Её сила и любовь (СИ) - "ilya301090" - Страница 24

Звезда мигнула, будто в ответ. Куин улыбнулась уголками губ и тихо прикрыла дверь.

Внутри дома пылал огонь очага. Тени плясали на стенах, сплетаясь в единый круг – как тогда, в первую ночь, когда они дали друг другу клятвы. Только теперь эти клятвы прошли проверку. Каждая тень имела имя: Куин – воительница и защитница, нашедшая наконец своё место и свой народ, за который стоило сражаться до конца; Хэдли – отец и учитель, готовый защищать новую семью так же, как дочь; Калеун – духовный наставник, чья вера, пусть и испытанная, светила им в тьме; Конэрк – разведчица с холодной кровью и горячим сердцем, научившаяся доверять и быть принятой; и маленькая Селла – символ их будущего, ради которого все они старались.

Ночью Калеун, прежде чем уснуть, тихо молилась у огня. Она благодарила богиню за то, что свела этих разных людей вместе. За то, что дала им пережить горе, но не сломаться, а стать сильнее. Каждый закалил свою душу об эту землю. Каждый поборол внутреннего демона: страх, гнев, боль утраты. Теперь они были не просто случайными спутниками – они стали одной семьёй.

Семья эта ещё мала, ещё уязвима. Впереди ждали новые испытания: где-то в лесах таился враг, вокруг простиралась неизведанная планета с тайнами монолитов и древних машин. Но в центре всего этого стоял дом – их общий дом, названный Хови.

Под утро, когда первые лучи солнца золотили мокрые листья, Куин наконец прилегла у очага. Хэдли и Калеун, уладив споры, спали обнявшись по обе стороны от Селлы, храня её детские сны. Конэрк, проснувшись на минуту, поймала взгляд Куин. Та молча кивнула ей, и Конэрк поняла: всё хорошо, они справились. Привалившись к тёплой брёвенной стене, Конэрк закрыла глаза, представляя, что слышит родной северный ветер за стенами – и впервые этот звук не пугал, а успокаивал. Здесь ей больше не нужно скрываться.

Последней, уже рассветая, задремала Куин. Ей снился странный сон. Будто она снова на орбитальной станции, сидит за облупленным столом в зале ожидания. Но на этот раз вокруг неё не незнакомцы, а её друзья. Они смеются, пьют сладкий ягодный сок, планируют что-то. За окнами станции – не пугающий космос, а ласковое небо Хови, и внизу виднеются зелёные леса, река и маленький домик с дымком из трубы. Куин во сне улыбалась – впереди была новая экспедиция, но уже не в неизведанное, а домой. Домой, в Хови.

Проснувшись, она поняла: это был не просто сон, а призыв. Их история только началась.

— Ну что ж, – тихо произнесла она, поднимаясь с первыми лучами солнца, – продолжаем летопись Хови…

Снаружи ясное утро рассеяло последние клочки тумана. Пламя очага трепетало, согревая сердца. Пятеро основателей Хови встретили новый день с новыми силами. Их маленький дом стал оплотом надежды посреди дикого мира. Впереди их ждали труд и битвы, радости и горести – жизнь, во всей её полноте. Но они знали теперь: вместе они преодолеют всё. Их единство закалено и испытано, а значит – крепко, как скала.

Над крышей дома тихо кружил серый дымок. В небе высоко парили две белые птицы. А на опушке, где сквозь листья падал солнечный свет, росло таинственное древо душ, под которым колыхались огоньки светлячков – будто благословение свыше на новый день и новую хронику Хови, что продолжала писаться их жизнями.

========== Гости из Лазира ==========

Гости из Лазира

Утро выдалось удивительно тихим и ясным. Прозрачный воздух наполнял легкие морозной свежестью, когда последняя дымка тумана уползала с лощины. Пламя очага в центре лагеря трепетало и весело играло на стенах новенькой хижины, отбрасывая пляшущие тени. Пятеро основателей – Куин, Конэрк, Хэдли, Калеун и Селла – отмечали третий месяц жизни на чужой планете. Их лица сияли жгучей усталостью, но от устальных рук и напряженных мускулов исходила непреклонная решимость. Маленькая хижина из дикого камня, сланца и обломков челнока служила оплотом надежды в этом суровом мире. Над ее крышей лениво вился серый дымок, в небе высоко парили две белые птицы, а в тени опушки — сквозь густую листву — колыхались крошечные светлячки у подножия таинственного «древа душ». Казалось, всё вокруг благословляло поселенцев на новый день.

Куин стояла у входа в хижину, аккуратно перебирать перекрестие арбалета. Ее стройная фигура вырисовывалась на фоне утреннего полумрака, темные волосы, собранные в простой узел, блестели от мелких капелек росы. Широкий взор ее взгляда был напряжен. Воспоминания о предательстве Сойера – того человека, что подмочил веру поселенцев – всё еще поджигали ей сердце, но Куин гнала их прочь. Её беспокоил дым на горизонте, который Конэрк заметила во время ночного дозора. Плавный столб дыма поднимался над холмами, слишком ровный и прямой, чтобы быть следом от разложенного лагеря Цкев, кровожадных каннибалов гор. Может быть, это была их разведка? А может быть, кто-то другой приближался?

Конэрк, теперь открыто называвшая себя Снежинкой, сидела у небольшого костра и аккуратно чистила нож. Хрупкая девочка была необычайно бледна – иттакинская кровь в ее жилах давала о себе знать даже на сонном рассвете. Ее дыхание в ледяном утреннем воздухе рождало белесые клубы, а долгие ноги плотно прижаты к лужам воздуха, оставляя за собой легкую пыль росы. Из-за купальни в ручье ее кожа все еще блестела каплями воды. Она окинула взглядом Хэдли, возводившего из палок охотничьи капканы, и Калеун, тихо шептавшую молитву богине Эрауллюкс над горстью ягод. А Селла, держа уголь в руках, неторопливо чертила на плоском камне яркий рисунок – сливающееся солнце и две луны родного неба.

— Дым не от костра Цкев, — сказала Конэрк, щурясь на редкие пеленки дыма над лесом. — Слишком равномерный столб… Будто кто-то идет с факелами.

Куин кивнула, сжимая рукоять арбалета. Сердце у нее сжалось. — Хэдли, Калеун, — тихо отдала она приказ, — приготовьтесь. Конэрк, со мной на опушку. Селла, в хижину — останься здесь.

Девочка весело забежала внутрь, но глаза ее полны были любопытства; сквозь приоткрытую дверь Селла все еще смотрела наружу, следя за взрослыми. Хэдли, сняв еще неиспользованную ловушку, стремительно взялся за длинное копье. Калеун в этот момент закончила свой обряд и осторожно подтянула натянутый лук. Старые чувства тревоги, знакомые с первых дней лагеря, повисли в воздухе.

Куин осторожно подвела Конэрк к краю опушки и села за большой валун, за которым они могли наблюдать за поляной, не выдавая своего местоположения. Утренний туман едва касался земли, но очертания новых путников уже угадывались как живая скульптура из дымки. Через поляну медленно шагали пять фигур. Их одежда была изрядно потрепана, но на ней угадывались изящные вышитые узоры и орнаменты — отголоски былого величия тех, кто шел. Один из них был высокий, седой мужчина с накрюченной бородой и сухим лицом, он нес в руке факел, в его взгляде была усталость и надежда. Рядом с ним шла коренастая фигура, опирающаяся на тяжелый посох и внимательно оценивающая лес вокруг себя. Женщина с короткой стрижкой несли тяжелый ящик: она шла немного согнувшись, но с гордой статью. А вглуби колонны шагал странный высокий мужчина, плотно покрытый густой черной шерстью с головы до пят. Его желтые хищные глаза блестели в утреннем рассе, а кожа казалась слишком мускулистой, чтобы быть человеческой. И наконец, завершая связку, шел лысый худощавый юноша: он двигался с легкой, предосторожной грацией, постоянно поглядывая по сторонам, словно ожидая опасности.

— Это не Цкев, — еле слышно выдохнула Конэрк, пальцы крепко вцепились в нож. — Они двигаются слишком стройно. И… этот, покрытый шерстью… он… не может быть…

Куин торопливо положила палец на губы. — Ш-ш, не делай глупостей, — голос её дрогнул едва слышно. — Давай дождемся. Пусть не знают, что мы видим их здесь.

Путники остановились у большого родника, в ста шагах от древнего древа душ, чьи скрючившиеся корни тянулись к воде, словно живые. Седой мужчина поднял руку, призывая остальных замереть. Его движение было неторопливым, почти ритуальным, и в повисшей тишине даже капли с листьев казались оглушительно громкими. Затем он сделал шаг вперед, вытянув факел перед собой, и его голос прокатился по полянке гулким эхом: