Ненужная жена. Хозяйка драконьей крепости (СИ) - Калина Лина - Страница 1

Чёрные мушки пляшут перед глазами. Голова раскалывается, словно по ней ударили молотом.

Стон сам собой вырывается из груди.

Я пытаюсь приподняться, цепляясь за прохладные простыни, но тело будто чужое — бессильно оседает обратно на подушки.

В ушах звон, противный, как комариный писк, и головокружение накрывает волной.

— Не прикидывайся, Ирис, — холодный мужской голос прорывает звенящую какофонию. — Хватит ломать комедию. Я знаю, что ты меня слышишь.

С трудом разлепляю веки. Всё плывёт, свет играет на хрустале. Где я?

— Просыпайся же! — рык разрывает воздух, и тут же — резкая, обжигающая боль в щеке.

Инстинктивно вжимаюсь в подушку, будто она способна укрыть от него, но вместо защиты — всплеск вкуса крови, тёплой и солоноватой, как морская вода на губах.

— Совет не станет ждать вечно! — продолжает он.

— Ваше сияние, высокорождённый лиорд-защитник, умоляю, проявите терпение! — женский голос звучит сбоку, дрожит мольбой.

Пытаюсь сосредоточиться. Пространство постепенно обретает очертания: белоснежные ковры, светлые портьеры, мерцание огня в камине.

Я определённо не дома.

Надо мной нависает мужчина. Высокий, статный, в парадной форме, расшитой серебром. У него жёсткие, точёные черты лица. Кожа аристократически бледна, волосы — цвета вороньего крыла.

Но взгляд… Зелёные, хищные глаза, полные холодной ненависти.

Боже… Он — копия Димы. Только в глазах моего жениха никогда не плескалась такая ледяная стужа.

Сердце бухает в горле. Я пытаюсь отползти, но тело по-прежнему будто не моё.

Позади мужчины, сжав подол тёмного платья, стоит девушка. Личико бледное, с глазами, как у напуганной лани, кажется почти кукольным под тяжёлой причёской из каштановых волос.

— Ещё секунда — и я сам притащу тебя в зал Цитадели за волосы! — оскал стальных ноток в его голосе не оставляет сомнений: он не блефует.

— Ваше сияние, пожалуйста! Дайте нам час! — Девушка падает на колени, руки сплетаются в отчаянной мольбе. — Я приведу лиору Ирис в порядок. Только не причиняйте ей боли… прошу вас.

В этот момент что-то словно подталкивает меня изнутри. Я резко сажусь в кровати.

— Дима… — имя срывается прежде, чем я успеваю подумать.

— Наконец-то, — бросает он.

Нет. Это не Дима.

Одежда, манера говорить, интонации — всё чужое. От того, кого я знала, не осталось ничего. Лишь жестокость и презрение.

— Жалкое зрелище. У тебя час. Время пошло, — цедит он с холодным отвращением. Разворачивается и уходит, громко захлопнув за собой дверь.

— Лиора Ирис! — девушка бросается ко мне. — Как вы…

— Кто ты? — хриплю я, ощущая, как горло сжимает спазм. Губы сухие, потрескавшиеся.

— Вы… пугаете меня.

— Назови своё имя.

— Вы… вы не помните? — Кровь отливает от её лица, оставляя его мраморно-бледным, но уже через секунду щеки заливает жар. — Вы предупреждали, что такое может случиться! Я — Элис Алмор, хранительница ваших покоев, — лепечет она с искренним ужасом в глазах. — Вы — Ирис Мелани, высокорожденная Аль’Маар.

Я моргаю. Не верю.

Ирис?

Где Катя, моя лучшая подруга?

Что вообще происходит?

Я должна выйти замуж за Диму. А не очнуться в этом… кошмаре.

— Лиора Ирис… вы сможете встать? Совет ждёт. Нужно одеться.

— Пить… — еле слышно шепчу. Во рту пересохло, словно я пробыла в пустыне.

— Да, конечно! Сейчас, лиора. Я принесу воды.

Элис выбегает, и я остаюсь одна. Голова всё ещё гудит, а перед глазами всплывают обрывки… последних воспоминаний.

✦✦✦

Разглаживаю шелковистый фатин свадебного платья. Он струится сквозь пальцы — такой же невесомый, как и моё счастье.

В голове кружатся яркие картинки: мы с Димой бежим по берегу лазурного моря. Потом останавливаемся, ловим дыхание и, смеясь, прячемся от солнца за ладонями друг друга.

Тёплый ветер, солёная вода, золотой песок…

Резкий стук в дверь разрывает ночную тишину.

Я вздрагиваю.

Почти полночь. Кто это?

Девичник был вчера. Дима? Нет, невозможно. Мы договорились провести эту ночь порознь. А завтра — вместе. Навсегда.

Сердце сжимается от тревожного предчувствия.

Подхожу к двери и замираю, услышав знакомый голос:

— Ира, это я… открой, пожалуйста.

Хмурясь, распахиваю дверь.

На пороге — Катя. Лучшая подруга со школьной скамьи. Обычно весёлая, с озорной искоркой в глазах. Сейчас — чужая. Лицо искажено страданием, глаза блестят, будто у лихорадочной.

— Катя? — бормочу, не скрывая удивления. — Почти двенадцать… ты чего?

Она молча всхлипывает — горячие слёзы градом катятся по её щекам.

— Заходи. Что случилось? — Я в растерянности.

Тащу её на кухню, усаживаю на стул. Бросаюсь наливать минералку.

Подруга пьёт жадно, захлёбываясь.

Её лакированная сумочка срывается с колен и падает на пол. Содержимое рассыпается по плитке: ключи, пудреница, паспорт, блистер с таблетками, ампула с золотой жидкостью.

Наклоняюсь, осторожно всё собираю, не задавая вопросов. Складываю вещи на соседний стул.

— Катя? Что-то с мамой?

У её мамы слабое сердце. Это первое, что приходит в голову.

— Не волнуйся, — пытаюсь успокоить. — Если что, позвоним Котову. Ты же помнишь, наш одноклассник — отличный кардиолог, — бормочу, щёлкая кнопкой электрочайника. Руки дрожат.

На столе вспыхивает экран телефона — СМС:

Дима: Солнышко, спишь?

Отвечаю коротко: нет. Убираю телефон обратно.

— Катюш?

Она сидит, закрыв лицо руками. Я не знаю, что делать. Как ей помочь?

Выставляю чашки. Чай с мелиссой. Сахар. Пряники с корицей, те самые, которые я спрятала, чтобы точно влезть в свадебное платье.

Катя всхлипывает.

— Я… я беременна, Ир, — шепчет она.

В ушах — будто вакуум. Я замираю, всё ещё с ложкой сахара в руке.

— Это же… хорошо? — говорю неуверенно. Или спрашиваю. У неё ведь никого… Или я чего-то не знаю?

— Я… не знаю, как это получилось, — лепечет она, стирая слёзы тыльной стороной ладони.

Вздыхаю, чувствуя, как к горлу подкатывает комок. Ну, конечно, так обычно и бывает, когда двое в постели забывают о предохранении. Стараясь не выдать своего смятения, наливаю чай в чашки и пододвигаю одну Кате.

— А отец…

Катя резко мотает головой.

— Не знает, — теребит край скатерти.

— Надо сказать! — говорю уверенно. — Ты же его любишь?

Катерина кивает, как китайский болванчик.

— Люблю. Но он… несвободен.

— Женат? — поднимаю брови. И в этот момент из зала — грохот. И протяжное мяуканье. — Тимофей! Вот пакостник!

Мой рыжий кот снова что-то уронил. Похоже, цветочный горшок.

— Прости, — бросаю через плечо и выхожу в комнату.

Зал встречает хаосом: земля, осколки и Тима, сидящий прямо в эпицентре бедствия, с видом виноватого ребёнка.

— Ну ты и хулиган, — бурчу, поднимая с пола остатки горшка. — Дождёшься у меня.

Быстро убираюсь и возвращаюсь на кухню.

— Прости, — снова говорю, садясь напротив. — Так… на чём мы?

Катя молчит.

— Кто отец? Я его знаю?

Её глаза блестят от слёз, и в этом взгляде — страх. Или стыд. Или всё сразу.

— Я не знаю, что делать, — шепчет Катя, избегая моего вопроса.

— Скажи! — Мои слова звучат слишком резко, слишком уверенно. — Он имеет право знать! Не мальчишка ведь. И должен нести ответственность. Дети есть?

Катя качает головой.

— Скажи. Я бы так сделала, — выдыхаю. Оказаться в подобной ситуации? Никогда. У меня принципы. Но подруги — затем и нужны, чтобы поддерживать друг друга, даже в самых сложных ситуациях.

— А жена? — Катерина шмыгает носом, сдерживая подступающие слёзы.