света источал немного, а густая россыпь звезд, которые здесь были на удивление яркими, подернулась набежавшими облаками. В окнах домов горел свет, и иногда мелькали тени. В амбарах ворчали коровы, порой взвизгивали свиньи, и тогда начинали возмущенно кудахтать и куры. Но длились такие перебранки недолго, быстро сходили на нет и снова вокруг наступала тревожная тишина.

Сразу за околицей начинался большой луг, при дневном свете наверняка пестрый от цветов, но в ночи казавшийся тоскливо-черным, лишь с редкими серыми крапинками каких-то особо ярких растений. Мы стояли на вершине округлого холма, а луг простирался далеко вниз, куда-то в темноту, в которой непрерывно что-то тихонько звенело и стрекотало.

Заметив, должно быть, что я замешкался, Фальц легонько подтолкнул меня в плечо.

— Вперед, аспирант! У нас не так много времени. «Тайную тропу» открыть — это вам не трубку раскурить…

«Тайными тропами» среди магов принято называть особые пространственные коридоры, позволяющие моментальным образом перемещаться из одной точки империи в другую. Далеко не всякий чародей способен открыть такую «тайную тропу», и далеко не во всяком месте.

На грешной земле нашей есть вполне определенные места, где линии пространственных связей истончились, ослабли, и теоретически были способны на какое-то короткое время разорваться, прежде чем срастись вновь. Зная местонахождение такой «тайной тропы» и проведя в этом месте определенный ритуал, можно было проявить «тропу» в нашем мире и использовать ее для перехода в заранее намеченное место.

Но именно на этом моменте обычно и возникали сложности. Если провести ритуал и проявить «тропу» смог бы даже весьма средненький чародей, едва-едва ухвативший самые азы пространственной магии, то наметить точный маршрут для такой «тропы» и открыть для нее выход в точке назначения — тут уже требовалась особая квалификация.

В узких кругах подобных магов так и называли: тропуны. Они ведали «тайные тропы», могли отыскивать их, открывать и задавать маршрут, позволяющий провести путника в желаемое место.

Тропунов было немного. Пожалуй, по одному на губернию, но в Петербурге их насчитывалось сразу четверо: Беттихер, Федька Галкин и братья Дубасовы, Владимир с Андрияном. Но не оттого их было много, что большой спрос имелся, а просто не пожелали они в свое время разбредаться по губерниям. Оно и понятно — уж лучше в столице жить, в свете императорского двора, где всегда найдется работенка для ловкого мага, чем сгинуть где-нибудь в дальних губерниях, где и «тропу»-то открыть потребуется всего раз-другой в жизни…

При прежнем императоре, Алексее Петровиче, первом по счету, чародеев жаловали. При дворе они высокие должности занимали, сущность свою не скрывали и даже академию собственную заимели, куда приглашали на обучение молодых людей со всей империи, в ком находили хоть какие-то зачатки чародейских качеств.

Царствование Алексея Петровича выдалось долгим и мирным, академия чародейства при нем процветала, и выпускниками ее в те годы были такие столпы магии как граф Кайсаров, или Вениамин Огарков, или даже сиятельный князь Ростовский.

Но государь-император Алексей Петрович скончался от странной болезни, поразившей все его члены одновременно. Она обездвижила его и приковала к постели, не способного не то что слова произнести — и вдохнуть-то полной грудью ему было тяжко. Так и отдал богу душу, дыша часто-часто и непрерывно обливаясь липким потом. Так при дворе поговаривали, во всяком случае…

А потом на престол взошел нынешний император Михаил Алексеевич — человек горячий, вспыльчивый и склонный к весьма скоропалительным решениям. В общем, молодой очень. Ведь было ему тогда всего девятнадцать годков отроду. И притихла земля российская в ожидании грядущих перемен.

Отгремели пушки на Петропавловской крепости. Вот тут-то и начались для чародеев тяжелые времена! Не прошло и месяца, как академию прикрыли. Сначала просто было объявлено, что империя больше не может позволить себе столь бессмысленные траты. Здание опечатали до дальнейших распоряжений, преподавательский состав сняли с довольствия, а слушателям объявили, что они могут отправляться по домам.

Первое время еще никто не разъезжался. Изо дня в день юные маги являлись на площадь перед академией, в надежде, что сюда вот-вот явится вестовой от императора и объявит о произошедшей ошибке и возобновлении работы академии.

Ан-нет! Случилось все в точности до наоборот. Сразу же после того, как ведение всех внутригосударственных дел было поручено светлейшему князю Черкасскому, сюда нагрянула рота солдат и в мгновение ока очистила площадь. Кто не пожелал уходить по-хорошему — были арестованы, и дальнейшая судьба их была туманна.

А потом магия и вовсе была объявлена вне закона. По всей империи были сформированы отряды так называемых «охотников на ведьм», в основном из простонародья, но возглавляли их, как правило, люди из всякого рода мелких чинов и разорившихся дворян. За каждого пойманного чародея светлейший недурно платил, так что за несколько лет такого рода охота успела превратиться в весьма доходное ремесло.

Много чародеев было истреблено в те годы. В распоряжении светлейшего имелись списки слушателей академии, что сильно облегчало ему задачу. Прокатились по всей России повальные аресты. Некоторым магам удалось сбежать за границу, но основная же их масса попросту распылилась по бескрайним просторам империи.

Но были и те, кто не собирался отрекаться от магии. Ректор академии князь Обресков таинственным образом исчез сразу же после снятия его с должности, но Советник Академической канцелярии граф фон Раттель, Иван Фридрихович, оказался не столь расторопным. «Охотники» арестовали его прямо в собственном имении под Петербургом. Ночью спящего вытащили из постели, и как был — в ночной рубашке и ночном же колпаке — доставили в подвалы Тайной канцелярии, где к тому моменту уже было учреждено специальное ведомство по делам магов.

Суд над ним был скорым. Он не отрицал ни одного пункта обвинения, поскольку действительно занимался чародейством, владел магией высшего порядка и обучал ее премудростям молодых слушателей. Единственное с чем советник фон Раттель не был согласен, так это с тем, что деятельность его была направлена во вред государству и лично государю Михаилу Алексеевичу.