Дворцовый переполох - Боуэн Риз - Страница 2

Мой «выход в свет» — слишком громкое название для череды унылых танцулек, закончившейся балом в замке Раннох, который пришелся на охотничий сезон. Молодые люди, набегавшись за куропатками, валились к вечеру с ног, им было не до танцев. Мало кто из них знал шотландские пляски, которые полагалось танцевать у нас в замке, а звуки волынки, доносившиеся на заре с северной башни, заставили нескольких кавалеров буквально на следующий день вспомнить о неотложных делах и срочно отбыть в Лондон. Нужно ли говорить, что ни одного достойного предложения руки и сердца не последовало, и вот в двадцать один год я поймала себя на том, что до сих пор торчу в замке Раннох и понятия не имею, как жить дальше.

He знаю, часто ли мысль, которая коренным образом изменяет жизнь, приходит в голову в уборной? Должна сказать, что уборные в замке Раннох совсем не похожи на тесные закутки в обычных домах. Они здесь просторные, гулкие, с высоченными потолками, обоями в шотландскую клетку и старыми трубами, которые шипят, стонут, клацают и уже не раз были причиной сердечных приступов, а также случаев внезапного помешательства. Однажды обезумевший от страха гость сиганул из окошка в замковый ров. Да, кстати, окна в наших туалетах всегда открыты. Такова традиция замка Раннох.

Даже в лучшие времена замок не мог считаться уютным местом. Он расположен под огромной черной скалой, возвышающейся над берегом черного озера, а от сильных ветров его защищает темный и мрачный лес. Даже Вордсворт[4], заехавший в замок в пору своих странствий, не сумел выжать из себя ничего поэтического кроме двух строчек на клочке бумаги, который потом нашли в мусорной корзинке.

Сейчас замок переживал далеко не лучшие времена. Стоял апрель, и повсюду, но только не у нас, расцвели нарциссы, яблони, вишни и «пасхальные шляпки»[5]. А в Раннохе шел снег — и отнюдь не прелестный легкий снежок, как в Швейцарии, а мокрые, тяжелые хлопья, которые липнут к одежде, так что мгновенно замерзаешь. Я целыми днями не выходила из дома. Мой братец Бинки еще со школьных времен был приучен к прогулкам в любую погоду и каждое утро упрямо разгуливал по окрестностям. Домой Бинки возвращался похожий на жутковатого снеговика, так что его сын Гектор, в домашнем обиходе известный как Пончик, при виде отца ударялся в слезы и звал няню.

В такую погоду лучше всего взять хорошую книжку и свернуться клубочком у пылающего очага. К сожалению, моя невестка, которую обычно называли Хилли, а за глаза — Занудой, решила экономить и не позволяла класть в камин больше одного полена. Экономия выходила неправильная, о чем я не уставала твердить Хилли. Деревья в нашем лесу то и дело валило ветром — дров было сколько угодно. Но Зануда помешалась на экономии. Как же, в мире тяжелые времена, надо подавать хороший пример простым людям. Видимо, поэтому вместо яичницы с беконом в замке на завтрак подавали овсянку. А однажды на десерт после ужина подали обыкновенные печеные бобы. «Как ужасно жить», — записала я по этому поводу в дневнике. Я постоянно строчила в дневнике. Я знала, мне нужно чем-нибудь заняться. Я просто изнывала от безделья, но Зануда каждый день напоминала мне, что я как-никак из королевского семейства, пусть и дальняя родственница, и должна себя вести соответствующе. Взгляд ее ясно предупреждал: тебя только отпусти в «Вулвортс»[6] без присмотра, и ты или забеременеешь, или пойдешь плясать нагишом на газоне.

Видимо, долг мой состоял только в том, чтобы сидеть и ждать, ждать, ждать, пока мне найдут подходящую партию. Тоска ужасная.

Не знаю, долго ли мне пришлось бы томиться в ожидании своей судьбы, но однажды апрельским днем, сидя в туалете и заслоняясь от пронизывающего сквозняка журналом «Лошади и гончие», я услышала сквозь яростный вой ветра голоса. Как я уже говорила, канализационные трубы в Раннохе, установленные через много веков после постройки замка, проложены весьма своеобразно, так что можно услышать разговор, который идет на несколько этажей ниже. Возможно, именно этим явлением объяснялись приступы помешательства, которые порой накрывали даже самых крепких духом гостей. Я-то с младенчества привыкла к голосам в трубах и даже извлекала из этого явления немалую выгоду, подслушивая то, что мне слышать не полагалось. Другое дело человек непривычный: когда сидишь в холодном туалете и видишь за окном безлюдные горы, а на стенках унылую шотландку, и тут еще в трубах загудят непонятно чьи голоса — немудрено потерять голову.

— Чего-чего от нас хочет королева? — визгливо воскликнула Зануда.

Одной этой фразы было довольно, чтобы я выпрямилась и навострила уши. Сплетни о королевском семействе мне всегда были интересны, а уж чтобы Хилли взвизгнула от ужаса — это было на нее совсем не похоже.

— Только на уикенд, Хилли.

— Бинки, пожалуйста, воздержись от этих вульгарных американских словечек. Они у тебя то и дело проскакивают. Еще немного — и ты приучишь Пончика говорить «зала» вместо «гостиная» и «подземка» вместо «метро»![7]

— Боже упаси, Хилли. Просто мне кажется, что слово «уикенд» такое удобное, разве нет? У нас ведь нет слова, которое обозначало бы сразу пятницу, субботу и воскресенье?

— Но оно предполагает, будто мы зависим от рабочей недели, а мы от нее совершенно не зависим!

И не пытайся сменить тему. По-моему, это неимоверная дерзость со стороны ее величества.

— Она просто хочет помочь. Нужно ведь что-то сделать для Джорджи.

Теперь я затаила дыхание, ловя каждое слово.

— Согласна, она не может провести здесь всю жизнь, болтаясь по замку и решая кроссворды, — Зануда сказала это так резко, что в трубах загудело. — А с другой стороны, почему бы ей не присматривать за малюткой Пончиком? Тогда нам не придется тратиться на гувернантку. Полагаю, в том неприлично дорогом швейцарском пансионе она хоть чему-то выучилась.

— Хилли, я не позволю использовать мою сестру в качестве бесплатной гувернантки.

— В наши непростые времена всем приходится нести свое бремя, Бинки, и, будем откровенны, твоя сестра все равно бездельничает, верно?

— А ты хотела бы, чтобы она разливала пиво в местном баре?

— Не говори глупости. Я не меньше твоего желаю ей благополучно выйти замуж. Но сказать, что я обязана пригласить к нам в замок принца, чтобы подсунуть ему Джорджиану, — это слишком даже для ее величества.

Теперь я просто прилипла ухом к трубам. Единственный принц, который приходил на ум, был мой кузен Дэвид, принц Уэльский. Он, бесспорно, был бы отличной партией, и такому кавалеру я бы не отказала. Правда, Дэвид намного старше меня, да и poстом не вышел, но зато остроумен и отменно танцует. К тому же он добрый. Я даже согласилась бы всю жизнь ходить без каблуков.

— Слишком большие расходы для такого безнадежного предприятия, — резко заявила Зануда.

— Джорджи не безнадежна, не надо. Она прелестная девушка. Пожалуй, немного высоковата и все еще чуточку неуклюжа, но здоровая, крепкая, неглупая. Она умнее меня, черт возьми, если уж говорить правду. Из нее выйдет отличная жена, был бы муж достойный.

— Пока что она упорно отказывает всем, кого мы ей находили. С чего ты взял, будто она заинтересуется этим Зигфридом?

— Потому что он принц, точнее, князь, и наследник престола.

— Какого престола? Последнего короля у них убили.