Под знаком Альбатроса (СИ) - Гришин Алексей - Страница 4

Мешок взмыл, как показалось, в небеса, затем плавно опустился на палубу.

Там новую хозяйку встречала команда, почему-то построенная в две идеально ровные шеренги, словно на военном параде. Это на торговом-то корабле?

Судя по взгляду Гиллмора, такое было новостью и для него.

На встречу с почетной гостьей, а по сути — с владелицей «Мирного», вышел грузный мужчина с аккуратно постриженной бородой без усов. Широкополая шляпа затеняла обветренное лицо, под плащом было не различить мундира, но шаг моряка был тяжел, а раскачивающаяся палуба очевидно не создавала ему ни малейших проблем.

— Ваше сиятельство, приветствую вас на борту вашего корабля. — Он говорил скрипучим, но громким голосом. — Я — старший помощник капитана Реми Буагельбер. Позвольте проводить вас в каюту. Вас же, — чуть замявшись, коротко кивнул он Гиллмору, — прошу со мной. Больших удобств не обещаю, но выспаться сможете.

Измученная путешествием мадам де Ворг замерла.

— Простите, но Буагельберы…

— Слишком далеко от меня, чтобы хоть как-то говорить о родстве.

— Понятно.

Ну да, представитель одной из знатнейших фамилий Галлии служит старшим помощником на торговом корыте. Чего ж непонятного.

— А где капитан?

— Еще не назначен. Ваш батюшка сказал, что подберет его не раньше, чем через два месяца.

Прекрасно. А Буагельбер, пусть и дальний родственник, явно опытный моряк, будет терпеливо ждать, не строя никаких карьерных планов. Как Жан говорит, все страньше и страньше.

Впрочем, об этом еще будет время подумать. Потом. Завтра. А сейчас — спать. Господи, как же спать хочется!

Утро началось с противной переливчатой трели. Где-то на палубе кто-то высвистывал странные рулады на два тона. Мало того что ночью ее несколько раз будил какой-то идиот, которому захотелось побрякать в колокол, так теперь и свистун объявился, чтоб его.

И свистун, видать, непростой — сразу же загрохотали тяжелые ботинки, что-то заскрипело, застучало, а уж какие зазвучали слова!

Нет, мадам де Ворг не была изнеженной барышней. Когда-то, сопровождая мужа в его странных поездках по Галлии, молодой жене приходилось представляться и купчихой, и крестьянкой, а то и вовсе кокоткой, нанятой богатым путешественником, чтобы не слишком скучать в дороге. И уж тогда пришлось не то что познакомиться — до тонкостей освоить обороты родного языка, не принятые к употреблению в парижских салонах.

Но то, что неслось с палубы корабля, поразило даже и эту лихую женщину. Сложные синтаксические конструкции, построенные могучими голосами, напрочь отбили сон.

Графиня впервые попала на корабль — увеселительные прогулки по Сене на парусных лодках не в счет. Возникло страстное желание выйти из каюты и решительно пояснить господам морякам, что поминать демонов и близких родственников в сочетании с пикантными подробностями любви и гигиены умеют не только они.

Быстро подняться, надеть простое дорожное платье, стоившее немалых денег… ой, господи!

Растерянный взгляд обежал каюту. И наткнулся на зеркало. Этого еще не хватало! Ну правильно, вчера все мысли были об одном — до ночи добраться до корабля, ибо именно вчерашний день был последним, когда опальной графине дозволялось находиться на территории Галлии. Да и усталость сказалась.

Так что в шлюпку поместились лишь два пассажира и один сундук. Остальной багаж ждет на берегу, на него монаршее неудовольствие не распространяется.

И там же на берегу скучает служанка Жюли. Графиня ясно представила, как юная светловолосая девушка мечется по пирсу и с тоской смотрит на корабль, где ее госпожа рыдает перед зеркалом не в силах ни причесаться, ни зашнуровать это чертово платье!

Бр-р-р! Привидится же такое! Тоже кисейная барышня нашлась. Сейчас!

Она усмехнулась своему отражению и решительно переоделась в тот же костюм для верховой езды — он-то не требовал услуг помощницы.

Прическа? Завивка и укладка? Обойдемся! Волосы расчесать редким гребнем, заплести в примитивную деревенскую косу и убрать под дорожную шляпу. Пока сойдет!

Когда Адель вышла из каюты, моряки уже заняли свои места, заскрипел кабестан1, под заунывную песню восемь здоровяков натужно налегли на здоровенные, метра по три длиной, вымбовки2, затягивая якорь в клюз3. Гудел туго натянутый блинд4, под которым флейт неспешно лавировал меж стоявших на якорях кораблей. Галлийские, кастильские, островные, зеландские флаги. В Европе мир, а значит торговцы спешат. Привезти товары, заработать, пока кто-то из властителей мира не пошлет свои полки на землю соседа, с кем еще недавно обнимался и кому клялся в вечной дружбе.

Не бывает вечной дружбы, как не бывает и вечного мира. Война и смерть — вот главное предназначение человека в это суровое время. Как говорят, во имя мира и спокойствия детей.

Лгут. И дети будут точно также убивать друг друга.

Но сейчас правители взяли передышку в этой непрекращающейся грызне. Потому люди, те самые, кто кормит и одевает этих великих небожителей, по чьим судьбам потомки и будут судить о нынешней эпохе, эти люди рвут жилы, чтобы успеть обеспечить собственные семьи.

Кто-то растит и собирает урожай, кто-то льет металл и строит дома, а торговцы — торгуют. Везут в дальние страны парчу, атлас и бархат. Зерно, оливковое масло и вино, которое научились сгущать на юго-западе Аквитании.

Потому и не счесть кораблей на рейде Кале. И именно поэтому от капитана требуется предельное внимание, чтобы, никого не задев, точно подвести «Мирный» к назначенному пирсу.

Графине хватило одного взгляда, брошенного на шканцы5, чтобы понять — именно сейчас Буагельбера лучше не отвлекать, дабы не нарваться на недопустимо грубую, но, очевидно, неизбежную отповедь. Осталось встать у борта и, поплотнее укутавшись в теплый, подбитый соболиным мехом плащ, любоваться на приближающийся город. Серый под низкими зимними облаками, но окрашенный яркими цветами в те редкие мгновения, когда солнце находило-таки бреши в сплошных, от горизонта до горизонта, затянувших небо тучах.

Сзади послышались неторопливые шаги. Гиллмор встал рядом и также положил руки на планширь6.

— Отличный корабль. Надеюсь, на нем найдется место и для моих грузов? Всего не больше трех тонн.

Мадам де Ворг повернулась к собеседнику.

— Ну да… впрочем, я ведь в этом ничего не понимаю… господин… э-э… сударь, — это уже Буагельберу, — ведь найдется же?

Старший помощник, занятый швартовкой, даже не взглянул на свою вроде как хозяйку, которая почему-то расценила его молчание как согласие.

— Ну вот, прекрасно! Но Харви, ведь вы говорили, что владеете собственным кораблем.

— Это так. Шхуна «Чайка», во-он она, чуть правее вон того галеона под кастильским флагом… ну… видите, трехмачтовый корабль с высокой кормой. А правее, двухмачтовая, она и есть. Моя красавица! — Его голос стал теплым, словно речь зашла о нежно любимой женщине. — Однако спасибо добрым амьенцам, я везу на остров шелк. Он очень дорог, но занимает мало места. Так что гонять шхуну ради него невыгодно, проще заплатить за перевозку вам, а для «Чайки» найти другой груз. Насколько я знаю, раньше завтрашнего утра «Мирный» из порта не выйдет — оформление судовых документов требует времени. А тем временем здесь наверняка найдется достойный фрахт.

— Вот это да! — Графиня словно выпала из разговора. Все ее внимание переключилось на величественную картину — швартовку огромного сорокаметрового корабля.

Флейт, словно движимый могучей и уверенной рукой, ровно и точно подошел к пирсу. Несильный рывок, когда намотанные на мощные кнехты7 швартовы8 натянулись, и корабль замер точно перед грузовыми стрелами, рядом с которыми уже были складированы тюки и ящики — наверняка груз, который и надлежало доставить в Лондон, обеспечив владелице корабля первый доход. А сама владелица, ее спутники и багаж — это уже были мелочи, можно сказать, что тоже груз, но только попутный.

На «Мирном» зазвучали непонятные команды, сопровождавшиеся вполне понятными отборными ругательствами, которым вторили те же виртуозные обороты, но уже доносившиеся с пристани. Однако распоряжался уже не старший помощник. Некий коренастый мужчина ходил по палубе и отдавал команды, периодически сопровождая их пинками. Не сильными, но точно показывающими матросам, что именно и как быстро следует делать.