Договор на одну ночь (СИ) - Акулова Мария - Страница 1

Андрей

– Дрюх, а это правда, что греки в жены только целок берут? – задав вопрос вполне серьезно, Ромчик смотрит на меня в ожидании ответа.

А я даже не знаю: смеяться или плакать.

Замерев на несколько секунд, приподнимаю бровь. Но осознав, что однопартиец не шутит, опускаю взгляд в стакан с виски и покачиваю. Да уж...

Не дождавшись ответа, Рома продолжает:

– Тут так написано: «в греческих общинах, хранящих традиции, всё так же ценят женскую чистоту». А Ксюха твоя – гречанка?

Тяжело вздохнув, я отставляю стакан на стол.

– С Ксенией мы почти в разводе, Ром. Ты думаешь, мне очень хочется обсуждать, девственницей я ее взял или нет?

Рома обижается на резкость. Отмахивается и снова утыкается взглядом в мобильный, продолжая «изучать матчасть».

Виктор Михайлович в это время заканчивает телефонный разговор и возвращается к нам. Садится за стол и переводит взгляд с Ромчика Бутова на меня.

– А это, кстати, плохо, что вы с Ксенией разводитесь, Андрей.

Только нравоучений от партийного руководства мне в этой жизни не хватало. Визуально сохраняю спокойствие, а внутри крою всех трехэтажным матом.

Я, блять, в курсе что это плохо. Но с предательницей я как-то жить не хочу. Прости меня, партия. Целую в обложку твой святой устав.

– Тут уже ничего не сделать, Виктор Михайлович. Репутация репутацией, но это не я свою задницу засветил в гостинице с левым мужиком. Дальше я могу либо по ютуб-каналам ходить рассказывать, как жестко меня наебала жена, либо развестись тихо и забыть.

Развожу руки.

Еще дальше отталкиваю стакан.

Не хочу пить. Голова и без алкоголя кругом. Работы дохуя. Проблем дохуя. Ксюха тоже пилит. Пытается мириться. Видимо, муж-депутат нравится ей больше, чем ебарь-тренер. Но глотать её «оправдания», каждое из которых сводится в итоге к тому, что я сам виноват: много отлучек, командировок, мало внимания, не стану. Взрослые люди, они же клиенты, жены, избиратели, принимают решения. Делают выборы. И несут за них ответственность.

А я на всем этом играю.

Виктор Михайлович смотрит на меня долго, хмурясь. Ему скоро шестьдесят. Я в школе учился, а он уже слыл акулой в мире политики.

Трижды депутат. Дважды министр в разных правительствах.

Безоговорочный лидер выстрелившей на последних выборах партии, в которую попал и я.

Андрюша Темиров. Тридцать три годика. Еще недавно – CEO финтех компании, а в последние два года – депутат. Уже вроде как прошаренный. Местами пресытившийся. Но не лишенный амбиций.

Когда в жизни творится дичь, амбиции в принципе спасают.

– Но ты ж грек, Дрюх? Я не путаю?

Одновременно с Виктором Михайловичем перевожу взгляд на Ромчика. Как спец он, конечно, говно, но обстановку разряжает неплохо.

– Да, Ром. Я грек. Но в душе не ебу, целок сейчас замуж берут или нет. Женился сто лет назад.

– А теперь разводишься. И всех нас подставляешь, потому что для избирателей мы душой и телом за семейные ценности…

Про семейные ценности мне втирает Рома, который ебет всё, что движется. Об этом знаем все трое. И все трое политкорректно молчим.

Ладно.

Не девиц обсуждать собрались.

Игнорируя Ромку, возвращаюсь к Виктору Михайловичу.

– Так что там за греческое дело?

– Интересное дело, Андрей. Я бы даже сказал, крайне важное.

Он встает, подходит к доске с изображенной на ней картой одной из прибережных областей. На ней – пунктиром начерчены внутренние границы районов.

– Знаешь, что это?

– Знаю, конечно. Округа. Один мы на выборах взяли. Два – нет.

– Точно, Андрей. Точно. Территории, плотно заселенные этническими греками. Берегут свои традиции. Чужих не любят. Не пускают. – Я всё это помню из детства. Сам происхожу из одного из таких поселков. Только вырвался в семнадцать и больше не возвращался. Не тянуло. – А ты знаешь, что там сейчас обсуждается передел границ и объединение?

Молчу. Брови хмурю. Личного головняка сейчас много, но сам на себя злюсь, что пропустил тему. Это важно.

– Нет.

Виктор Михайлович кивает. Возможно, считает меня потенциально слабым звеном. Возможно, наоборот хочет вывести в сильные. Его так сходу не раскусишь. Надеюсь, меня тоже.

– Там сейчас три района. А будет три новых объединенных общины. С новыми границами. И в зависимости от того, как объединятся…

Поверх карты он выводит плотные границы красным маркером. Потом другие – синим. И третьи – зеленым.

– Про джерримендеринг слышали, отличники?

Рома тут же ныряет в телефон. После греческих целок его поисковик занимается изучением джерримендеринга. А я знаю. Политика и история — моя страсть.

– Слышали.

Получаю от Виктора Михайловича одобрительный взгляд. Нет, всё же перспектив во мне много. Это понимают всё. В меня верят. На меня надеются. Скандальный развод – не повод скинуть, как балласт. Пользы от меня будет куда больше.

– Отлично, Андрей. Раньше слышали, а теперь пришло время поучаствовать. Там уже вовсю вмешательство. Дележка. И мы себе позволить потерять лояльные округа тоже не можем. В зависимости от того, как объединятся поселки, мы можем или получить себе сразу три. – Он тычет в доску красным маркером, оставляя в центрах каждого очерченного участка решительную галочку. – Три терсовета. Треть депутатов в областном. Или ни одного. – А потом перечеркивает синим другой вариант границ. – Мы тихонько сделали опрос. Всё рассчитали. Что нужно нам – знаем. Неформальный процесс объединения уже запущен. Греки там договариваются, а мы должны мягко включиться и повлиять, чтобы поделились так, как нужно нам.

– Мы – это кто?

Меньше всего хочу услышать, что эта задача (а это задача) будет поставлена нам с Ромчиком. Легче самому, ей-богу.

– Мы – это ты, Андрей. Греки признают только греков. Так что придется вспомнить, что ты – не столичная цаца, а один из своих. Делегирую щедро обещать. Всё, что в наших силах, – сделаем.

Я киваю, чувствуя покалывание в пальцах. Для кого-то подобные задачи – тупорылый головняк, а я с удовольствием.

Отвлечься хочется.

Развлечься хочется.

Съебаться хоть на время.

Юность, что ли, вспомнить.

– Только есть условие, Андрей.

– Какое?

– Все делать максимально деликатно. Тихо. И без скандалов, я тебя умоляю. Кроме прочего, у греков еще и память длинная. Ну... Ты и сам это знаешь.

Киваю. Очень длинная. Дело говорите, Виктор Михалыч.

Мажу взглядом по так и не тронутому стакану с виски и встаю.

Дело лучше алкоголя.

Мы с Виктором Михайловичем пожимаем друг другу руки. Он ловит мой взгляд и, понизив тон, обещает не менее щедро, чем я буду грекам:

– Осенью Анатолий хочет полномочия сложить. Говорит, устал. Внуками пора заниматься, а не политикой. Должность главы финансового комитета вакантная. Нужен молодой, амбициозный, эффективный...

Это всё я. Киваю, давая понять, что не дурак. С меня – греки. Мне – желаемую давно должность.

– Хорошего вечера, Виктор Михалыч.

Ромчик увязывается за мной.

Догоняет уже у двери и как бы игриво теснит плечом. Я уступаю. Иди с богом, друг. Утомил.

Только он не опережает, а, подавшись вперед, тихо напутствует:

– Но ты там хоть одну целку-то попробуй, Дрюх. Я посмотрел... Ну персики же! – Мажу по светящемуся улыбкой ебарю-энтузиасту хмурым взглядом и, ничего не ответив, обхожу.

Заученным за десять лет "счастливого" брака движением прокручиваю кольцо, которое до сих пор как-то не снял. Пора.

Веду ободок по пальцу, освобождая фалангу за фалангой, прячу в карман брюк.

Привет, свобода.

Уже в спину несется:

– Партия благословляет, не боись!

Хмыкаю и тоже игнорирую.

Пошел ты нахуй, Ром.

С партией и целками я как-то разберусь.