Дьявол в бархате - Карр Джон Диксон - Страница 2

– Хотите сказать, что не знаете? – с недоверием спросила девушка.

– Не знаю! Не имею понятия! Ни малейшего!

– Тише, профессор Фэнтон. Вам нельзя волноваться. Иначе ваш голос…

– Прошу меня простить. – Фэнтон взял себя в руки, пытаясь унять вновь охватившую его дрожь. – По неизвестной мне причине, – продолжил он, уже спокойно, как всегда, – в отчете Джайлса Коллинза недостает трех листов. Кого-то арестовали, подвергли допросу и, выбив чистосердечное признание, казнили. Но страницы с подробным описанием следствия утеряны – или украдены. Остается лишь два человека, в чьей невиновности мы можем быть совершенно уверены.

– Неужели? – удивилась Мэри. – Кто же это?

Ее собеседник поморщился:

– Во-первых, сам сэр Николас. Во-вторых, некая женщина. Имя ее не указано, но я все равно догадался, кто она такая. По заметкам в конце документа. Ничего не попишешь – придется работать с тем, что есть.

– Но постойте, – возразила Мэри, – не может быть, чтобы об этом убийстве написал один лишь Джайлс Коллинз.

– Я тоже так полагал. Но в «Процессах о преступлениях против государства» Хауэла упоминания об этом деле нет – что естественно. Как и в первом томе «Полного Ньюгейтского календаря», ведь капитан Джонсон не вел подробного перечня преступлений. Девять лет – представьте себе, целых девять лет! – я занимался расследованием этого убийства: сидел в библиотеках, давал объявления о покупке хоть какой-нибудь книжонки, или памфлета, или, на худой конец, объявления, которые развешивали перед казнью. И ничего.

– Девять лет, – прошептала Мэри. – И я впервые об этом слышу.

Лицо девушки помрачнело; тени, обволакивавшие волосы и глаза, казалось, переползли на лицо.

– Как вы сказали, в деле замешаны три женщины. Осмелюсь предположить, что ваш «сэр Николас» был страстно влюблен в одну из них?

– Что ж… так и есть.

Почему ей, ребенку, есть до этого дело? Ведь двадцатипятилетняя Мэри, дочь его старого друга, доктора Гренвила из Парацельса, всегда была для него, Фэнтона, лишь маленькой девочкой.

– Вы не понимаете, – веско произнес он. – Во имя Гос… дьявола, я сделал все, что было в моих силах! Даже прошел курс по криминалистике и судебной медицине – та еще головная боль. Полагаю, я могу вычислить убийцу. – Он заговорил громче. – Но полной уверенности нет.

– Вот как. – Мэри повела изящными плечами. – Значит, вы решили во что бы то ни стало отправиться в прошлое и отыскать истину?

– Не забывай, у меня миссия. Быть может, мне удастся предотвратить преступление.

Воцарилась звенящая тишина.

– Предотвратить преступление? – переспросила Мэри.

– Именно.

– Но это невозможно! Это событие – лишь мгновение, погребенное в глубине веков. Оно уже свершилось, стало частью потока истории. Вы не сможете изменить…

– Это мне уже говорили, – сухо прервал ее Фэнтон. – Но я стою на своем!

– Кто говорил? Ваш дьявольский друг? Что еще он вам сказал?

О, как непросто ему было описывать ту встречу в беседе с Мэри! Со стороны могло показаться, что двое завсегдатаев какого-нибудь клуба мирно беседуют в курительной комнате. Дьявол действительно нанес ему визит, за час до Мэри. Вопреки сложившимся представлениям, не было ни языков адского пламени, ни оглушительных стонов грешников: хозяин преисподней просто-напросто возник в шпалерном кресле, стоявшем у противоположной стены гостиной.

Фэнтон не лукавил, когда говорил Мэри об облике дьявола. Комната была едва освещена – единственным источником света служила настольная лампа, задрапированная несколькими слоями темно-фиолетового шелка: глаза Фэнтона улавливали лишь дрожащие, неверные очертания фигуры. Голос же посетителя напоминал беззвучный шелест.

– Да, профессор Фэнтон, – учтиво проговорил дьявол. Его произношение, слегка старомодное, больше подошло бы наследнику благородного английского рода, нежели князю тьмы. – Думаю, я смогу все устроить наилучшим для вас образом. Вы не первый, кто обращается ко мне с подобной просьбой. Помню, вы называли конкретную дату…

– Десятое мая одна тысяча шестьсот семьдесят пятого года. Ровно за месяц до убийства.

– Ах да. Приму к сведению. – В голосе гостя появились мечтательные нотки. – Если мне не изменяет память, в те суровые дни кровь лилась рекой. Но вот дамы! – Тут он звучно причмокнул, и Фэнтона передернуло от отвращения. – Милостивый государь, дамы были ослепительны!

Фэнтон промолчал.

– Досадно, однако, – разочарованно протянул гость, – что двое джентльменов вынуждены беседовать о сугубо деловых предметах. Условия мои вам известны, как и… хм… цена. Так отчего же не заключить сделку незамедлительно?

Фэнтон улыбнулся. Его гость не наделен особым умом, – это очевидно. Властью – бесспорно. Но не умом.

– Вы слишком торопитесь, сэр, – мягко возразил он, поглаживая жиденькие волосы на макушке. – Прежде чем мы ударим по рукам, я хотел бы, чтобы вы выслушали мои условия.

– Ваши условия?

Фэнтон почти физически ощутил, как из темной глубины кресла поднялась волна высокомерия, столь мощная, что, казалось, сейчас она сметет весь дом – камня на камне не останется. И Фэнтон, не испытывавший до того ни страха, ни даже благоговения перед гостем, по-настоящему испугался. Однако волна тут же спала, и высокомерие сменилось показной вежливостью.

– Давайте послушаем, – зевнул гость.

– Условие первое: я хочу отправиться в прошлое именно как сэр Николас Фэнтон.

– Это само собой разумеется. – Гость, казалось, удивился. – Впрочем, принято.

– А поскольку мне удалось узнать не так уж много о сэре Николасе, условие будет не единственным. Он был баронетом. Но как вам известно, в те времена этот титул нередко носили выжившие из ума чудаки.

– Верно, верно. Но…

– Я должен быть богат, и в жилах моих должна течь благородная кровь, – продолжал Фэнтон. – Я буду молод и совершенно здоров, и ни мое тело, ни мой разум не станут страдать от хворей и всевозможных изъянов. И вы не должны делать ничего с расчетом лишить меня всего этого.

На секунду Фэнтону показалось, что он зашел слишком далеко.

На сей раз его обдало волной детского раздражения, словно маленький мальчик рассерженно затопал ножками по полу.

– Я не… – Повисла угрюмая пауза. – Хорошо. Да будет так.

– Благодарю. И вот еще что: я наслышан о вашем обыкновении подтасовывать, забавы ради, дни и часы, на манер злодеев из старомодных детективных романов. Поэтому если я говорю «десятое мая одна тысяча шестьсот семьдесят пятого года» – я имею в виду именно десятое мая одна тысяча шестьсот семьдесят пятого года. И вы не станете менять ход событий. К примеру, меня не посадят в тюрьму и не казнят за убийство. Я должен прожить жизнь в точности так же, как сэр Николас. Договорились?

Ему показалось, будто топот детских ножек прекратился, но злость никуда не делась.

– Договорились, профессор Фэнтон. Полагаю, список ваших условий на этом закончился?

– Остался один-единственный пункт, – ответил Фэнтон, у которого на лбу уже выступили капли пота. – Пребывая в теле сэра Николаса, я сохраню собственный разум и не забуду ровным счетом ничего из того, что знаю сегодня, в одна тысяча девятьсот двадцать пятом году.

– Прошу меня простить, – прервал его посетитель. – Боюсь, выполнить это условие полностью мне не под силу. Заметьте, я совершенно откровенен с вами.

– Потрудитесь объяснить.

– В целом, – промурлыкал гость, – вы человек добросердечный и кроткий. Потому-то я и ценю вашу ду… вашу компанию столь высоко. У вас с сэром Николасом, должен признать, много общего. В душе он был хорошим человеком – добродушным, щедрым и даже жалостливым. Но вместе с тем сэр Николас, как сын своей эпохи, был грубоват, обладал необузданным нравом и нередко впадал в гнев.

– Я по-прежнему не понимаю, к чему вы клоните.

– Гнев, – терпеливо объяснил гость, – сильнейшая из человеческих эмоций. И если вы, вы лично – профессор Фэнтон в теле сэра Николаса, – потеряете самообладание, сэр Николас захватит ваш разум и будет владеть им до тех пор, пока вспышка гнева не угаснет. На это время вы станете истинным сэром Николасом. Справедливости ради отмечу, что его приступы никогда не длились более десяти минут. Если вы согласны, я принимаю ваше условие. Что скажете?