Под знаком Альбатроса (СИ) - Гришин Алексей - Страница 26

Ничего! Ментальный посыл, пробивший пот даже в этой гнусной стыни, и дело пошло веселее. Кому-то прикладом мушкета разбили нос, кому-то выбили зубы. Отлично! Коридор очищен и процессия, не задержавшись ни на мгновение, продолжила свой путь.

Впереди священник, как положено, со знаком Спасителя в сложенных на груди руках. Не богомерзкий поп, готовый лизать задницу полоумному старику, отсиживающему костлявую задницу в далеком Риме, а свой, истинно чтящий императора как высшего посредника меж богом и людьми.

За ним майор. Именно он вынес утром справедливый приговор, и он же будет следить за скрупулезностью его исполнения.

И приговоренный. Со связанными за спиной руками, в окружении четырех солдат. Настоящих, приехавших из метрополии, чтобы держать в повиновении тупых аборигенов, из которых его величество мечтает выковать хоть какое-то подобие людей.

А висельник здоров. Говорят, что двоих солдат убил голыми руками? Этот мог. Силен, мерзавец, хотя и толст словно хряк. Такие опасны в короткой схватке, но абсолютно бесполезны в армии — жир не позволит им выдержать даже небольшого, миль на двадцать пять перехода.

Что же, сейчас и здесь он получит все, что заслужил. И пусть пока кочевряжится, спокойно пока смотрит на место своей веселой смерти. Ничего, плетка с вплетенными в девять хвостов стальными когтями, что привычно лежит в руке следующего за ним профоса, легко собьет эту спесь. Всегда сбивала, заставляя осужденных выть и плакать уже после первых ударов. А их сегодня назначено аж двадцать — будет время перед смертью прочувствовать вину.

Но вот все поднялись наверх. Уф-ф. Отсалютовать майору, отозвать солдат из коридора, и можно спускаться вниз, чтобы и самому посмотреть на казнь. Не забывая, конечно, приглядывать за солдатами. На всякий случай.

— Линч, к благородному сословию не принадлежащий, признан виновным… — зычным голосом заорал профос, описывая смертельные прегрешения преступника и участь, уготованную ему справедливым трибуналом дрогедского гарнизона.

Лицо приговоренного оставалось спокойным, словно и не его ожидала бесчеловечная порка и близкая смерть. Он смотрел на окруживших эшафот людей, на серое небо. Задержал взгляд на парящем под низкими облаками альбатросе, вольном скитальце южных морей, невесть каким ветром завлеченным в эти стылые края.

— … быть повешенным за шею в железных цепях, висеть пока не начнет сползать плоть, а жителям терпеть зловоние! — прозвучала концовка приговора.

— Преподобный, позаботьтесь о нем. — Майор произнес эти слова громко, чтобы каждый на площади смог оценить, что слугам императора небезразличны души даже безнадежных преступников.

Пресвитер подошел, забубнил что-то о спасении, искуплении и вечной жизни. Линч даже не взглянул на него, словно святые слова говорил мерзкий африканский шаман.

Лишь когда развязали затекшие руки, чтобы привязать уже к столбу для порки, кельт вырвался, оттолкнул солдат и, прежде чем его вновь схватили, успел осенить себя знаком Спасителя, глядя на колокольню старинной церкви, куда когда-то его, сорванца, водила добрая матушка.

Лейтенант, глядя снизу на эту сцену, лишь усмехнулся — сейчас, вот прямо сейчас еретик получит воздаяние за свою гордыню.

Раздался свист, шлепок и с каким-то чавком плетеные концы плетки впились в плоть, разрывая кожу, сдирая так, что из ран брызнула кровь, показалось обнаженное мясо.

Приговоренный застонал, пока еще сквозь зубы. Вот оно, началось! Еще удар, еще!..

Повернувшийся к эшафоту офицер не успел понять, что громыхнуло за спиной, почему его бросило на землю, откуда дикая боль в разорванной тяжелой пистолетной пулей груди. Смерть пришла почти мгновенно.

— Стреляй в командира! — Сквозь туман боли Линч услышал знакомый голос.

Еще выстрелы, крики ярости в толпе, крики боли рядом. Повернуть голову, что происходит?

Падает майор с развороченной, будто пушечным ядром, грудью. На эшафот взбегают люди, сминающие и конвоиров, и пресвитера. Профос тонко и звонко визжит, как свинья перед убоем. Толпа накрывает их всех, а когда откатывает, на помосте остаются лишь изуродованные и окровавленные тела, в которых уже невозможно узнать верных слуг его императорского величества.

— Солдат не трогать! — кричит тот же знакомый голос. И на помост поднимается Пэдди с дымящимся пистолетом в левой руке и шпагой на поясе. — Все, братишка, все кончилось. Потерпи, сейчас я тебя развяжу.

Веревки разрезаны и руки безвольно падают вниз. Кто-то поддерживает, не давая свалиться с ног.

— Пропустите врача!.. Не трогать солдат, не сметь, я сказал!.. Положите его на живот!..

Сколько слов, сколько криков, сколько шума. Они проламываются в оглушенное болью сознание, как ядра сквозь обшивку корабля. Но кто-то и впрямь аккуратно, чтобы не ушибся, укладывает Линча прямо на доски эшафота, лицом вниз.

— Держите руки и ноги, суньте ему палку меж зубов, сейчас будет больно.

Опять⁈ Что происходит?

Кто-то бесцеремонно ножом разомкнул челюсти, засунул что-то твердое и грязное. Какого… А-а-а!

Словно ведро кипятка на спину вылили!

Рванулся! Куда там, держат крепко, сволочи. Или не сволочи? Боль медленно, слишком медленно, но ушла, сменилась чесоткой. Мерзкой, но уже терпимой. И голова прояснилась, по крайней мере, сознания хватило, чтобы выплюнуть почти перегрызенную полудюймовую палку. Это он ее так?

— Вставай, братишка, добро пожаловать домой. — Пэдди протянул руку.

Легко сказать. Линч начал подниматься, но тело повело куда-то в сторону.

— Тихо-тихо, не так резко. — Брат удержал от падения, обнял. За спину, которая только что была изорвана. А сейчас не болела! Только чесалась нестерпимо… да нет, вполне себе терпимо.

Сунул руку под накинутый на истерзанную спину теплый плащ. Чего? Даже шрамов нет! Так его лечил маг⁈ Здесь, во взбунтовавшейся Дрогеде, на стороне бунтовщиков?

Наверное. Во всяком случае, подобное не под силу даже лучшим из обычных врачей, это точно, есть с чем сравнивать.

Вот он, целитель, почти мальчишка, длинный, тощий и белобрысый. Стоит в одежде простого горожанина, без положенного зеленого плаща, подтверждающего высокий статус. Стоит спиной, поднял руки, наверное, от восторга, любуясь возбужденной толпой. А та, кажется, бурлит, кипит, словно сама не понимает, что именно она только что совершила.

— С возвращением, Эймон, — прервал размышления Пэдди. — Смотри, смотри на этих людей. Благодаря им ты жив. Скажи им что-нибудь.

— Что?

— Не знаю, меня никогда не возвращали с того света. Но если их сейчас не организовать, боюсь, они горько пожалеют о сегодняшнем дне — гарнизон уже понял, что казнь пошла не по плану. Скоро там решат исправить положение.

— Сейчас ты здесь главный, командуй, черт возьми! — это уже сказал маг. — Им надо указать цель.

Что происходит? Плевать, все потом. Колдун прав, сейчас главное — дело, только так можно избежать бойни. Море не прощает медлительности, нерешительный моряк никогда не станет капитаном.

— Люди! — голосом, привыкшим в любую бурю доставать до самых верхушек мачт, прокричал Линч. Спасибо! Но осталось главное — надо разоружить гарнизон!

— Пусть убивают офицеров, постараются не трогать солдат, — подсказал маг.

— Без жалости уничтожайте офицеров, тех, кто будет сопротивляться, но постарайтесь не трогать солдат. Помните, они ваши братья, вам еще предстоит драться с ними плечом к плечу! Вперед! — Моряк красивым взмахом руки отправил толпу. К победе, возможно. Или на смерть, что более вероятно.

А сам сел на доски эшафота, равнодушно наблюдая, как пустеет площадь.

— Надо уходить, — обратился он к оставшимся с ним Пэдди и странному магу. — Гарнизон закрыт заклятьем. Сейчас толпа упрется в защиту, потом офицеры организуют солдат и здесь начнется бойня. Этих славных людей, спасших меня, я только что отправил на убой.

Странно. Только что он не мог не то что разговаривать, даже думать. Боль и страх, дикая боль и первобытный животный страх — и вот все, что оставалось в душе. А сейчас рассуждает о перспективах, анализирует. Прямо стратег и тактик.