Дорога домой (СИ) - Вотчер Ник - Страница 41

Земля дрожала под копытами монгольской конницы. Четыре сотни всадников неслись на нас, поднимая тучи пыли. Их щит, объединяющий духовную энергию большого количества дайчинов, уже начал формироваться — полупрозрачная стена мчалась перед монголами, готовая снести как нашу пехоту, так и немногочисленных всадников.

Я стоял впереди, чувствуя, как Инь внутри меня напрягается, готовясь к схватке. Справа от меня находился Акамир, а слева стоял Мин, который должен был попробовать напугать лошадей противника. Он совсем недавно признался, что после победы над духами и поглощением их тел, его дух-аллигатор приобрёл новый навык. Он ему чаще мешал, так как животные вокруг него начинали нервничать и пытаться отдалиться от него как можно дальше. Но именно сейчас он мог нам послужить.

— Приготовиться! — крикнул я, поднимая руку. — Их щит сейчас спадёт! После этого, по моей команде, сразу же идём в атаку!

Мои бойцы мгновенно сомкнули ряды, а остальные ханьцы, хоть и с опозданием, последовали их примеру. Всадники стояли за моей спиной, и я слышал нетерпеливое ржание лошадей.

— Инь, пора!

Медоед появился мгновенно. Его энергия хлынула в сторону мчащихся на нас врагов, ударив в монгольский щит, как таран. На миг воздух словно раскололся на части, полыхнули многочисленные трещины, словно разбитое вдребезги стекло, и защита дайчинов просто развалилась.

— Лучники! Огонь! — закричал Акамир, первым подавая пример.

Его стрелы взлетели в небо огненными росчерками и вонзились куда-то в центральные ряды монголов. Без своего щита степняки были так же уязвимы, как и любые другие воины. Десятки лошадей рухнули, увлекая за собой других. Хаос охватил центр их строя.

— Мин! — скомандовал я.

Мой сотник тут же выбежал вперёд, бесстрашно бросившись навстречу несущимся на него монголам. Он выставил перед собой руки, напрягся, что было видно даже со спины, и, через несколько секунд, в сторону монглов устремилась волна странной силы.

Мы с Акамиром в этот момент находились к Мину ближе всего, и его атака слегка задела наших скакунов. Я с трудом удержал занервничавшее животное на месте. Даже был вынужден пустить в его сторону часть духовной силы. То же самое происходило и с лошадью Акамира.

А вот монголам досталось. Ближайшие к нам лошади встали на дыбы, заваливались на спину, бросались в стороны, стремясь убраться подальше от непонятного и пугающего их места. Весь центр построения сынов Степи оказался моментально разрушен. Не воспользоваться таким шансом было откровенным преступлением.

— Хватит! — крикнул я Мину, который уже с трудом стоял на ногах.

К нему тут же подбежала пара бойцов и, подхватив его под руки, потащили в тыл, к лекарям. Они провернули всё так быстро, что, когда я отдал команду к атаке, их и след простыл.

Мы помчались навстречу замешкавшимся монголам. Следом за нами побежали пешие воины. Я скакал первым, увлекая за собой остальных. Тело наполняла сила. В груди горела жажда битвы. Мне внезапно вспомнилось давнишнее видение, в котором на меня мчались тысячи дайчинов. Я непроизвольно зло осклабился, вспомнив, как меня напугало увиденное тогда, а дальше мне стало не до воспоминаний.

Я гнал своего коня прямо в гущу сражения, ведя его прямо по валяющимся на земле монголам, которые не смогли вовремя соскочить со своих скакунов. Я рвался к вражеским командирам, которые изо всех сил пытались навести порядок в царившей в их рядах неразберихе.

Первый попавшийся мне на пути всадник замахнулся на меня кривой саблей, но я увернулся и поскакал дальше, по пути успев вонзить длинные когти в его бок. Там броня была не такая толстая, как на груди, поэтому, мои лезвия прошили его защиту насквозь, вонзившись в мягкое тело. Его конь чего-то испугался и рванул в сторону, спасая своего седока. Из-за этого мою руку слегка дёрнуло в сторону, расширив рану монгола.

Акамир скакал справа от меня. На пару со своим духом, они выжигали всё и всех, кто и что попадалось им на пути. Животные пугались огня и торопились убраться с их пути.

Лэй отстал, занимаясь контролированием левого фланга. Правый взял на себя Юнгур. И он рубил своих соплеменников с не меньшей яростью, чем это делали ханьцы, успевая раздавать многочисленные команды и следить за происходящим вокруг.

Несмотря на окружающих нас со всех сторон монголов, главная опасность ждала впереди. Наш стремительный прорыв заметили, не в последнюю очередь благодаря Акамиру и вспышкам его пламени.

Всадник в богатых доспехах, их командир, сидящий верхом на белоснежном жеребце, устремился прямо на меня. Его дух, огромный белый конь с горящими ярким светом глазами, окутал своим призрачным телом всадника и его коня. Командир монголов рванул вперёд, сметая на своём пути всех, кто имел неосторожность не успеть вовремя убраться с его дороги.

— Ян! — крикнул Акамир, предупреждая меня об опасности.

— Вижу. Я разберусь!

Выпущенную им стрелу, я отбил в сторону небольшим щитом, который сформировал на левой руке. Она не оставила даже царапины на моей защите. Вторая стрела безвредно скользнула по плечевой броне, что вызвало гримасу злобы на его лице. Закинув свой лук за спину ловким движением, он схватился за закреплённую пику и направил мне её прямо в лицо.

Я встретил атаку всадника, отбив удар его копья в сторону. Следом, я схватился за древко и дёрнул на себя. Его конь вздыбился, но монгол удержался в седле. Его глаза сверкнули, и я ощутил ярость духа-коня.

Монгол ударил меня рукой в грудь. Вокруг неё, словно какая-то странная перчатка, светилось копыто его духа. Мне пришлось отпустить древко копья, чтобы пропустить удар мимо. Однако, я немного не успел.

Я не раз слышал выражение «словно лошадь лягнула». Но лишь сегодня впервые испытал это на себе. Что сказать, мне не понравилось. Удар получился такой силы, что у меня из лёгких выбило весь воздух. Однако, я нашёл в себе силы не просто удержаться в седле, но и атаковать в ответ.

Несмотря на боль, пронзившую тело, я ударил в ответ. Схватив монгольского командира за руку, которой он меня ударил, я рванул степняка на себя, стаскивая его с коня. Вместо того, чтобы сопротивляться, он внезапно дёрнулся в мою сторону, и мы оба полетели на землю.

— Ты ещё кто такой? — прошипел он, выхватывая кривой меч, в котором чувствовался заключённый в нём слабый дух.

— Медоед. Но вряд ли тебе это что-то говорит, — ответил я, блокируя удар созданным коротким клинком.

Наши оружия скрестились, а его дух-конь проявился рядом с ним и тут же бросился на Иня.

Отсутствие когтей и острых зубов не особо смущало монгольского духа. Он бил копытами, пытаясь попасть ими по голове медоеда, и, время от времени, даже пытался ухватить его пастью. Дух-конь бросался на Иня с такой яростью, словно встретил своего самого заклятого врага. А мы сражались рядом, не уступая им ни в скорости, ни в желании победить своего противника.

Вокруг нас кипела схватка, но ни мне, ни ему на помощь никто не спешил. Мои воины прекрасно знали, на что я способен. Они понимали, что мне вполне по силам справиться с командиром монголов самому. Его же бойцов просто не подпускали к нам, связав боем.

Не желая затягивать, я устремился к степняку, даже не став блокировать очередной удар. Он попал мне прямо в грудь, но не смог пробить духовный покров. Я резко взмахнул левой рукой в районе его живота, а правой, когда он опустил руки, чтобы защититься от коварной атаки, ударил в шею.

Он закашлялся, кровь хлынула из раны. Выпустив из рук свой клинок, он вцепился в мою руку, пытаясь вытащить оружие из своего горла. Я лишь немного ему помог, проведя лезвием в сторону.

Его глаза расширились, когда он осознал, что это конец. Постояв ещё пару секунд, он рухнул на землю, заливая её кровью.

Смерть командира не прошла для монголов незамеченной. Увидев, что их командир проиграл, они с яростью набросились на нас. Даже будучи смертельно ранеными, они продолжали сражаться, пытаясь забрать с собой как можно больше врагов.