Развод. Искусство слать всех на... (СИ) - Шевцова Каролина - Страница 15

- С чем справишься? – Стонет мать. - С тем, чтобы разрушить семью? Так это у тебя отлично получается! Рита, одумайся, я тебя прошу! Какой развод в вашем возрасте, у вас уже внук есть, живите себе и радуйтесь!

- С кем жить? С предателем? С тем, кто ставит свое удовольствие выше моих чувств?

Внутренне я каменею. Не человек, а статуя Моаи. Такая же нелепая, с вытянутым от удивления лицом.

- Рит, - начинает увещевать мама, - мужчины они по другому устроены. Они больше от животного мира, понимаешь? Обычные, земные, а ты у меня нежная, воздушная. Его надо простить, понимаешь?

- Мам, да как простить? Как?!

- Просто. Оно по началу, конечно, тяжело будет, но потом попривыкнешь.

- Нет, извини, но это не про меня.

- А семью разрушить про тебя? А Коле каково?

- Коле отлично, у него своя семья, пускай с ней и разбирается. Мам, наш сын уже взрослый, ты чего?

И снова горестный вздох:

- И ты взрослая, а такие глупости творишь.

Что-то нехорошее скребет меня изнутри. Как-будто мне сделали недостаточно больно и впереди ждет новая порция страданий. И интуиция не подводит. Откашлявшись, мама произносит:

- Мне Стас вообще все рассказал.

- Да ну? И что же, просветишь?

- Ой, Рита, убери этот свой учительский тон. Я не у тебя на уроке. Если ты так с матерью разговариваешь, представляю, что ты мужу устраивала.

- Мам, я просто хочу узнать, что именно тебе рассказал Стас.

- Да все! Про болезнь твою, про операцию, про то, как он тебя выхаживал. От дочери ж не дождешься, ты у нас все скрываешь! Хоть зять просветил. И про то, какая ты потом стала холодная, рассказал. Риточка, ну он же мужчина, тем более такой видный. Конечно, его надо было приласкать, уважить. Ну что я тебе объясняю, в самом деле?

Интересно, в какой момент нужно было кинуться на мужа. Когда я приходила в себя и проживала сложнейший для меня период? Или потом, когда у него уже появилась Эмма? Судя по тому, как Стас перестал интересоваться мной, и даже не хотел лишний раз касаться, случилось это довольно быстро после операции. Но виновата во всем конечно я.

- То есть жертва тут Стас?

Я не узнаю собственный голос. Это говорю не я, кто-то другой. Существо, которого в эту секунду лишили самого главного – поддержки матери. Боже, как же больно!

- Рит, одумайся, - кричит она в трубку. – Никто не жертва, вы оба пострадали. Но измена Стасика, это вынужденная мера, крик израненной души!

- Это он тебе так сказал? Узнаю его риторику.

- Риторику… риторику. Слушай, вот зря ты на учительницу пошла. И слова твои заумные, проще нужно быть, милая.

- Проще и доступней, да мама? И открывать рот по требованию чужого мужа. Уверена, к любовнице Стаса ни у кого нет вопросов, я даже завидую этой женщине. Ей пистолет в руки не пихали, истерики не закатывали, не пытали отсутствием сна.

- Рита, какой пистолет, вы о чем? Господи, да что там у вас происходит?! Так, быстро бронируйте мне билеты, я прилечу, чтобы во всем разобраться и вас помирить!

- Мам, успокойся, пожалуйста, - я уже жалею, что наговорила все это. Сейчас мои слова кажутся лишними, но было так трудно остановиться в моменте. Не впутывать мою маму во все, начиная с проблемами по здоровью, было моим решением. И хоть первым его нарушил Стас, я сейчас поступаю не лучше. – Мама, мы со Стасом сами разберемся, мы взрослые люди и сможем решить наши проблемы. Главное, не переживай, мой отпуск пройдет по плану, как и договаривались, если получится, возьму Оля и Маркуса, ты ведь его еще не видела. А про Стаса не думай сейчас.

- Обещай, что ты его простишь, - шепчет мама.

- Все, целую. Посмотри перед сном какой-нибудь хороший фильм и ложись.

- Шерлока Холмса. Нашего, с Ливановым, - как ребенок, мама за секунду переключает настроение и вот теперь истерика сменяется благодушием.

- Отличный выбор, добрых снов.

Ну вот, с мамой вроде как разобралась. А я… а я кажется не засну. Снова.

Может мне и правда лучше пропасть? Исчезнуть хотя бы ненадолго? Боюсь, я физически не переживу еще один такой день.

Кручу в руках телефон, и, решившись, выключаю устройство. Теперь Стас может звонить сколько хочет, но меня для него нет.

Это был настолько всратый день, что я уже не чаял, когда тот закончится.

Похмелье шарашило так, что я только к обеду перестал щуриться на свет. И ничего не сделаешь: очки в помещении не наденешь, шторы не задернешь, лампочки не выкрутишь. У нас тут гребанный опен спейс, все по фен шую! Так что приходится страдать с коллективом от яркого, нездорового освещения.

Вот только мои охламоны не пили вчера, а я, кажется, перебрал.

Вот зря остался с Саргсяном. Надо было, как просила Карина, сразу ехать домой. Нет же, я ж самый умный, все хотел кому-то что-то доказать, спровоцировать, вызвать в своей жене хоть какие-то чувства.

А той, судя по всему, по хер.

Она даже на телефон не отвечала, моя марсианка с далекой галактики. Обиделась и сидит себе где-то у подружки, и не дописаться до нее, и не дозвониться. И мать свою лесом послала, что тоже не хорошо. На невестку тем более надежды нет, Олька сказала, чтобы разбирались с моей старушкой сами, даром, что мы с Ритой этой дуре волосы в человеческий цвет перекрасили и от наколок отмыли.

Нда… Неблагодарное растет поколение.

От резкого поворота головы, к вискам снова приливает кровь, и я морщусь. Как же больно, мать вашу! И никто кроме Ритки не знает, какие таблетки мне пить, и чем меня откармливать.

- Вот еще тут подписать надо, - слышу знакомый приятный голос, но сейчас даже его звучание мне не в радость.

Ставлю закорючку в углу акта и еле-еле поднимаю глаза на секретаршу. Хороша. Даже когда я с перепоя, а она в простых черных брюках и водолазке, все равно хороша! Да, не по мою больше честь!

- Помаду вытри, - грубо обрубаю я, глядя на красные губищи. Не хер со мной флиртовать, все равно не поможет.

- Хорошо, Станислав Денисович, - Эмма грустно улыбается и складывает все документы обратно в папку. - Еще будут распоряжения?

- Да. Кольку моего позови, поговорить надо.

От мысли, что придется сделать лишнее движение и взять сотовый, у меня в глазах лопаются капилляры. Нет, мне не просто плохо, я действительно заболел. И вдвойне обидно, что кое-кому до этого нет дела. Рита, девочка моя, ну что же ты с нами творишь?!

Я опускаю голову на стол и закрываю веки. На секунду боль проходит, но в следующее мгновение новый приступ оглушает меня.

- Пап, что с тобой?

Коля тупо мнется на пороге, не зная, что делать. Надежды на него никакой, мужик мужику в таком деле не помощник. Единственное, что мне от сына сейчас нужно, чтобы тот помирил меня с Ритой. Сам я уже с ситуацией не справляюсь.

- Заболел, - хриплю в ответ я. – Омикрон, или еще какая дрянь.

Выгляжу я конечно впечатляюще. Если черный экран айфона показывает хотя бы половину правды, то по виду я не просто заболел, я уже давно помер. Поэтому Коля мне легко верит.

- Может врача?

- Грача, - огрызаюсь я. – Коль, херни не мели, я тебя по делу вообще вызвал.

Я слишком сильно дергаю головой, отчего виски снова простреливает болью. Хватаю со стола обмотанный в полотенце кусок мяса, который нашел в нашей морозилке и прикладываю ко лбу. Лед приятно холодит кожу, так что я снова оживаю.

- Короче, это… Эмму в свой отдел переведешь.

- Какую Эмму, - не понимает моя кровинка, а поняв, морщится: - Эту?!

- А у нас их много?

- Но ты ж должен ее уволить.

- Ага. И вообще весь штат разогнать, фирму бросить и вас с Оленькой по миру пустить, да сынок? Эмма хороший сотрудник и потом, взяв ее, я сделал одолжение Саргсяну, так что увольнять бабу не дело.

- Но она же… ты же мать обидел.

- Я обидел, я и извинюсь. – Прикладываю сверток с мясом к другому виску, щурясь от короткого удовольствия. – Кстати об этом. Позвони матери, и скажи, что Маркус заболел.