Троецарствие (СИ) - Алексин Иван - Страница 34

А теперь, значит, швед в ва-банк решил пойти. Понимает, что после такого подарка, я ему во встрече отказать не смогу.

— Что смотришь, Никитка? — оглянулся я на вытянувшего шею секретаря. Бывший послушник стушевался, покраснел, отведя глаза в сторону. — Ладно, — смилостивился я. Всё же Сысой всей моей личной перепиской заведует. Можно и послабление сделать. — Прочитаю, потом и тебе дозволю взглянуть. Только тут о людских болезнях пишется. А мы с тобой ни разу не лекари. Что встал? — застывший у стола секретарь, начал откровенно раздражать, не давая заняться просмотром раритета: — Ступай.

— Так там, государь, дьяк Власьев с иноземным мастеровым принять просит, — затоптался Сысой. — И ещё толмач Бажен Иванов с ними.

— Так что сразу не сказал? — нахмурил я брови. — Зови, дьяка с толмачом, — с сожалением отодвигаю книгу в сторону. Вечером перед сном просмотрю. Времени совсем нет. — Сначала расспросим, что они нам за заморскую птицу привезли, раз сам мастер приехать отказался. А Густаву пусть скажут, чтобы завтра поутру приходил. Может, хоть напиться не успеет?

Собственно говоря, ради этой встречи, я в Ярославль и приехал. После разгрома Лисовского, я, отправив в погоню за ним Подопригору, а дворянскую конницу под командованием Ивана Годунова в сторону Суздали и Владимира, сам развернулся обратно на Север. Стремительным броском вошёл в Переяславль Залесский (как я и ожидал, после известии о Болховском разгроме и появлении армии ЛжеДмитрия II под Москвой, акции Шуйского сильно упали и горожане предпочли без боя уйти под руку гораздо более сильного и, как выяснилось теперь, истинного царя) и, беря город в кольцо, подошёл к Ростову. Три дня простоял под городом, ожидая подхода осадного наряда к закрывшему ворота Ростову, дав эти же три дня горожанам на раздумье, обещая не класть на жителей опалы и покарать лишь митрополита и тех людишек, что он убийцами ко мне в Ярославль подослал. На второй день появились первые перебежчики, сообщившие, что Филарета в городе давно нет, а ворота по его приказу до истечения ультиматума открывать не будут, чтобы я погоню организовать не успел.

И этот ушёл. Что-то их много таких «ушедших» за последнее время накопилось: Илейко, Богдан Бельский, Лисовский, теперь вот Филарет с Сицким и Карповым. И почти всех нужно в лагере второго самозванца искать. Разве что Илейко где-то по степям бродит. Ну, ничего. Главное, что они к самозванцу именно сбежали, ни сумев победить в открытом противостоянии. А там они большой власти иметь не будут. Там гетман Ружинский рулит.

Кстати, чуть позже дошли известия ещё об одной не совсем удавшейся затее митрополита, мятеже его родственников во время похода царской армии на ЛжеДмитрия II. Оказывается высланный ещё в мае после Болховского разгрома навстречу самозванцу князь Михаил Скопин-Шуйский, отступил без боя обратно к Москве, не просто так. Князь вовремя раскрыл романовский мятеж и взял стоящих во главе заговора князей Троекурова, Трубецкого и Катырёва-Ростовского под стражу. И по-тихому, не придавая эти аресты огласке, дабы ещё больше не воодушевить противника, отошёл к столице. Так что Шуйский со своими сторонниками теперь плотно заперт в городе. Ну, а мне оставалось привести в исполнение последнюю часть своего плана; рассорить Скопина с царствующим дядюшкой и можно уже и на Москву поход объявлять. И, насчёт рассорить, я определённые шаги уже сделал. Осталось только результатата дождаться.

В общем, гневаться на горожан за эту хитрость, я не стал. Всё равно Филарет от меня никуда не денется. Я всех, кому должен, помню. Спокойно дождался истечения времени объявленного ультиматума, вошёл в город, сменил руководство, поставив воеводой Андрея Вельяминова. Хоть звёзд с неба мой дальний родственничек и не хватает, но верен. Понимает, что ни при Шуйском, ни при самозванце, ему ничего хорошего ждать не приходится. И затем вернулся в Переяславль, наблюдать за переброской войск на Запад. К тому времени, Иван Годунов так же без боя завладел Суздалем и нарвавшись на отказ открыть ворота Владимира от неожиданно занявшего город Василия Бутурлина, как и было приказано, не стал обострять и, оставив сильный гарнизон в Суздале, повернул конницу к Переяславлю.

Летнюю компанию я решил завершить под Вязьмой, собираясь разгромить идущий из Литвы к Москве двухтысячный отряд Яна Сапеги. Змею нужно душить в зародыше, пока она клыки не отрастила. Если я его вслед за Лисовским разобью, глядишь и не будет такого размаха в набегах на города севернее Москвы. Да и Вязьма для меня стратегически важна, как опорный пункт на пути к Смоленску. С тамошним воеводой боярином Михаилом Шеиным я через его холопа Ивашку Лупаря заключил тайный договор. Своей присяге, что дал на верность Шуйскому, Михаил изменить отказался, мотивируя это тем, что меня самозванец с трона свёл, а значит, на тот момент и крамолы при принятии присяги не было. Но в случае потери Василием Шуйским короны, Шеин соглашался вновь присягнуть мне.

Вот и славно. Мы не гордые. Мы и подождать можем. Всё равно сейчас Смоленск в Смуте не участвует. Так какая разница от чьего имени Шеин западные границы защищает? А уже осенью, по моим расчётам, в Москве уже я буду сидеть. Вот и выходит, что один из самых укреплённых городов Руси без боя под мою руку перейдёт.

Сначала вошли Никифор с четырьмя рындами, встали по бокам, следом впустили Власьева с прижившимся на Руси французом, Баженом Ивановым.

— Ну, и кого ты ко мне, Афонька, привёз? — поинтересовался я у дьяка. — Мне оружейный мастер был надобен. Марэн ле Буржуа, — почти по слогам проговорил я имя мастера дьяку. — А мне доложили, что ты какого-то мальчишку за собой из-за моря притащил!

— Не сомневайся, государь, то человек знающий! То и Бажен, — кивнул дьяк в сторону толмача, — подтвердить может. Мы, пока, в этом городке жили, многое о том, что в мастерской этого упрямого ирода делается, узнали. Так вот, этот Жан Лоне не только при нём в старших подмастерьях состоял, но и, сказывают, сам эту новую пищаль и изобрёл.

— Ишь ты! — добавив в голос скепсиса, изумился я. — А чего же он тогда согласился сюда приехать, раз такой умный?

— Так с мастером он поругался, государь. Тот на своё имя патент на новый мушкетный замок открыть хочет. А Жану пообещал, что тот до конца жизни в подмастерьях останется, раз перечить ему осмелился.

— Даже так? — слова Власьева меня не убедили. Мало ли что там приехавшему с Востока варвару местные наплести могли. — Ну, смотри, Афанасий. Если ты неумеху какого привёз, что за умелого мастера себя выдаёт, с тебя спрос будет.

— Так это, — влез было в разговор Бажен и, испугавшись собственной дерзости, бухнулся на колени. — Позволь, государь, слово молвить!

— Ну, молви, — покачал я головой. Ну, надо же. Совсем француз обрусел, раз по-нашему обычаю в ноги царю бросается. — И, встань с колен.

— Мы мушкет с тем кремнёвым замком с собой привезли. Его Жан перед самым отъездом в Гавр выкрал. Говорит; его изделие, ему и владеть. Всю дорогу до города оглядывались.

— А вот это дело! — обрадовался я. — Зовите сюда этого умельца. Ну, и мушкет тащите.

Мушкет меня не впечатлил. Выдел я и поизящнее работу Хотя, если с другой стороны посмотреть, оружие это для массового использования, а в таких случаях главное функциональность. Новый замок тоже изысканностью не блистал, выглядев довольно простенько. Ничего лишнего. Я подержал в руках тяжёлое оружие, осмотрел замок, заглянул в полку, взведя курок, сделал пробный выстрел, выбив искру. Вроде нормально работает. Нужно только будет проверить, как часто этот механизм осечки делает. Переключаю внимание на владельца.

Ну, что тут сказать? Смотрит дерзко, глаза не упускает да и на глубокий поклон, даром что перед правителем огромной страны стоит, не удосужился. А главное, как мне ещё вчера доложили, молод очень даже для старшего подмастерья. Ему же лет двадцать пять, не больше. Уж не решил ли Власьев, не сумев переманить нормандца, мне первого попавшегося подмастерья привезти. Если так, то он это зря. На этом наше с ним сотрудничество и закончится.