Призрачный отель (СИ) - Криптонов Василий - Страница 9

Я вспомнил бабку, которую провожал домой. Она поначалу еле языком ворочала, а потом начала болтать без умолку. Правда, повторяла одно и то же, как попугай…

— А вас эти пустышки, значит, не трогают?

— Мы умеем делать так, чтобы не трогали. Мы многое умеем и тебя можем научить. Но это небыстро. Потому Изольда тебя и звала приехать. Пожил бы у нас в отеле недельку, освоился. А там уж сам бы сообразил, как дальше быть.

— В отеле! — Я хохотнул. — Да там эта неделька, поди, в мою месячную зарплату вылезет.

— У нас, в Заднепровском районе, бесплатно, — немедленно влез полковой лекарь, — добро пожаловать! Отдельную палату выделим. Ты всё-таки в нашем районе живёшь, парень. Зачем тебе эти снобы?

— Не нужно, пожалуйста, передёргивать, Вадим Игоревич, — нахмурилась Изольда. — У нас в отеле тоже бесплатно! Тимур, в призрачном мире деньги вообще не в ходу.

— «В отеле», — фыркнул лекарь. — Претенциозная башня для богатеев, торчит посреди старинного города, как… даже слова приличного не подберу, как что. Поймите же наконец: то, чем мы все занимаемся, это — це-ли-тель-ство! Мы исцеляем души. И я не вижу смысла приукрашивать печальную действительность: души, попадающие к нам, больны изначально! Они не могут вознестись, их нужно ис-це-лять!

— А я считаю, что это — кощунственная точка зрения! — Изольда аж ногой притопнула. — Быть человеком — не болезнь, а нормальное состояние. И всё, что требуется от нас, видящих проводников — это помочь душе перейти на следующий этап…

— Так, ну хватит! — оборвала спор Мстислава. — Сейчас полиция нагрянет, пока вы языки чешете. Этому — ладно, только того и надо. — Она бросила убийственный взгляд в сторону лекаря. — Время тянет, вот и развёл философию. А ты-то, Изольда!

— Простите, — потупилась девушка.

А во мне боролись два состояния. Первое и самое очевидное: господи, да что за хрень я слушаю, это ж бред полнейший! Ку-ку, Тимур! У тебя в квартире трое помешанных сектантов. Да, двое из них — старуха и хрупкая девушка, но третий — вполне себе крепкий мужик. И потом, у психов, говорят, могут нечеловеческие силы открываться, когда им нужно делать всякие… психические вещи. Никакая полиция сюда, естественно, не нагрянет, и пора уже озаботиться вопросом, как бы выставить эту компанию из квартиры, пока не началось. Агрессивная фаза, или как оно называется.

Второе же состояние было иным. Вот я сижу на пороге (все нормальные люди на пороге стоят, а я — сижу) другой жизни. Совершенно иной. Осмысленной. В которой есть нечто большее, чем переливание воды из аквариума в канализацию и из водопровода — в аквариум.

И я не мог решиться, в какое из этих двух состояний впасть окончательно. Одно чувствовал: решение это важное. Может быть, самое важное в жизни.

— Ду́ши, да? — спросил я и услышал в своём голосе хрипотцу.

— Они самые, — кивнула Мстислава.

— Значит, потом, когда всё заканчивается…

— Всё, милок, заканчивается только у вон тех. — Мстислава кивнула на окошко. — У пустышек, которые в жизни ничего дальше собственного пуза не видели и даже глядеть не желали. Они чего, думаешь, по улицам шляются? Крупицы света в них есть, чуют, что двигаться куда-то надо, а куда — не понимают. Идут на работу — а не помнят, где работают. Пойдут домой — не помнят, где живут. Вот и мыкаются туда-сюда без толку, покуда не исчезнут.

— Но ведь не все такие?

— Нет. Конечно же, нет! Есть души Просветлённые — те, что жизнь прожили полную, светлую, ясную. Эти возносятся сразу, прямиком, мы им не нужны. А есть души, которые вмиг вознестись не могут. Вот этим, Неподготовленным, помогаем мы. А ты — один из нас. И если уж в тебе дар видящего открылся — у тебя точно со смертью ничего не закончится.

— А что будет? Ну, дальше?

— Ох, сынок… Разное будет. Такое, что и не изъяснить. Не человеческого ума дело. Поэтому мы и работаем. Помогаем душам вознестись.

— Лечим, — влез неугомонный Вадим Игоревич.

Мстислава на него сердито зыркнула.

— Ладно, пойдём мы, — поднялась она. — А то правда приедет полиция — отбрехиваться надо, а я на разговор резкая. Потащат ещё в кутузку на старости лет… Вот тебе, касатик, оберег, не снимай пока. Он поможет силу твою от пустышек скрыть. Самое главное — не думай о них как о людях. Помочь им ничем уже нельзя. Если сами себе не помогли за всю жизнь — теперь хоть в лепёшку расшибись, толку мало.

В руках Мстиславы Мстиславовны появилась как будто бы золотая цепочка, на которой болтался золотой же кругляш. Вещица изящная: не просто монетой, а как будто плетение. Несколько золотых линий собирались в замысловатый узор.

— Спасибо, — только и сказал я.

— На здоровье. А с ответом ты не спеши. — Мстислава подмигнула. — Подумай. Где найти нас — знаешь.

— А если я приду к вам? — Я чувствовал, что мне парадоксальным образом не хочется отпускать этих людей. Как будто — единственная ниточка, ведущая из болота моей обыденной жизни к чему-то настоящему. — Дальше-то что?

— А дальше у тебя один путь, — пожала плечами Мстислава. — Работать с нами проводником. Нам работники — ой как нужны. Денег не обещаем, но жалеть точно не будешь.

Она тоже как будто чего-то ждала, глядя на меня пытливым взором. Я потупился. Проворчал:

— Не вызывал я никакую полицию. Телефон сдох.

— Да уж поняла, — усмехнулась Мстислава и коснулась лежащего на столе аппарата пальцами. — Чай, не первый день на свете живу.

И экран телефона засветился, на нём появилось лого фирмы-производителя.

Я схватил телефон, уставился в экран. А когда вскинул голову, кухня была пуста. Исчезли и Мстислава, и Изольда, и их конкурент из Заднепровского района. А я почувствовал себя совершенно по-идиотски. Сижу в одних трусах в кухне, разговариваю с пустотой. Как алкаш из комедийного сериала. Только вот к пиву, которое купил в «Магните» рядом с домом, ещё даже притронуться не успел…

Встав, я подошёл к окну и посмотрел вниз. «Пустышки» медленно расползались по сторонам. В их движениях чувствовалась задумчивость — они словно бы не могли вспомнить, что их сюда привело.

Я коснулся пальцами оберега, подаренного — или выданного на время? — Мстиславой.

Утром о минувших событиях напоминала только висящая на сушилке одежда, да оберег на шее. Проснулся я сам, без будильника, в восемь утра — будто толкнул кто-то. Полежал, глядя в потолок и пытаясь собрать в кучу мысли. Говорят же, что утро вечера мудренее, вроде. Но разницы пока не чувствуется.

Заставить себя поверить, что всё это — не бред, не розыгрыш, было адски трудно. Всё внутри меня сопротивлялось. А кое-что — так даже и злилось. Ишь ты, «пустышки» у них! Ничего, кроме работы, не знают. А что тут ещё можно знать, спрашивается? На звёзды смотреть и вздыхать от непонятной тоски? Так для всего есть своё время, и это время называется «студенчество».

А когда ты уже не студент — давайте откровенно, от всяких непонятностей одни проблемы в жизни. Вот у Олега, например, никаких проблем нет. Живёт да живёт себе. А я раз в месяц стабильно от тоски на луну вою, хоть в запой уходи. Да только и от мысли о запое выть хочется.

И вот, приходят волшебные люди, говорят: «Тимур, ты — избранный! Ты всю жизнь был прав, так, как ты — правильно, а как другие — неправильно». Но мне ж не восемнадцать лет, блин, чтобы так запросто на это клюнуть! Что бы там я ни видел… А что я вообще видел-то? Ну, примерещилось какое-то мерцание. Вода с хлоркой в глаза попала, вот и штырило. Люди во дворе — ну, подумаешь. Люди вообще горазды странные вещи исполнять, а толпами собираться — так вовсе хлебом не корми. Может, митинг хотели устроить, да забыли требования и разошлись гуглить.

Думая обо всём этом, я встал, умылся, почистил зубы, включил чайник, выпил кружку растворимого кофе со сгущёнкой. А потом сам не заметил, как оказался в маршрутке. Там огляделся.

Вокруг — безжизненные лица людей. Кто-то уткнулся в телефон, кто-то смотрит в окно, кто-то дремлет. Сколько среди них пустышек, интересно? Которые потом просто растворятся, по словам Мстиславы Мстиславовны?..