Под знаком Альбатроса (СИ) - Гришин Алексей - Страница 3

Наверное, в такую слякоть их небольшой караван был единственным на дорогах Прованса. Куда лучше было бы переждать непогоду в тепле любой придорожной таверны, наворачивая горячее жаркое под подогретое вино, пусть и дешевое, но уж для дочери местного феодала любой трактирщик обязательно поставил бы на стол что-нибудь не слишком кислое.

Увы. Приказ короля был конкретен — мадам де Ворг графине де Бомон надлежит покинуть пределы Галлии в течение месяца. Срок истекает уже сегодня — слякоть изрядно задержала путешественников, приходится спешить.

В порту Кале ждет флейт «Мирный» — подарок владетельного графа амьенского своей непутевой дочери, умудрившейся свести дружбу с младшим братом его величества. В иное время такое знакомство дало бы неслабый старт придворной карьере провинциальной графини, если бы тот брат не возжелал сам занять монарший трон.

Заговор раскрыт, его глава отправился в почетную ссылку в свой замок, остальные заговорщики на эшафот, с которого палачи наглядно продемонстрировали любопытствующей публике все тонкости своего уважаемого ремесла. Кровь лилась ручьями, а хозяева квартир, с которых открывался вид на Грефскую площадь, не говоря уже о владельцах ближайших таверн, харчевен и кабаков, обогатились и до конца дней восхваляли в своих молитвах милость короля, устроившего для своих подданных эту неделю, прозванную в народе неделей Справедливости.

Тех же незадачливых господ, кто в заговоре не участвовал, но по глупости либо по ошибочному расчёту, что в принципе одно и то же, просто оказался приближенным к честолюбивому принцу, навсегда выслали из страны. Как и эту графиню, что предпочла верховую езду поездке в уютной карете.

Спутник — она бросила мимолетный взгляд на Гиллмора — вызвался сопровождать ее добровольно.

Во-первых, как джентльмен, не смеющий допустить, чтобы молодая женщина в одиночестве путешествовала по пустынным дорогам. Ну, насчет одиночества господин несколько преувеличил — целое капральство рейтар амьенского полка сопровождало дочь владетельного графа амьенского. С другой стороны, эти безусловно отважные парни ни в коей мере не годились в собеседники для благородной дамы.

Во-вторых, свои торговые дела сэр Харви закончил, и задержка с возвращением в Островную империю означала прямые убытки.

Еще один взгляд. Он заметил, улыбнулся, но разговор не начал. Понимает, что женщина погружена в свои мысли. Деликатный. Статный, красивый. И храбрый — бросился освобождать ее дочь, даже не попытавшись призвать подмогу. В той схватке погибли похитители, двое его слуг, но Иветта была спасена!

А то, что господин королевский интендант Пикардии считает, что и похищение, и освобождение были поставлены злобной разведкой Островной империи, так это его личное мнение.

Хотя… интенданта она знает прекрасно. Иногда этот персонаж ее бесит, чаще — забавляет. Впрочем, порой и потрясает, такое ему тоже удавалось. Безродный армейский сержант Жан Ажан, потом — амьенский полицейский, оказался лишенным дворянства бароном. Лично королем был восстановлен в правах и даже пожалован в виконты. Виконт де Камбре, для нее просто Жан, единственный в истории Галлии кавалер высших наград и для дворян, и для безродных солдат, и для мирного простонародья. Да, этот человек не раз спасал ее жизнь, но все равно оставался занозой, от которой просыпались и язвительность, и желание… нет, не унизить, ни в коем случае, но подшутить, поставить в неловкое положение. Может быть, потому, что сделать это еще ни разу не удалось.

Вот и сейчас. Умом графиня понимала, что на подобные предупреждения нельзя плевать. Тем более, когда предстоит серьезное дело, сулящее немалые деньги и власть. И опасное, очень опасное. Но словно какой бесенок внутри нашептывал пропустить слова виконта мимо ушей.

— Харви, а вы любите шатрандж?

— Что, простите?

— В шатрандж, спрашиваю, вы играете?

— Да, но… это же мужская игра…

— Разъезжать верхами под снегом и дождем тоже не женское дело. Предлагаю перебраться в карету, открыть бутылочку вина и провести пару-тройку сражений на черно-белой доске. Думаю, до прибытия в Кале как раз уложимся!

В Кале они въехали, когда ранние зимние сумерки уже начали сгущаться над крепкими каменными домами и ухоженными, мощенными булыжником улицами.

— Прикажете подыскать гостиницу? — Седой и промокший капрал, прямо с седла наклонившись к окну кареты, впервые за всю дорогу обратился к госпоже.

— Позже. Подберете гостиницу для всех остальных, а я отправлюсь на корабль немедленно. Завтра спокойно и без спешки займетесь погрузкой багажа. Главное, чтобы сегодня меня не было на галлийской земле. — Глубокий вздох и грустная улыбка. — Не будем спорить с королевским указом.

— Как пожелаете. — Капрал обернулся к каравану и прокричал: — Ждите здесь! Солдатам — двое со мной, остальные охраняют обоз!

Графиня аккуратно переставила доску на сиденье.

— Запишите позицию, сквайр, доиграем партию завтра в море.

Однако Гиллмор смахнул фигуры в коробку.

— Не вижу смысла, Адель, в этот раз я, кажется, проиграл. Разрешите поздравить вас с победой и все же сопроводить на корабль. Надеюсь, что поездка в шлюпке в такую погоду покажется не столь кошмарной, если я буду рядом. Только отдам распоряжения своим людям.

Он выскочил из кареты, но вернулся буквально через минуту.

— Вот и все, можно ехать в порт.

Оформление документов тоже не заняло много времени — портовые чиновники прекрасно знали, кого не следует мариновать в коридорах. Какие-то записи в журналах, печати на подорожных и вот уже некий невысокий и худощавый седой господин, нелепо подпрыгивая в тщетной попытке изобразить придворный шаг, провожает путешественников на причал, где плавно раскачивается на волнах пришвартованная шлюпка.

— Ваше сиятельство, прошу вас.

Молодой моряк в дешевом, но тщательно выглаженном сюртуке выскочил на пирс и за веревку подтянул вплотную к нему шлюпку. Оттуда к даме протянулись, предлагая помощь, мозолистые, навеки пропитанные дегтем матросские руки.

Увидев такое непотребство, Гиллмор сам ловко запрыгнул в шлюпку и протянул свою, не столь крепкую, но чистую и ухоженную.

— Смелее, Адель!

А женщина замерла. Долго смотрела на море, не замечая ни моряков, ни галантного спутника. Потом повернулась к городу. Последний взгляд на свою страну, на родную Пикардию. Здесь остаются отец, братья. Друзья и враги, впрочем, друзей осталось больше. Счастливое детство, беззаботная молодость. Лихой побег из замка и счастливая свадьба с любимым человеком вопреки родительской воле.

Через много лет важные люди рассказали, что муж оказался шпионом, даже готовил ее убийство.

Покушение действительно было, да, но чтобы его организовал муж⁈ И это предательство… о нем говорили все, но… но она осталась прежде всего мадам де Ворг. И лишь потом графиней де Бомон.

Надо уезжать. В неизвестность, в чужую страну, в новые драки, без которых, так уж вышло, никак не обходится ее жизнь. Плевать! Пусть ей не верят, пусть весь мир ополчится против нее, она выстоит! Она преодолеет!

Графиня просунула руку под плащ, погладила приколотую к платью любимую брошь. Затем, осенив себя знаком Спасителя, взялась за руку Гиллмора и уверенно шагнула на носовой люк шлюпки.

А вот столь же уверенно подняться на борт флейта не получилось. Взобраться по веревочной лестнице, по которой непринужденно, даже изящно буквально взлетел Гиллмор? Это было совершенно невозможно.

Впрочем, тот, кто в этот момент командовал на судне, оказался человеком предусмотрительным. Откуда-то сверху спустился мешок, сплетенный из крепких пеньковых веревок. Графине предложили залезть внутрь и держаться крепко. Мешок пошел вверх. Плотно сжавшая губы, чтобы по-девчоночьи не завизжать, мадам де Ворг все же заметила, что командовавший подъемом юноша одной рукой натягивал веревку, чтобы мешок не ударился о борт, а второй показывал кулак матросам, чтобы те не смели бросать непристойные взгляды снизу вверх.