Песнь Надежд (СИ) - Злобин Михаил - Страница 33

— Я так ждал… так ждал тебя, Риз… спасибо, что не бросил… не оставил… — продолжал бредить младший нор Адамастро, будто бы не услышав нас с миларией гран Мерадон.

— Тс-с-с, тебе надо поспать. Всё уже позади…

С этими словами я сотворил плетение «Морфея», и братец обмяк. Но даже во сне он не разжал своей хватки, продолжая держаться за меня. Бедолаге неслабо досталось. Поначалу я даже принял его за мертвеца. Но в представлении алавийских псов это действительно не считалось серьёзной пыткой. Как темноликие умеют мучать, я уже успел познать на себе. Мне по сей день иногда снится экзекуция, устроенная Нес-Хеенсом. И я просыпаюсь оттого, что шрамы на руке нестерпимо горят, словно их жгут раздутые угли.

Тебе обязательно нужно стать сильнее, Велайд. Потому что ты не видел и толики того, на что способны альвэ…

— Этого ты никогда не узнаешь. Прощай… — донеслось из хрустальной шкатулки.

Затем послышались звуки какой-то возни, а после грянул преисполненный торжества вопль: «ПО-БЕ-ДА! ПО-БЕ-ДА!» А члены Высшего Совета, внимательно выслушав шокирующее послание, недоверчиво переглянулись.

— Как это могло случиться? — ошеломлённо спросил кто-то из участников заседания.

Взоры десятков темноликих синхронно устремились на Рен-Хаана. Всё-таки, он был одним из основоположников идеи отправить армию вторжения на земли Южной Патриархии. Но тот внешне остался совершенно невозмутимым.

— Сейчас важнее понять, как нам действовать дальше, чтобы избежать новых потрясений, — спокойно изрёк кардинал. — Но прежде, давайте почтим память нашего доблестного брата. Вох-Ууле погиб, до последнего вздоха сохраняя преданность Капитулату. Благодаря ему мы получили сведения, ценность которых несоизмерима с принесённой жертвой. Уже сейчас можно с уверенностью заявить — с двуногим скотом на Старом континенте творится что-то неладное…

Рен-Хаан замолчал, а в его памяти непрошено всплыло лицо Первого Жреца, некогда пожаловавшего к нему со странной просьбой. «Возможно, мы стали невольными участниками игры, которую затеяли какие-то высшие сущности», — добавил кардинал мысленно. Но вслух высказывать подобные суждения он всё же не решился.

Смерть последнего алавийского кардинала, пришедшего на земли Патриархии, принесла в мою жизнь спокойствие и размеренность, которые я уже и не чаял больше испытать. Война отступила на второй план, хотя оставшиеся без главаря легионы альвэ всё еще продолжали быть костью в горле. Но их истребление виделось мне рутинной задачей, а не чем-то серьёзным.

Темноликие, лишившиеся командующего, организовали в Клесдене несколько анклавов, центрами которых стали цитадели Руна и Твердь. И чтобы проклятые захватчики в порыве отчаянья не устроили горожанам геноцид, поблизости всегда дежурили Безликие. Так нам удавалось соблюдать шаткое равновесие, насколько оно вообще возможно в подобных условиях. Однако скоро перед алавийцами в полный рост встанет продовольственная проблема. И тогда орду голодных молдегаров не сдержит и сам Драгор.

После победы над Вох-Ууле мой авторитет в братстве взлетел до самых звёзд. Многие из Безликих и раньше меня боготворили, а теперь и вовсе норовили мне в ноги упасть. Я всеми силами старался искоренить эту практику, но смог совладать только с Гимраном и Ислой. Их после учинённой мной бойни под Арнфальдом сложно было удивить ещё больше.

В семье Адамастро, в кои-то веки, тоже всё шло гладко. Стоило пасть вражеской блокаде, как от Веды пришел целый ворох писем. В одном из них милария Илисия по каким-то лишь ей ведомым признакам поняла, что сестрица носит под сердцем второго малыша. На моё справедливое замечание, дескать прямо об этом нигде не говорится, мачеха только сердито зыркнула и заявила, что я весь пошёл в отца. Это явно было высказано в форме упрёка, но я его таковым не воспринял.

Велайд, пострадавший в пыточных подвалах Гарды, стремительно шел на поправку, а Насшафа от него не отходила ни на час, контролируя процесс выздоровления. Их взаимоотношения, как мне показалось, шагнули на новый уровень. И теперь парня редко когда можно было встретить бодрствующим в светлое время суток, поскольку он перестроился на ночной режим. Мать, разумеется, открыто возмущалась его странному и извращенному, в её понимании, интересу. Женщину до глубины души шокировало известие, что любимый сыночек вдруг спутался с красноглазой нелюдью. И перспектива остаться без внуков сильно подпортила характер Илисии. В мой адрес по этому поводу недовольства лилось даже больше, чем в сторону Велайда. Во-первых, это я поселил Насшафу с нами, а во-вторых, отказывался отговаривать брата от общения с абиссалийкой.

Нет, ну а чего? Я что, должен с этим здоровым лбом нянчиться? Ага, бегу и прыгаю. Пусть сам разбирается со своей личной жизнью. Как бы легкомысленно и эгоистично это не звучало, но развитие их с Насшафой отношений стало для меня великим облегчением. Я хотя бы частично теперь могу переложить с себя ответственность за доверившуюся мне альбиноску. Причём, груз сей ответственности отнюдь не маленький. Абиссалийка — это не какой-то там потерявшийся лопоухий щенок. Она опасней любого хищника.

Иными словами, Илисия пусть сама воспитывает своего отпрыска. А мне надо продолжать заниматься магическими опытами, тренировками, зачисткой Клесдена от алавийской армии, восстановлением родового поместья и, самое ужасное — расставить с Вайолой все точки над «ё». На данный момент она представляла для меня угрозу, владея знанием о моей тайной личности. Однако я не верил, что после всех своих попыток спасти меня от почившего Инриана, она возьмёт и выдаст мой секрет кому-либо. Очень надеюсь, что я в ней не ошибся…

Так, ну что ещё произошло за эти дни? Следов семейства нор Эльдихсен в хаосе войны мне обнаружить не удалось. Вернее, они терялись где-то на северо-востоке, на границе с Равнинным Княжеством. Поэтому своё последнее прибежище старина Нест нашёл рядом с боевым товарищем Пеплом. Уверен, что Одион против такого соседства возражать бы не стал.

По части магической теории тоже не обошлось без положительных подвижек. Учитывая свой свежий боевой опыт, я значительно перекроил все учебные планы братства. Систематизировал старые плетения и дополнил рабочий арсенал новыми. Провёл оптимизацию колдовских схем у проверенных временем чар, типа «Матрёшки», «Зонтика» и «Покрова». Расширил списки обязательных боевых заклинаний более совершенными, но вместе с тем и простейшими формами, которые по своему минимализму не уступали «Объятиям ифрита». Таковыми стали «Шило», «Брызги», «Стрела» и дюжина других плетений, каждое из которых создавалось под определённую задачу. «Шило», к примеру, идеально подходило для поражения одиночного противника, экипированного даже полным латным доспехом. В силу его необычайно крохотных размеров, перехватить заклинание в полёте было непросто даже мне. А «Стрела», наоборот, плохо показала себя против железной и стальной брони. Но зато крошила магические щиты даже лучше, чем «Зарница». Что касалось «Брызг», то они предназначались для массового поражения противника на короткой дистанции, и были незаменимы при попадании в окружение.

Но особенно сильно я гордился своей разработкой, названной «Кора́». По сути, это упрощенный до невозможности алавийский «Покров», но с практически не изменившимся функционалом. Пусть «Кора» не так хорошо выдерживала физическое воздействие, но по части блокировки магических атак превосходила даже своего прародителя. А самое главное, что сотворить такой щит можно было практически мгновенно. Так что на отработку этого конструкта я планировал потратить очень много времени. Не успокоюсь, пока каждый Безликий не будет рефлекторно создавать вокруг себя барьер при любом громком звуке. Это сохранит нам множество жизней.

Для решения более широких тактических задач на поле боя я ввернул в программу подготовки Безликих и плетения посложнее. Те же «Молот» и «Колесница» зарекомендовали себя поистине отменно. Правда, требовали значительной сноровки и мастерства. И если мои нынешние соратники, прошедшие горнило битвы под Арнфальдом и еженощно выходящие на охоту за алавийцами этими заклинаниями уже овладели, то вот насчёт неофитов братства я имел сомнения. Ну да ничего. Дай срок, так у меня Безликие и «Мантию» творить научатся. Всему своё время…