Космонавт (СИ) - Кресс Феликс - Страница 10

Убедив её в своей решимости, я, наконец, получил на руки бланк справки формы 286. Перьевая ручка скрипела по плотной бумаге, когда она выводила: «Годен к лётному обучению».

Выйдя из поликлиники, я подставил лицо солнцу. Где-то в небе с характерным гулом пролетал АН-2 — «кукурузник». Я проводил его взглядом, чувствуя, как сердце забилось чаще. В кармане лежала справка. Теперь оставалось получить характеристику и написать автобиографию.

«Скоро и я буду там», — пообещал я себе, зашагав к школе, где предстояло уговорить классного руководителя написать нужную и правильную характеристику. По дороге я невольно улыбался — несмотря на все сложности. Эта «ретро-медицина» оказалась куда человечнее, чем стерильные клиники будущего.

Когда пришел в школу классная руководительница Анна Петровна удивлённо подняла брови, когда я попросил характеристику для поступления в аэроклуб.

— Сергей Громов, средний балл 3.8, по физике — тройка… — она перебирала страницы журнала, — И вдруг в лётное училище? Ты уверен?

— Я готов подтянуть физику. И математику. И всё что угодно, — твёрдо ответил я.

Она посмотрела на меня внимательно, будто впервые видела, затем медленно улыбнулась:

— Ну что ж… Если решил — значит, будет по-твоему.

Перо её скрипело по бумаге, выводя аккуратные строки. Анна Петровна лишь только ещё раз вскинула на меня серьёзный оценивающий взгляд, а потом уж не отрываясь писала: «Дисциплинирован, целеустремлён, обладает сильным характером.»

Я едва сдержал улыбку. Вчерашний Серёжа вряд ли заслужил бы такие слова.

Выскочив из школы с заветной характеристикой в руках, я быстро зашагал по знакомым улицам. Летнее солнце пекло немилосердно, и я пожалел, что не взял кепку. На остановке толпился народ. Когда подошёл старенький жёлтый вагон трамвая № 7, все ринулись внутрь, толкаясь локтями. Я втиснулся в проход, ухватившись за потёртый ремень-держатель. Трамвай со скрипом тронулся, громыхая на стыках рельсов. Через открытые окна врывался горячий ветер, смешанный с запахом раскалённого асфальта.

На третьей остановке я выскочил у сквера с памятником Ленину, где местные бабушки уже расселись на лавочках с вязанием. Пересекая площадь, заметил группу мальчишек, запускающих в небо самодельного змея из газеты и тонких реек.

Раз всё пошло так ладно, почему бы не сделать и это дело сегодня? Военкомат ждёт…

Последний участок пути пришлось идти пешком по пыльной улице с одноэтажными домами. Где-то за заборами лаяли собаки. Я ускорил шаг, поправляя папку с документами под мышкой. Вот и оно — угрюмое кирпичное здание с выцветшей табличкой «Районный военный комиссариат». У входа курили несколько парней призывного возраста. Один из них, щуплый, с патлами нервно затягивался «Беломором», и его пальцы заметно дрожали. Я глубоко вдохнул и толкнул тяжёлую дверь.

На скамейках в коридоре сидели парни примерно моего возраста. Я занял очередь, но не успел даже присесть, когда в дверях появился высокий белобрысый парень в модном, по меркам этого времени, костюме-"дудочке'.

— Эй, паря, подвинься, — бросил он, презрительно оглядев меня.

Я ответил, что очередь сзади. И чтобы шел туда. Он фыркнул, заметил мои документы и ехидно спросил:

— Аэроклуб? Ха! А что не в космос?

— А ты куда? В землекопы? Стройбат?

— Ты хоть знаешь, с кем разговариваешь? Деревенщина…

Нас прервал седой майор, вызвавший меня в кабинет.

Майор долго изучал мои документы.

— Шум в сердце… Сколиоз… Но врачи допустили, — пробурчал он.

На его вопрос, почему я хочу в лётное, просто ответил:

— Мечтаю летать.

Он хмыкнул, с силой шлёпнул печать на мою карточку и вынес вердикт:

— Годен. Следующая комиссия через полгода. Не подведи, — сурово добавил он.

Когда я вышел из кабинета, то вдруг услышал обрывки разговора из полуоткрытой двери напротив:

— Этого хватит?

— Вполне.

Я заглянул и увидел, как белобрысый передает конвертик сотруднику военкомата. Денежки? Интересно, за что? В этот момент дверь распахнулась, и оттуда вышел мажорчик в «дудочке». Увидев меня, он чуть изменился в лице:

— Ты… Ты что? Подслушивал?

Я лишь загадочно улыбнулся:

— Может и так, — и направился к выходу, чувствуя его колющий взгляд в спину.

Итак. Все документы для поступления в аэроклуб собраны. Управился даже раньше, чем планировал.

На следующий день — утренняя зарядка, завтрак, а потом — чтение газет, чтобы пища улеглась. Да и надо погружаться в реалии времени, и не просто адаптироваться, а слиться с эпохой, стать своим. А для этого неплохо бы ориентироваться в политике, знать достижения СССР, запомнить имена первых и вторых лиц государства и хотя бы примерно — количество их орденов. Ха! Кто бы подумал, что я всерьёз буду зубрить портреты из «Правды»!

Спустя часа полтора после завтрака натянул шорты, майку и кеды и направился на школьный стадион. Когда пробегал мимо пивнушки, про себя отметил, что соседа там нет и вчерашней шпаны тоже. Ну ничего, физуху подтяну и пивная кружка-колотушка мне не понадобиться, если возникнут подобные непонятки.

Сегодняшняя тренировка далась тяжелее, чем накануне — сказывалось накопление молочной кислоты в мышцах после вчерашнего бега и отжиманий. Но я к этому был готов и выдержал. Времени на раскачку нет — будем прорываться с боем. Я знал: ещё немного — и организм войдёт в стадию адаптации. Прежние нагрузки покажутся пустяком, чем моложе возраст, тем быстрее тело привыкает. Возраст — пока моё единственное преимущество. Нет, еще есть характер, теперь есть. Но физическая подготовка — это только половина успеха, нужны ещё сон и соответствующее питание.

Со сном — всё в порядке. А вот рацион… Белка — маловато в рационе. Простых углеводов — хоть отбавляй. Так что нужно менять привычки, включить в меню побольше сырых яиц, куриную грудку, гречку, рис.

Крупы в СССР найти не проблема, а вот куриная грудка — не сам по себе товар, а часть целой тушки. Тут всё по классике: бери курицу и сам разделывай. А это хлопотно и не особо экономно. Бройлер в Москве купить можно, но зарплата у матери не резиновая. Сколько кур надо, чтобы прокормить одного амбициозного будущего космонавта? Вот то-то и оно. Не привык сидеть на чужой шее, никогда не сидел…

Значит, задача номер один — разжиться деньгами, своими, кровными. Калымить? Только кто наймёт вчерашнего школьника, да ещё и неофициально? Ладно, разберёмся, а пока — еду в аэроклуб сдавать документы.

В аэроклубе меня ждал сюрприз. Секретарь приёмной комиссии оказалась женщиной «забальзаковского» возраста, сухонькая, прямая, как приклад, с острым взглядом и носом, напоминающим чем-то Шапокляк. Даже кактус на ее столе выглядел дружелюбнее.

— Здравствуйте, разрешите… — я постучал в крашеную в унылый болотный цвет дверь и вошёл.

Женщина смерила меня хмурым взглядом и тут же скривилась, как будто я пришёл сюда уже в сотый раз, и это как минимум.

— Приём документов на обучение в аэроклуб завершён, — отрезала она и демонстративно уткнулась в бумаги на столе между кактусом и пишущей машинкой.

— Как завершён? — удивился я и протянул газету. — Вот же, чёрным по белому…

— Молодой человек, мало ли что там написано, — голос у неё был скрипучий, как пол в дачном доме. — Я же сказала: приём окончен. Приходите на следующий набор.

— Подождите, — не отступал я. — Есть регламент, сроки подачи, порядок…

— Ну-у сколько можно повторять? Какой вы, однако, непонятливый, — она снова посмотрела на меня так, будто уже сто раз видела — видимо, мы все были для неё на одно лицо. — У нас перебор в этом году. Конкурс высокий. Такого ажиотажа никогда не бывало. Что вы все, сговорились, что ли? Идите, не мешайте работать.

Перебор? Врёт? Да нет, вряд ли. После полёта Гагарина в аэроклубы действительно пошли валом. И он сам, кстати, тоже начинал с такого — только не в Москве. Ведь советский аэроклуб — это стартовая площадка для пилотов. Не для асов, но с налётами часов, парашютами, матчастью и шансом шагнуть дальше — в военное училище. Мне нельзя упустить этот шанс.