Совершенно несекретно (СИ) - Иванов Дмитрий - Страница 3

А я обмениваюсь мнениями с Леной.

— У меня там, на площади, брат родной был. Я потом с ним разговаривала. Так вот… всё не так, как пишут в газетах и как во «Взгляде» говорили… Не было ни резаных, ни колотых ран, не было отравленных — просто давка. Тут самое главное — разобраться, почему выходы с площади были закрыты машинами! — доверительно рассказывала соседка, наклонившись почти к самому моему уху.

Я киваю, пытаясь выудить из своей памяти что-то связанное с этим событием — из той, другой жизни.

На сцене тем временем избрали мандатную комиссию. Её функции мне досконально не понятны, но — надо, так надо. К тому же в президиуме уже проголосовали за неё, не спрашивая зал. Что, демократия закончилась, или так надо по регламенту?

— Товарищи! Прикидка показывает, что комиссии потребуется часа три-четыре. Я прошу вашего согласия назначить продолжение работы и собраться здесь в 16.00, — донеслись до меня слова Горбачева с президиума.

— О! Можно пойти пообедать! Ты как? — обращаюсь я к своей соседке-узбечке.

Нет, я не собирался клеить молодую прокуроршу, просто интересно узнать, что там о событиях в Тбилиси её брат ещё рассказывал. Хотя… общество красивой и умной (иначе бы не избрали депутатом) девушки мне нравилось. Про события в Кувасайе спрашивать нет смысла — Лена уехала раньше.

— В буфет? — с готовностью предложила Лена.

— Там толкучка будет. Есть лучше идея — идём в банкетку?

Нас, конечно, обещали здесь кормить — и вроде даже неплохо. Места для этого имелись: буфеты, банкетный зал, столовая. Всё как положено. На каждый день работы съезда нам выдали розовые талончики, дающие право выбора, где именно утолить голод.

— Я всегда за то, что лучше! — хитро улыбнулась Лена, и мы потянулись вслед за другими к выходу.

Козлобородый, кстати, в это время тоже не терялся и что-то нашептывал училке на ухо. Кобель какой!

Сразу, конечно, я уйти не мог — надо поймать своих парней и человека Власова. Мы заранее договорились встретиться в фойе, около лестницы в подвал. Это было удобное место — достаточно людное, чтобы не привлекать внимания, но и не настолько забитое, чтобы не протолкнуться.

— Анатолий, — пропустив отчество, немного фамильярно обратился ко мне молодой парнишка моих лет. — Отлично, что вашу идею голосовать не руками, а мандатами поддержал Орлов. В самом деле, что мы в школе, что ли?

При этих слова Лена снисходительно улыбнулась, очевидно, оценив нашу молодость — мол, мальчишки ещё не успели перестать ненавидеть школу и всё, что о ней напоминает.

— Что-нибудь получается у нас? — сразу перешёл к делу я, стараясь не обращать внимания на озорной взгляд Лены, который она бросила на Валентина.

Это явно было не по теме. Я девушку буду ужинать — вернее, пока обедать — а, значит, и танцевать я должен. Или не должен? Странно. Такие кобелиные мысли у меня возникли впервые со времени расставания с Мартой. Ведь с тех пор я ни с кем из женского пола близко не контактировал. Ну… в интимном плане, конечно. Так-то с Ленкой Недолюбко мне общения хватило с головой: пока её Ильи не было месяц, она ухитрилась вынести мне весь мозг. Вспоминая, я слегка поморщился. Нет, её узбекская тёзка — это совсем другое дело. Спокойная, умная, с таким железным спокойствием, что рядом с ней чувствуешь себя… не знаю, будто она давно всё о тебе поняла.

— Одного человека пока не достаёт, — вздохнул Тутаев. — Девятнадцать нас.

— Лен, а не хочешь вступить в нашу фракцию? — пришла в голову мне неожиданная мысль. — Понимаешь, надо двадцать человек…

— Какую фракцию? — не поняла прокурорша, но, судя по тому, что девушка нахмурилась, слово это ей не понравилось.

— Толя немного неправильно выразился. По новому регламенту, который приняли сегодня, заявления, декларации или обращения, внесенные на Съезд не менее чем двадцатью депутатами, распространяются в качестве официальных документов Съезда, — попытался отодвинуть меня Валя, которому я частично загораживал вид на девушку.

— А, поняла! — улыбнулась Лена. — Тогда надо сто человек собирать, ведь сегодня уже решили, что по требованию не менее ста депутатов можно организовать поимённое голосование, — удивила меня девушка.

Оказывается, этот момент я, похоже, благополучно прослушал. А вот прокурорша, видишь, не только услышала, но и сразу отметила важность подобных объединений.

Кстати, мысль про фракцию — ну, или пусть группу, если так понятнее, — пришла мне буквально перед самым съездом. Я тогда, особо не раздумывая, предложил её Власову. На удивление он поддержал меня сразу. Я уж готовился к долгим объяснениям, аргументам и, может, даже к демонстрации той самой притчи с веником и прутиками: мол, поодиночке нас легко сломать, а вместе мы сила. Но не пришлось! Власов просто кивнул и сказал:

— Хорошая мысль, Толя. Я дам тебе своего человека. Надежного. Он мне многим обязан, да и вообще… Он этим и займется! Вот, считай, вас уже двое есть.

— Нас восемь человек! — с гордостью сказал я, давая понять, что времени зря не теряю. — Ну а вместе с вашим надёжным парнем, может, и ещё кого привлечем!

На самом деле у меня были отрывочные воспоминания из будущего, что какая-то фракция из самых отъявленных деятелей перестройки в итоге будет организована. Смотрел же по телевизору те самые заседания, газеты читал, где писали про этих «новых лидеров». Тогда это казалось скучным фоном, но теперь… теперь это моя реальность.

Боже мой, какой наивный глупец я был в то время! Например, о том, что СССР окончательно развалился, я понял далеко не сразу. Ну, был СССР, стало СНГ — пожал плечами я на белорусское «соглашательское» предательство. Тогда мне, как и многим другим, это казалось просто сменой вывески, а не концом целой эпохи. Точно так же я не осознал возможные последствия событий 93-го года. Меня, кстати, звал знакомый приятель митинговать в Москву к Руцкому, но я не поехал — закрывал хвосты в институте. Впрочем, отказ ратифицировать Беловежские соглашения тогда парламенту зачёлся, но это было слабым утешением. Всё уже было решено, всё уже катилось вниз.

— Отлично, Лен! — обрадовался я, довольный её согласием. — Ну что, идём обедать?

— Да, конечно! — ответила Лена, прерывая общение с Валентином и блеснув на прощание ему своей фирменной улыбкой.

— Толя, я с вами. Побеседуем… — попытался упасть нам на хвост Тутаев.

Но на этом он не остановился. Без всяких прелюдий парень повернулся к прокурорше и выдал:

— Лена, а вы замужем? Я лично не женат!

— Илья, обсуди с Валентином будущий состав группы, — сказал я подошедшему другу, кивнув в сторону Тутаева.

Илья, как всегда, действовал уверенно, хоть и явно не понял матримониальных устремлений Валентина. Он «нежно» схватил того за руку, не давая далеко уйти.

Отлично. Теперь никто мне не помешает пообщаться с Леной. А вот ещё и Карамчаков с эскалатора раздевалки к нам идёт…

Банкетный зал оказался высоким — метров семь — и по-настоящему впечатляющим помещением. Располагался он прямо над залом заседаний и легко мог вместить пару тысяч человек! Подвесной потолок в нём поддерживался рядами боковых колонн, облицованных мрамором и чеканным анодированным алюминием. С трёх сторон зал окружала открытая терраса, откуда открывались потрясающие панорамные виды на Кремль и Москву!

Подошедший к нам дежурный метрдотель церемонно указал на место около пальмы, вроде как настоящей!

— Я на минуту, — скромно сказала прокурорша и ушла, очевидно, попудрить носик.

Кладу на стол наши с Леной талоны и сверху добавляю четвертак.

— Цветы есть?

— Ещё столько же — и будет пять роз, — не моргнув глазом, ответил ушлый официант. — Но не советую, с цветами потом будет неудобно девушке в зал возвращаться. На эти деньги могу принести вам особое блюдо от нашего шеф-повара и десерт! Мы его обычно не подаём делегатам…

— Мы депутаты, — поправил я. — Ну, давай так. Удиви — что у вас за особое блюдо? И на чай сразу возьми.