Под знаком Альбатроса (СИ) - Гришин Алексей - Страница 19

— Ошиблись, значит… — Собеседник забарабанил пальцами по резному подлокотнику кресла. — Может быть, может быть… хотя в этой ситуации та же инструкция предписывает дополнительно уклоняться от опасного места, он должен был держаться к осту… Но все же расскажите о бое.

— Нам повезло с ветром. Мы шли на зюйд бакштаг, почти фордевинд, а пираты на ост галфвинд 26, они рвались к каравану. Так что у нас было преимущество в скорости. И в пушках. На «Внимательном» двадцать шесть двенадцатифунтовых орудий, у пиратов — по восемь шестифунтовых. Если бы у «Внимательного» был покрепче корпус, можно было бы просто расстреливать такого противника с дистанции пистолетного выстрела. Но и так вышло удачно.

— На что же они рассчитывали?

Сдержаться! Даже намеком не обозначать улыбку! Не простит.

Действительно, чтобы человек, занимающий такую должность, не знал о тактике пиратов… Отвечать спокойно, не торопясь.

— Они наверняка хотели, наплевав на встречный огонь, как можно быстрее сблизиться и решить дело абордажем. Обычно у них кратное преимущество в бойцах. Даже двенадцатифунтовым пушкам практически невозможно быстро потопить хотя бы одну шхуну, а уж две под общим командованием — тем более.

— Но вам удалось.

— Должен сказать, что маневр придумал капитан. Я лишь закончил его, когда капитан получил ранение.

И Линч подробно описал бой, стараясь как можно реже пользоваться морскими терминами. Было подозрение, что собеседник владеет ими не слишком уверенно.

Господин вице-президент слушал, закрыв глаза, лишь изредка кивал, обозначая, что слушает внимательно. Когда рассказ окончился, спросил о здоровье капитана, которого удалось живым довезти до Амстердама.

— Маг обещал, что все будет хорошо.

Собеседник взглянул в упор и неожиданно улыбнулся. Немножко криво, словно лицо забыло, как это следует делать.

— Ну и слава Спасителю. Вы знаете, кого вы отправили на корм рыбам? Самого Мондрагона! Наша агентура на Мадагаскаре докладывает об этом уверенно. Этот подонок за пять лет захватил более сорока кораблей. Это сотни погибших моряков. Правда, нападал обычно на одинокие суда, но вот решился атаковать и караван. Почему он был уверен в удаче? Впрочем, не отвечайте, это действительно не ваше дело. Ваше дело — защищать караваны.

Тучный господин вице-президент встал медленно и несколько неуклюже. Линч, тоже не отличавшийся изяществом, вскочил порывисто, испугавшись, что его примут здесь за невежду. В конце концов, у больших начальников расположение может смениться гневом в любой момент и по любому поводу, тем более, когда речь идет о простом лейтенанте, одном из сотен таких же.

— Вы заметили, что при встрече я назвал вас капитаном? Так вот, я не ошибся. Недавно заложен бриг «Аполлон», вы назначены капитаном. Через месяц вам надлежит начать комплектование команды. Поздравляю.

Ни протянутой руки, ни даже кивка. О том, чтобы налить вина, речи вообще не шло. Как высшее поощрение — разговор в креслах.

— За удачную победу команде будет выплачена премия в тысячу флоринов. Как намерены распорядиться свободным временем?

Это уже вопрос для проформы, собеседника ответ явно не интересует. Но премия… Линч прикинул свою долю… неплохо, гораздо лучше барского рукопожатия и даже бокала вина.

— Благодарю вас, я за этот месяц съезжу на родину, в Гибернию. Повидаю родственников и ровно через месяц буду в Амстердаме, приступлю к выполнению своих обязанностей!

Большой начальник кивнул, показывая, что аудиенция окончена, не дожидаясь ухода Линча, повернулся к нему спиной и направился к рабочему столу.

А новоиспеченный капитан выходил из большого кабинета окрыленным, уже прикидывая, где и как будет набирать себе людей.

Как говорится, хочешь насмешить Спасителя — расскажи ему о своих планах.

18. Клотик — деревянная или металлическая деталь закругленной формы, насаживается на верх мачты или флагштока.

19. Грот-мачта — судовая мачта, обычно вторая мачта, считая от носа судна. На двух- или трёхмачтовых судах наиболее высокая мачта вне зависимости от её местоположения.

20. Воронье гнездо — бочка, которая крепится в верхней части мачты парусного судна и используется в качестве наблюдательного поста.

21. Книппель — снаряд гладкоствольной артиллерии, состоящий из двух чугунных ядер, полуядер или цилиндров, соединенных общим стержнем или цепью.

22. Фордеви́нд или по ветру — курс, при котором ветер направлен в корму корабля.

23. Бакштаг — курс, при котором ветер дует сзади-сбоку. Бакштаг называют полным, если угол превышает 135°, и крутым, если он менее 135°.

24. Поворот оверштаг — поворот, при котором нос корабля какое-то время повёрнут в сторону, откуда дует ветер.

25. Поворот фордевинд — поворот корабля, при котором он пересекает линию ветра кормой.

26 Га́лфвинд или полветра — курс, при котором угол между направлением ветра и направлением движения судна составляет около 90°.

Всё-таки каравелла — это вовсе не фрегат, пусть даже и легкий. И скорость не та, и маневренность. Зато грузоподъемность на высоте, этого не отнять. Широкий трехмачтовый корабль лениво переваливался через волны, неся капитана Линча к родным берегам, о близости которых свидетельствовал холодный, пробирающий до костей ветер, несший вдобавок дождь пополам с хлопьями сырого, тяжелого снега.

Дом, милый дом, как говорят островитяне. Дом-то, конечно, милый, но вот все вокруг… размокшие дороги, зелень полей, не яркая, как в метрополии, а темная, как заросли тиса. Вечные пронизывающие ветра, погода, переменчивая, как взгляд портовой шлюхи. Особенно сейчас, ранней весной, когда добрым кельтам то светит солнце, то наползает непроглядный туман, то, как сейчас, лупит по плащу даже не дождь, а какая-то мерзкая каша.

Но спускаться в духоту нижних палуб нет ни малейшего желания — изумрудный остров должен вот-вот появиться. Ну-ка, ну-ка, что это там вдали?

— По курсу маяк! — раздался сверху звонкий мальчишеский голос.

Линчу, несмотря на погоду, стало уютно. Вспомнилось, как много, страшно подумать, семнадцать лет назад, он взошел на борт корабля, уходившего из Дублина в далекий Амстердам, — капитан согласился взять юнгой младшего сына небедного, но многодетного фермера.

В родной деревне парню не светило ничего. Три старших брата, две сестры, которым потребуется приданое — не кот чихнул. В лучшем случае смог бы устроиться учеником к какому-нибудь кожевеннику или плотнику, чтобы через десять лет получить право вступить в гильдию. Грамотный? Отец заплатил учителям, которые вколотили в пустую башку умения писать и считать? Даже какие-то ахебры с гаметиями учил? Плевать. Все места, где они нужны, уже заняты, а, чтобы мять кожи да забивать гвозди, это все лишнее.

При том, жизнь ученика мало чем отличается от жизни раба. Те же побои по делу и просто так, по велению широкой хозяйской души, тот же голод.

Хорошо, что, прежде чем идти продаваться, считай, в рабство, мальчишка решил на последние деньги сытно поесть в припортовом трактире. Там-то услышал разговор моряков, сетовавших на неумение читать. Мол, могли бы складывать слова, глядишь, и стали бы боцманами. А так только по вантам лазить и годны.

Подсел за их столик, поспрашивал. Наврали ему, как потом выяснилось, с три короба, но в главном не обманули — на море выбиться в люди может и простой крестьянин, если грамотен и смышлен. Ну и если повезет не утонуть и не сверзиться с мачты, как без этого. Но кто в двенадцать лет сомневается в своей счастливой звезде!

М-да… Тогда зоркого парня частенько посылали в воронье гнездо, высматривать чужие корабли, маяки да рифы, которые далеко не все нанесены на морские карты. Страшно было, особенно по-первости, до дрожи в коленках. Потом привык, и даже теперь вот вспомнил с улыбкой.

Но это так, мысли. А вокруг привычный топот тяжелых матросских башмаков, крики боцманов, команды капитана. Все правильно и привычно. Одно отличие — сегодня он пассажир, главная обязанность которого не мешать и не путаться под ногами.