Космонавт (СИ) - Кресс Феликс - Страница 24

Серый слегка наклонился, чтобы лучше слышать её. Его лицо оставалось невозмутимым, но вот взгляд в мою сторону стал ещё более пристальным. Он медленно кивнул в ответ на её слова, не отводя взгляда от меня.

«Что-то здесь нечисто, — пронеслось у меня в голове. — Шапокляк явно говорит обо мне, а этот тип слушает слишком внимательно.»

Я сделал вид, что не замечаю их разговора, но был начеку. Ситуация становилась всё более интересной. Почему секретарь приёмной комиссии шепчется с этим загадочным наблюдателем? И почему их интересую именно я? Я где-то прокололся? Вроде нет.

В этот момент раздалась команда переходить к упражнениям на пресс. Я занял своё место, но периферийным зрением продолжал следить за странной парой. «Серый человек» что-то записал в свой блокнот, затем закрыл его и отошёл в тень, продолжая наблюдать.

Пресс дался мне легко. Сорок раз за минуту я сделал, даже не сбив дыхания. Мои тренировки все эти дни дали о себе знать. Колено по-прежнему ныло, но боль притупилась, превратившись в фоновое неудобство.

Когда последний абитуриент закончил упражнение, майор Крутов собрал комиссию для обсуждения результатов. Мы, тем временем, разбрелись по плацу: кто-то пил воду из фонтанчика, кто-то растирал ноющие от напряжения мышцы. Виктор с компанией стояли в сторонке, перешёптываясь и бросая в мою сторону недобрые взгляды. Катя, напротив, держалась ближе ко мне, будто чувствуя, что мажорчик ещё не успокоился.

— Ты правда не хочешь сообщить о травме? — тихо спросила она. — Врач могла бы осмотреть колено.

— Не стоит, — я усмехнулся. — Если скажу, это выльется в разборки. А мне не нужны лишние проблемы перед зачислением.

Катя хотела что-то ответить, но в этот момент дверь здания аэроклуба распахнулась, и на плац вышел майор Крутов с листом бумаги в руках.

Стало тихо, будто все разом перестали даже дышать. Впрочем, возможно, так оно и было.

— Абитуриенты, построиться! — скомандовал он.

Мы быстро выстроились в шеренгу.

— По итогам сегодняшних испытаний, — начал майор, — все абитуриенты справились с нормативами. Однако лучшие результаты показали следующие кандидаты.

Он зачитал три фамилии. Катя была второй.

— И, наконец, лучший результат по физподготовке — Громов Сергей.

В рядах абитуриентов прошелестел одобрительный шёпот. Виктор стиснул зубы, лицо его покраснело.

— Через два дня в девять утра — теоретический экзамен. Список допущенных будет вывешен на доске объявлений.

Комиссия стала расходиться. Я уже хотел пойти переодеться, как вдруг заметил, что Серый что-то говорит майору Крутову, и теперь уже оба бросают взгляды в мою сторону. Сейчас, правда, Шапокляк с ними не было.

Катя, стоявшая рядом, тоже заметила это.

— Ты в центре внимания, — тихо сказала она. — Этот человек… он не просто так здесь.

— Да, — я кивнул. — И мне очень интересно, почему.

В этот момент Серый резко развернулся и направился прямо к нам. Мужчина подошёл, остановившись в полушаге. Вблизи он казался ещё более необычным — холодные серые глаза, ни одной лишней эмоции на лице.

— Товарищ Громов? — спросил он коротко.

— Так точно.

— Пройдёмте со мной.

И не предложил, а будто бы приказал. Катя насторожилась, но я слегка тронул её локоть, мол, не вмешивайся.

— А вы кто? — спросил я спокойно.

— Нам нужно поговорить, это важно, — он повернулся и пошёл, даже не проверив, следую ли я за ним.

Мысленно хмыкнув, я шагнул за ним. Ну, пошли, товарищ загадка…

Мы вошли в небольшой кабинет с голыми стенами, заставленными шкафами с папками. Серый закрыл дверь, жестом предложил сесть, сам же остался стоять, прислонившись к подоконнику. Его пальцы механически поправили складку на рукаве — точное, выверенное движение.

Он достал пачку «Казбека» и протянул мне:

— Курите? — спросил он, уже зажигая спичку.

— Нет, — ответил я и услышал от Серого неопределённое хмыканье.

— В авиации многие курят. Снимает стресс, — он сделал первую затяжку, выпустил дым в сторону окна. — Вы откуда, товарищ Громов?

— Местный, — ответил я и откинулся на спинку стула, расслабившись.

— Почему именно этот аэроклуб?

— Ближайший к месту жительства.

Он чуть прищурился, будто проверял, не вру ли. Серый снова затянулся, потом неожиданно сменил тему:

— Вы прежде интересовались космонавтикой? — вопрос прозвучал небрежно, но я почувствовал подвох.

— Как и все, наверное, — ответил я. — После полёта Гагарина.

— А что именно вас заинтересовало?

Я сделал вид, что задумался. По мне, так вопрос был очень странным

— Сам факт, — после недолгой паузы проговорил я. — Человек в космосе — это же прорыв.

Серый моргнул — дважды, будто снимая невидимые пылинки с ресниц, а затем вдруг спросил:

— На собеседовании вы упомянули о «разных типах траекторий». Не каждый мальчишка с улицы знает такие тонкости.

«Чёрт. Значит, Шапокляк дословно протокол зафиксировала,» — подумал я, но вслух сказал другое:

— Это я нашёл в книге Шкловского «Вселенная, жизнь, разум» в районной библиотеке, — пожал я плечами. — И «Занимательная физика» Перельмана. Там про космос много интересного.

— Издание Шкловского — 1962 года, — тут же парировал Серый, постукивая пальцем по подоконнику, — оно содержит лишь общие рассуждения о космонавтике. Но там нет технических подробностей о баллистических траекториях.

Вот гад… Не просто так он спрашивает. Так, серьёзные разговоры, значит. Главное — продумать ответы и не выдать себя.

— Неужели вы вот так все научно-популярные книги наизусть знаете? — я сделал вид, что удивился. — Тогда помните, что в «Юном технике» за прошлый год была серия статей Циолковского с расчетами.

Серый слегка наклонился вперед, и свет из окна лег жесткими тенями на его лицо:

— Циолковский умер в 1935 году. Его работы переиздавались, конечно, но без современных технических подробностей. Вы говорите о вещах, которые не обсуждают в открытой печати.

Я сделал паузу, будто обдумывая ответ, затем улыбнулся:

— Вот в чём дело. Просто я встретил в библиотеке бывшего инструктора-лётчика. Он мне многое объяснял о траекториях, мы увлеклись разговором. А что касается космоса… — я развел руками, — ну люблю я эту тему.

Серый снова вынул из кармана пачку сигарет, закурил, выпустив струйку дыма в сторону окна.

— Любопытно… Очень любопытно. Случайный знакомый бывший инструктор-лётчик, Шкловский, Перельман… — он сделал паузу, — и при этом вы прекрасно разбираетесь в современных космических программах. Не находите это странным?

— Нахожу, что у нас прекрасная система образования, — парировал я и улыбнулся. — И библиотеки хорошо наполняются.

Он внезапно перешёл на другой фланг:

— Вы уверенно говорили с Дмитриевой о схемах выведения на орбиту. Как вы считаете, какой угол атаки оптимален для… — он на секунду замялся, подбирая слова, — … определённых высотных режимов?

Ловушка. Мы с Катей такие темы и близко не обсуждали, да и в 64-м такие детали не печатали даже в спецлитературе. Я усмехнулся:

— Товарищ, вы меня переоцениваете. Мы с Катериной обсуждали статью из газеты. У меня как раз не было такой газеты. Там было написано о подготовке наших космонавтов к будущим рекордам.

Тишина повисла на несколько секунд. Серый неожиданно оттолкнулся от подоконника и сел напротив, сцепив пальцы.

— Вы… необычный человек, Громов. Слишком подготовленный для своего возраста. Слишком… — он поискал слово, — … уверенный.

Всё-таки решил выражаться мягко. Пока или…? Я встретил его взгляд:

— Спасибо. Но я просто хочу летать. Если это проблема — скажите прямо.

Он вдруг улыбнулся, впервые за весь разговор. Сухо, без тепла.

— Проблема? Наоборот. Такие кадры… ценятся, — сказал он, не отрывая от меня взгляда. — Вы умеете отвечать, не отвечая, товарищ Громов.

Я промолчал. Серый с полминуты смотрел на меня изучающе, а затем резко сменил тему: