Специалист по кадрам (СИ) - Парсиев Дмитрий - Страница 15

Сверяясь с картой в смартфоне и пытаясь срезать путь, забрел в промышленную портовую зону.

— Эй, друг, — путь преградили трое крепких ребят, а за их спинами маячит еще и четвертый плотный, одетый в кожанку.

Я не стал отвечать на окрик, но остановился. Тут кругом доки и хозпостройки, и ни одной живой души кроме чаек с их криками. А эти покемоны вынырнули и технично блокировали с четырех сторон.

— Друг, купи лотерейные билеты. С тебя три тысячи йен, — левый здоровяк сунул мне под нос цветные бумажки.

Я сразу сообразил, что нарвался на местный вариант гоп-стопа, про который предупреждал туристический справочник, заботливо купленный для меня тетой Евой в Пулково. Как с этим бороться, справочник умалчивал.

— Друг? — удивился я, — Твои друзья в овраге лошадь доедают.

— Какую лошадь? — не понял левый, а правый понял и заржал.

— Смотрите, обезьяна-гайдзин умеет лопотать по-нашему, — правый выдвинул ответное оскорбление, охотно идя на эскалацию.

— Конечно умею, — отвечаю спокойно, — И это еще большой вопрос, кто из нас больше похож на обезьяну.

Японец насупился, сузив глаза до амбразурной щели.

— Ты не понимаешь, гайдзин, — заговорил задний плотный в кожане, видимо их лидер, — Три тысячи — небольшая сумма. Лучше расстаться с тремя тысячами, чем со здоровьем.

— Всё я понимаю. Только денег у меня нет. А если бы были, не дал бы.

— Мы это выясним, — пригрозил главный.

— Только попробуй сунуть руку мне в карман. Получишь по морде.

— Гайдзин, ты совсем тупой? Полезешь драться, огребешь. Нам придётся избить тебя как следует, чтоб запомнил на всю жизнь.

— Нет, родной, это ты не понимаешь. Пока будете бить, цепану кого-нибудь ногтями, останется ДНК для полиции. И это будет расцениваться уже не как разводняк пуганого лоха, а нападение с целью грабежа группой лиц, а это уже тяжкое преступление. С ДНК полиция вас найдёт, суд нагрузит вас за групповой грабёж. Ну, сколько вам светит? Лет по десять?

— Откуда знаешь про наши законы?

— Я, может, тоже японец, пусть и не чистокровный, — соврал я. — Дальше, пока я с переломами и сотрясением в больничке полежу, отдохну от душного офиса, за мной медсестрички поухаживают, работодатель мне больничный оплатит, а суд тем временем ещё и взыщет с вас кругленькую сумму морального ущерба, которую вы долго и нудно будете отрабатывать по ту сторону колючей проволоки. Ну и в каком месте я от такого расклада должен быть напуган?

Вожак смотрел на меня исподлобья.

— Короче. Или бейте, или пошли нахрен с дороги.

— Откуда ты такой борзый, гайдзин?

— Ну, допустим, из России. Что дальше?

— Я так и думал, — вожак скривился как от кислого, — Эти русские все поголовно ушибленные на всю голову. Я не понимаю, о чем думает премьер-министр? Как он собирается договариваться с ними по возврату северных территорий?

Меня позабавил переход гопника на большую политику, но думаю, это хороший знак. Он меняет тему, а значит, не желает усугублять конфликт.

— Ну а я даже спрашивать не буду, откуда ты. Сам вижу, что ходишь в спортзал Марута-мати Дори, — я указал на его куртку с надписью и эмблемой, намекая что такая одежда выдаёт его с головой.

— Ну, приходи на занятия, гайдзин, если такой смелый. Ikuzo! Пошли парни, мы ошиблись, уходим.

И они молча ушли.

Оставшись в одиночестве, шумно выдохнул. Тоже мне, миролюбивая Япония. Хотя, о чём я, они ж меня не побили, значит миролюбивые.

…

Традиционные двери в японских жилищах чаще всего раздвижные и как правило очень лёгкие. А эта дверь была старой, скорее европейской, на потемневших от времени металлических петлях. При этом она не была снабжена ни звонком, ни даже захудалой веревочкой, как у бабушки Красной шапочки.

Я просто ее потянул и она, издав небольшой протестующий скрип, открылась, впустив меня в обширное неосвещенное помещение.

— Здравствуйте, — крикнул я, предупреждая о своём появлении, — Мне нужен дедушка Шоушан!

Помещение осталось таким же немым.

Матюкнувшись, не возвращаться же без результата, я подсветил себе смартфоном и прошел в глубину.

Изнутри всё это напоминало лавку старьевщика или торговца сувенирами, который слегка сбрендил и подбирал хлам с мусорок.

Со стен свисали куски старых сетей и снастей, крюк-кошка, какие-то странной модели керосиновые лампы, парочка сушёных (судя по виду, это произошло в прошлом веке) рыбин, которым место в музее, причём не в краеведческом, а в музее археологии и истории.

Деревянный пол отзывался ленивым скрипом, но был на удивление чистым.

Я обогнул ряд безбожно старых шкафов, доверху наполненных старым хламом и оказался перед тройным окном, тоже неожиданно чистым, за которым раскинулся сад. В саду рос невысокий бамбук, а под ним трава и какие-то овощи, словно владелец на серьёзных щах выращивал себе ингредиенты на салат на древней киотской земле. Вдали был виден озёрный порт Оцу. Кажется, что я попал в какой-то фильм, вернее в декорации к фильму, куда забыли запустить актёров.

Единственное что выбивалось в этом доме из общего стиля это книжные полки во всю стену, заполненные книгами.

Книги разные. Есть старые, есть свежие. Не фолианты под старину. А именно книги, какие продаются в книжных магазинах. Многие имеют закладки. То есть книги подобраны не со свалки и составлены не для поддержания атмосферы таинственности и трансцендентного размаха мысли. Шарлатан скорее понаставил бы хрустальных шаров и понавесил жутковатых амулетов. Обычные типографские книги как-то сразу снижают градус колдовского шарма.

— Экхе-экхе! — еще раз подал голос я.

— Ну, допустим, меня называют Шоушаном. — раздался негромкий голос справа от меня, — Ты кого-то потерял, парень?

Вздрогнув от неожиданности, я повернулся и увидел, что всё это время как дурак таращился в окно, в сад, а рядом в тёмной зоне в кресле неподвижно сидел одетый в поношенную тонкую куртку пожилой человек. Крупной кости и довольно грузный для японца.

Не так просто определить рост сидящего в кресле человека, но я бы сказал, хозяин дома был человеком выше среднего… для японца, само собой, а еще широкоплечим, с копной седых как сталь волос, с большими, глазами и широкими бровями.

— Здравствуйте, дедушка Шоушан.

— Почему вы все, малолетние обормоты, называете меня дедушкой? — он приподнял одну бровь. — У меня нет детей, а значит по определению не может быть и внуков.

— В знак уважения, — нашелся я, — Меня зовут Масима. Будем знакомы?

Не вставая с места он щелкнул выключателем, осветив себя и маленький рабочий стол, за которым работал. На столе был разложен набор инструментов для резьбы. Шоушан держал в руках костяную заготовку. Если судить по размеру, то наверно из такой заготовки можно вырезать шахматную фигурку.

— То, что ты не какой-нибудь Микайо, я и так вижу, — тонко намекнул на моё происхождение Шоушан. — Знаешь, кто ошивается в районе порта, Масима?

— Рыбаки?

— В районе порта ходят три категории: рабочие-докеры, туристы с фотоаппаратиками и шпана, по которой плачет тюрьма Абасири. На первых и вторых ты не похож.

— Испуганным вы не выглядите, — усмехнулся я.

— А что, должен? — старик зеркально усмехнулся, — Повторяю вопрос. Ты кого-то потерял?

— Можно и так сказать, — ответил я неопределённо.

Мое внимание привлекла прибитая к стене полочка, на которой были выставлены резные фигурки. И это точно не шахматы. Как будто резчик неоднократно пытался вырезать фигурку нереального мистического животного или зверя, но сам точно не знал, как этот зверь должен выглядеть. Поэтому все фигурки отличались существенными деталями.

— Фото есть? — Шоушан повысил голос, давая понять, что теряет терпение.

— Фото? Фото, к сожалению, нет.

— И как я должен его искать? Есть хотя бы вещь, которая ему принадлежала? Только сразу предупреждаю. Без фото будет дороже. Если человек находится в Киото, то десять тысяч йен. Если за пределами, то двадцать.