Кровавая ассамблея (СИ) - Иванников Николай Павлович - Страница 4

— «…и еще мне кажется, уважаемый Нго, — едва слышно бормотал Фальц, явно перечитывая письмо на второй раз, — что настал момент привести в действие ваше заклинание. Это не моя прихоть — это жизненная необходимость, вызванная тем, что наши с вами враги начинают проявлять активность, невиданную уже давно. И сие вызывает у меня самые серьезные опасения. В момент, когда пишутся эти строки, враг, возможно, ничего не знает о наших планах, но никто не сможет поручиться, что он будет пребывать в неведении и в тот момент, когда эти строки будете читать вы, уважаемый Нго. Враг повсюду, и об этом не следует забывать. Но особая опасность исходит с юга, а это означает одно: время настало. И чем скорее Немая Стража оставит свой пост, тем больше трудностей возникнет у наших врагов в дальнейшем. Ваше заклинание поможет нам в этом…»

Фальц еще немного поскользил глазами по письму, потом оторвал-таки от него взгляд и уставился на меня исподлобья, словно это я просил Кривого Нго привести Немое Заклинание в действие.

Фальц так и проскрипел сквозь зубы:

— Вы сами-то, аспирант, понимаете, что это означает? Вы хоть представляете себе насколько все это серьезно⁈

Ну наконец-то! Вот он и проникся моей тревогой…

Я обошел его стороной, выдвинул второй стул и сел, закинув ногу на ногу и обхватив себя за колено.

— Если бы я этого не понимал, — сказал я проникновенно, — то не примчался бы сюда сломя голову, загнав лошадь и едва не угодив в руки людям светлейшего… А уж он бы со мной нянькаться не стал — слишком много поставлено на карту! Да, Фальц, я многое понимаю. Но не все, к сожалению. Я знаю, что Немое Заклинание весьма опасно, обращаться с ним следует крайне осторожно, но даже в этом случае последствия могут быть непредсказуемы. Но в чем конкретно заключается его опасность, мне не известно. И еще: князь пишет о Немой Страже — что он имеет в виду?

Фальц с азартом растер себе щеки ладонями.

— Стража, стража… — сказал он, и в глазах его блеснула искорка. — Немая Стража… Вы что-нибудь слышали о гекатонхейрах, молодой господин?

Некоторое время я смотрел на него озадачено, не зная что ответить. Это слово — «гекатонхейры» — несомненно было знакомым, но вот где, когда и при каких обстоятельствах мне доводилось его слышать, я вспомнить не мог. А потому просто смотрел на Фальца в упор и ждал продолжения.

И дождался.

— Мифы описывают их, как пятидесятиголовых и сторуких чудовищах, которых породила сама богиня Земля, — пояснил Фальц в конце концов. — Ростом с гору, они были страшной силой, и со времен войны древних богов с титанами, находятся глубоко в недрах земли, охраняя неразрушимые врата самого Тартара…

Тут Фальц скрипуче рассмеялся, плечи его запрыгали.

— Все это ерунда, конечно! — объявил он, продолжая хихикать. — Все это просто древние легенды, хотя и весьма красивые… Не мифические титаны в действительности заключены под землей, там, где Вечный Мрак граничит со светом. А находится там нечто совсем иное, молодой господин. Такая неестественная и жуткая сила, что человеческий разум не в состоянии ее ни вообразить, ни тем более осмыслить. И удерживается эта великая сила в пределах Мрака только благодаря заклинанию, известному среди магов как «засовы гекатонхейров». Они замыкают пространство Царства Мрака в недоступный кокон. Ничто не может попасть внутрь этого кокона, и ничто не может покинуть его, пока «засовы гекатонхейров» целы. И ничто не силах их разрушить. Кроме Немого Заклинания, разумеется…

Крайне заинтересованный, я так и потянулся к старому магу. Но Фальц на меня не смотрел. Он вдруг начал расхаживать из стороны в сторону, словно магистр Зебу на лекции по этике чародейства. Даже жесты его были очень похожи. Хотя, конечно, спутать Фальца с Магистром Зебу не смог бы даже посторонний — магистра отличал огромный рост и гладкая вечно сверкающая лысина.

— Я вижу, вы хотите спросить, Алексей, чем это может грозить обычному миру? — Фальц наконец остановился и развернулся ко мне.

Он угадал, именно это я и хотел спросить. Хотя предчувствия у меня уже появились самые черные, а своим предчувствиям я привык доверять. Они меня редко обманывали. И я ожидал услышать от Фальца пространную лекцию о том, как древняя могучая сила вырвется наружу из земных недр и постепенно поглотит весь мир, и мы уже ничего не сможем этой силе противопоставить…

Но Фальц оказался краток.

— Всему кранты! — только и сказал он.

И, словно обессиленный, рухнул на стул — тот так и хрустнул. По узкому, какому-то угловатому лицу пробежала темная волна, лоб пересекли две крупные морщины.

— Честно сказать, я сильно сомневаюсь, что светлейший до конца осознает всю глупость своей просьбы, — продолжил Фальц с горечью в голосе. — Ему не дано осознать мощь Немого заклинания, и он воспринимает его просто как некое новое оружие, которое он хотел бы использовать против своих врагов. Он наивно полагает, что коль Немое Заклинание может принести вред его врагам, то сам он получит от этого выгоду. Однако Немое Заклинание — совсем не та вещь, о которой можно судить по привычным правилам. Выгоды не получит никто…

Тут Фальц снова замолчал, и на этот раз тишина в комнате длилась довольно продолжительное время, поскольку я не стал торопиться с вопросами — я размышлял. Я ожидал всяких гадостей от светлейшего, но такой поворот событий даже мне не приходил в голову, хотя за время своей практики я насмотрелся всякого.

Подняв голову, я взглянул на Фальца. Он тоже смотрел на меня, и по всей видимости уже давно.

— Как к вам попало это письмо? — спросил он.

Я забрал у него бумагу и сунул обратно в конверт.

— Это произошло случайно. Гонец направлялся в Сагар кратчайшим путем, но в лесах под Новгородом его потрепали волки. Я возвращался из своего имения в Петербург, когда наткнулся на него. Мне удалось разогнать тварей, но он уже был не жилец… Изрядно ему досталось, потроха так и торчали наружу… Должно быть он понял, что я из магов, почуял мою силу, потому что умолял меня исцелить его. Честно скажу: я пытался. Он очень не хотел умирать, но минуту спустя отдал богу душу прямо на моих руках…

Я вспомнил, как гонец — мальчишка совсем, на несколько лет помладше моего, годков двадцать ему было — бился в агонии, цеплялся за меня, плакал и просил: «Миленький, сделай что-нибудь… Я не хочу вот так… Я не хочу здесь…»

А потом всхлипнул на вдохе, и уже не выдохнул — скончался. Я расстегнул на нем верхние пуговицы камзола, надеясь, что это может ему как-то помочь…

— Вот тогда-то я и заметил это письмо, — произнес я, безадресно глядя в сторону. — Мое внимание привлекла необычная сургучная печать небесно-голубого цвета… Подобные я ранее никогда не встречал…

Фальц так и вскинулся.

— Небесно-голубая печать, вы говорите⁈ — пробормотал он, хмуря брови. — Вот как? Вы позволите взглянуть?

Не поднимаясь со стула, он потянулся ко мне всем телом. Стул под ним страшно захрустел, и я, опасаясь, как бы старый чародей не рухнул на пол, поторопился вложить конверт ему в протянутую руку.

— Извольте…

Схватив конверт, Фальц покрутил его, потрогал печать, понюхал ее даже. Затем достал из конверта письмо, вернул его мне, а самим конвертом помахал в воздухе.

— Вы были совершенно правы, Алексей свет-Федорович, гвардейцы князя Черкасского искали здесь именно вас! Вы действительно решили, что это просто голубой сургуч? Так вот, сударь: эта, как вы изволили выразиться, «необычная печать», ни что иное, как «молчаливый кустодий» — охранный отпечаток, который способен донести своему хозяину где и когда письмо было вскрыто. Это совсем простое заклинание, даже очень слабый маг способен его наложить. И в то же самое мгновение, как вы открыли конверт, светлейший уже знал, что его послание не было доставлено адресату и попало в чужие руки в лесу под Новгородом… И вы совершенно напрасно оставили этот конверт при себе: «молчаливый кустодий» способен вести за собой, словно путеводная нить… Он и сейчас это делает!