Развод. Искусство слать всех на... (СИ) - Шевцова Каролина - Страница 3

Наверное, все…

И то, как Стас держал ее за волосы, направляя голову рукой, и то, как искривился от удовольствия его рот, и то, как он смотрел вниз, покровительственно и властно, как человек, который знает, что все повторится снова, стоит ему только захотеть.

Не попросить. А просто захотеть.

И все повторится, они начали не сегодня, эта связь длится уже давно.

Всхлипываю, и до боли кусаю пальцы. Не хочу плакать при посторонних. А сейчас даже Коля кажется мне чужим.

- Приехали, мам. – Тихо шепчет он. – Тебе помочь?

Помочь сделать что? Выбраться из машины? Сложить в чемодан вещи Стаса? Завязать узел покрепче на петле? Да нет, сама справлюсь.

Но язвить в ответ не хочется, вместо этого киваю и прошу:

- Да, пожалуйста. Передай папе, чтобы ночевать ехал на Мирный, вещи я передам завтра.

Коля хмурится:

- Мам, не начинай. Надеюсь, ты это не всерьез?

- Нет, я совершенно серьезна.

- Мама, все эти сцены в вашем возрасте просто смешны. Ну, было, и было, если брезгуешь, попроси его в душе мочалкой подольше тереться. А лучше прими душ вместе с ним, не просто же так мужики налево смотрят.

У меня вспыхивают щеки. Господи, какая гадость! Какая пошлая, отвратительная гадость!

- Надеюсь, с Олей ты более тактичен, иначе мне жаль твою жену.

Я вываливаюсь из машины на воздух. Он холодным обручем сжимает легкие, не дает вздохнуть, отчего я просто открываю рот. Как выброшенная на берег рыба.

Слышу за спиной голоса:

- Ну и придурок ты, Колька. Кто так с женщинами говорит?

- Не успел набраться опыта в трех браках, как вы, дядь Юр, - зло цедит сын.

- А ты продолжай в том же духе, может все пять будет, ни одна жена с таким не задержится, а сына твоего будет воспитывать другой папка. Не ожидал, Николай, не ожидал.

С силой бахает дверь, а потом мне на спину ложится рука.

- Рит, пригласи в дом, а то я как псина зубами щелкаю.

Только сейчас вижу, что Юра одет в гавайскую рубаху, кутку он, судя по всему, оставил в ресторане.

Беру его под руку, прижимаюсь, чтобы хоть как то согреть Шмелева и тащу в сторону дома. Наш коттедж третий с краю, лучшее по меркам Стаса расположение. Не первый, подальше от дороги, и не второй, поближе к доставке, почте и прочему, если вдруг соседи по аллее оказались не дома. Третий – идеально.

Пока я переодеваюсь (свитер все еще противно жжет кожу), Юра моет руки на кухне. Долго моет, как хирург перед операцией. Я минут пять сижу на кровати и тупо слушаю, как вода стекает в раковину. Это успокаивает и даже становится жалко, что нельзя остаться здесь до утра. Просто сидеть в одном бюстгальтере, со спущенными до колен штанами и слушать воду. Оцепенение сходит так же быстро, как и нашло. Нет, Рит, соберись. Ты ведь совсем не такая, и сопли на кулак мотать не привыкла. Тем более при посторонних.

Когда я возвращаюсь обратно, вижу, что Юра успел включить чайник и достать из серванта две кружки.

- Ритка, сделаешь кофе? Покрепче, как я люблю, а я тебе пока про Китай расскажу.

Про Китай это хорошо. Я учила китайский, чтобы составить сыну компанию. Ему нужен был язык для работы, а мне просто так. Просто так и вышло, говорить я научилась, а в самом Китае не была. И, наверное, уже никогда не буду.

Я слушаю Шмелева вполуха. Улыбаюсь, если надо улыбнуться, и восторженно охаю, если надо восторгаться. Все это происходит автоматически, на рефлексах, попроси он меня повторить, что сказал Юра – не вспомню ни слова. А так, у него слишком живые интонации, благодаря которым я и ориентируюсь.

Вот сейчас он сделал паузу и ждет реакцию. Наверное, положительную, слишком задорно звучал его голос перед этим.

И я улыбаюсь. Сначала просто губами, но мозг подхватывает сигнал, разгоняет его по сосудам и мне вдруг правда становится весело.

Господи, как глупо и как смешно – застать мужа с любовницей, когда ищешь соленые огурцы! А потом все-таки приготовить чертов оливье и перевернуть его на голову Эммы. Кому сказать, не поверят!

Я смеюсь. Размазываю по щекам слезы и хохочу в голос, вместе с Юрой, который сразу подхватывает мое веселье.

У него для этого свои поводы, у меня свои.

На секунду мне даже становится… нормально, я почти забываю то, что видела в подсобке ресторана, почти перестает болеть и пульсировать в висках, но все заканчивается вместе с бликом света в окне. Это Стас выключил фары своего БМВ.

Все внутри сжимается. Я даже не замечаю, как напряжена, пока меня не окликает Юра:

- Рит, расслабься. Это ж не волк, а просто Волков, твой муж. Косячный, ну какой есть, поговорить все равно надо.

Киваю. Надо. Но можно не сегодня? Я просто не вывезу всего за один раз.

Но судьба снова показывает, что я не ее любимчик. Проходит пять минут, как ручка дергается и на пороге появляется Стас. Он обводит нас непонимающим взглядом, уголки его губ дергаются вниз, как у скалящегося зверя.

- А я вас потерял, Юр, спасибо, что доставил мою жену домой.

- Всегда, пожалуйста, старичок.

Юра отставляет в сторону кружку с кофе, судя по черной жиже, он даже глотка не сделал. Встает, жмет мужу руку, хлопает его по плечу, мол, все понимаю, старик, держись и прочее и, посмотрев напоследок на меня, уходит.

Становится гадко. Какая замечательная группа поддержки у моего Стасика. И лучший друг, и сын, и Эмма, наверняка, тоже на его стороне.

Они все за него. И значит против меня.

Я еще смакую эту мысль, как происходит страшное. То, чего никак не ожидало подсознание, и потому приходится моргать, чтобы убедиться, что все это не сон.

Стас опускается на колени, глаза в пол:

- Простишь?

Я как пугало, замираю посреди кухни, даже руки так же нелепо висят внизу и не шевелятся. Он что, сейчас серьезно? Он не понимает, что делает только хуже?

Видимо нет. И чтобы добить меня окончательно, Стас ползет в мою сторону и обхватывает меня за бедра, дышит прямо в живот, обдавая кожу жаром и говорит, говорит, говорит…

Пальцы непроизвольно опускаются на косматую макушку, волосы все такие же жесткие, все так же пахнут сандалом и кофе. Если не вглядываться, то все как обычно, и от этого становится страшно. Потому я знаю точно: как раньше уже не будет.

Даже если я найду в себе силы простить измену - не будет и все.

Стас поднимает на меня серые, как грозовое небо глаза, в них злость и отчаяние, от которых сжимается сердце:

- Рита, просто прости.

Просто… С чего он взял, что это «просто»?

Закусываю губу, мотаю головой, так что волосы налипают на мокрый лоб. От нервов я всегда потею, и сейчас чувствую, как все тело покрывается испариной. Мне жарко, и в тоже время я дрожу, как при ознобе.

- Не надо, Стас. Пожалуйста.

Мне слишком много всего сразу. Боли, предательства, разочарования, обиды. Я могу продолжать долго, от чувств, которые нахлынули на меня, кружится голова, а еще и эта мигрень. Я готова умолять мужа, чтобы он просто ушел, дал мне передышку, но он не услышит.

Стас никогда не слышит тех, кто с ним не заодно. Всю жизнь мы были с мужем командой, и только сейчас мне не посчастливилось оказаться на другом от него берегу этой страшной реки.

- Риточка, маленькая моя, я очень тебя люблю, - произносит он и даже голос его не дрожит.

Сука, ничего, вообще ничего не выдает в моем муже то, что парой часов ранее он трахался со своей любовницей! И от этого диссонанса, от разницы между тем, что я видела тогда, и вижу сейчас, меня ведет.

В глазах темнеет, тело наливается свинцовой тяжестью, и я почти падаю на пол, как меня подхватывает Стас. Прижимает к себе как ребенка, гладит по голове, целует жадно, собственнически, по-мужски.

- Все закончилось, Рит, все будет хорошо.

Неужели он не понимает, что не будет? Я пытаюсь отпихнуть от себя мужа, но он только крепче сжимает меня в объятиях, и держит, пока я вдруг не начинаю плакать.