Зерно Путеводной Звезды (СИ) - Василенко Владимир Сергеевич - Страница 15

Но сейчас тут шагу нельзя было ступить. Крогар, сгорбившись, стоял на перекрестке коридоров и разглядывал нечто, разложенное перед ним на полу. Двое матросов, кряхтя, подтаскивали очередной завернутый в дерюгу предмет, в котором легко угадывалось мертвое тело. Выложили рядом с остальными.

Калаан, окинув взглядом печальную картину, не удержался от ругательства. Всё оказалось хуже, чем он думал. Гораздо хуже.

— Сколько? — выдохнул он.

— Двадцать два, — своим низким грудным басом прорычал Крогар. — Раненых больше. Есть тяжелые.

Он мотнул уродливой башкой налево, где прямо на столе лежал, тяжело дыша, мокрый от пота мужчина с таким бледным, заострившимся лицом, что больше походил на покойника. Обе ноги его, похоже, была сломаны в голенях, причем переломы были скверные, открытые — сквозь грязноватые бинты проступали бурые пятна.

Наличие этих повязок удивило Калаана больше всего. Наложены они были явно со знанием дела, а на правую ногу даже успели примотать примитивную шину из обломка доски.

Но, увидев, кто это сделал, капитан пришёл в ярость.

— Какой идиот выпустил её из клетки? — рявкнул он на матросов.

— Да куда ж она денется? — виновато промямлил один из них — чумазый настолько, что на лице одни глаза блестят. — А кроме неё, и раны-то никто не умеет перевязывать.

— Я сказал — в клетку её! И больше не выпускать без моего разрешения!

Виновница стычки — худая, хрупкая на первый взгляд лаари с коричневой пятнистой кожей и огромными серыми глазами — зыркнула на него через плечо.

Когда она только попала на корабль, её волосы, заплетенные в десятки тугих косичек и украшенные мелкими ракушками, были серебристо-белыми. Сейчас они уже цвета грязного тряпья. Изящный наряд из тонкой светлой ткани тоже превратился в лохмотья, тяжелые браслеты кандалов на руках и ногах оставили тёмные ссадины на коже. Однако взгляд остался всё тем же — гордым, наполненным бессильной яростью, как у запертого в клетке зверя.

— Я разрешил, — неожиданно подал голос Крогар. — Может лечить.

— И что с того? — прошипел капитан сквозь зубы и уже совсем тихо, чтобы расслышал лишь боцман, добавил. — Она опасна!

Любому другому он бы не спустил такого неповиновения. Но с этим огромным троглом даже сам Калаан старался держаться сдержанно.

Крогар оставался невозмутим. Впрочем, эмоции на его уродливом лице вообще считывать сложно. Он лишь снова кивнул на трупы, выложенные в ряд на полу, и напомнил:

— Двадцать два. Много.

Калаан выругался сквозь зубы. Понятно было, куда урод клонит. Уговор с Рувазиром был на десять дюжин рабов. Зная, что жирный торгаш наверняка забракует нескольких, Калаан набил в трюм даже чуть больше — сколько позволяли клетки. Однако сейчас…

Если отбросить ещё и раненых (а жирдяй их наверняка отбросит — уговор был на крепких здоровых особей, способных работать в шахтах), конечное число товара получится уже меньше сотни. Рувазир будет недоволен. Наверняка срежет цену и за остальных. А денег и так в обрез. И без того куша с этой сделки должно было едва хватить, чтобы расплатиться с долгами перед командой, да и то не сполна. А нужно ведь ещё запастись провиантом. И движитель давно требует ремонта…

Треклятый шторм! И треклятые кошаки, не зажёгшие маяк! Он только-только начал выбираться из клоаки, в которую сполз за последние месяцы, после неудачного рейда к Чекави. А из-за них снова зарюхался ещё глубже.

— Ладно. Пусть перевяжет самых тяжёлых, — проворчал Калаан. — Но глаз с неё не спускай! Она грёбаная колдунья, ты же знаешь.

Крогар лишь фыркнул и, взглянув на лаари, красноречиво похлопал лапищей по рукояти своего широченного тесака, больше похожего на топорик для разделки мяса. Носил он его на виду, в ножнах, закрепленных на левом плече, и выхватывать умел быстрее, чем моргнуть успеешь.

Темнокожая лаари равнодушно отвернулась и снова занялась раненым.

Калаан даже сам себе не мог толком объяснить, почему он испытывает к ней такую ненависть. Дело не в том, что она дикарка — за годы странствий он видел множество племён, но ко всем относился одинаково. И не в том, что она уже трижды за короткое время пыталась бежать, а во время одной из попыток убила двоих матросов. Это тоже неизбежные издержки его нелёгкого ремесла.

Пожалуй, дело именно в её способностях. Перед ними он с детства испытывал животный ужас, с возрастом перешедший в ненависть.

Такие, как она, встречаются среди представителей любых рас, населяющих Артар. У ксилаев их зовут бакхо, или Идущими. У племён лаари с Оримана и с островов Золотого моря — Взывающими. У алантов… В разных Конкордиях по-разному. Например, Манахар уничтожает их, как опасных хищников. В Зул-Марине мастерам Стихий предоставляют все возможности для головокружительной карьеры. Конкордия Астраар, по слухам, использует их исключительно как подопытных крыс.

В тех местах, откуда родом сам Калаан — на северных островах Ругорна — таких одарённых зовут Мечеными. И в большинстве кланов убивают сразу, едва проклюнется дар. Потому что слишком часто те, на кого легла отметина богов, приносят беду.

Из-за этих давних предрассудков он и некоторых членов команды с трудом терпел. Ну, ладно Гремучка — природа его способностей не совсем понятна. Не то у него и правда талант к обращению с металлом, не то всё дело в этой его зачарованной кирасе. А вот Рейкар со своими змеиными фокусами изрядно бесит. Ещё поначалу и скрывал, иначе, может, Калаан и вовсе его не нанял бы.

Сила Меченых проявляется причудливо — сложно найти два одинаковых дара. К примеру, эта дикарка явно тяготеет к стихии Воды. И к тому же, как выяснилось, умеет оказывать помощь раненым. Ценный экземпляр для рабыни. Может, Рувазир благодаря ей закроет глаза на общую недостачу…

Рыжий Пёс зло рыкнул, мотнув головой и отметая собственные глупые мысли. Ага! Держи карман шире! Не стоит обольщаться понапрасну.

Хорошо, что есть у него ещё один трофей. Правда, совсем иного рода, и продать его лучше совсем в другом месте. Он и реальной цены-то его не знает. Да и Рувазир тоже. Но, на самый крайний случай…

— Карцер проверял? — спросил он Крогара.

Тот коротко покачал головой.

— Хорошо, я сам гляну.

Карцер располагался чуть дальше от перекрёстка коридоров. Две крохотные каморки, каждая шага три в поперечнике, представляющие собой, по сути, глухие железные ящики, единственные окошки в которых — это щели в дверях, через которые можно подавать еду. Да и те, при необходимости, закрываются заслонками.

Карцеры на «Волчьей звезде» редко использовались по назначению, дальний и вовсе давно превратился в подобие сейфа, в который Калаан запирал выпивку, патроны и прочие вещи, за которыми нужен был глаз да глаз. Но для той добычи, что им посчастливилось заполучить, наткнувшись в море на обломки торгового корабля, пришлось выделять отдельное хранилище. Да и то укреплять дополнительно — Джигги обшил стены камеры изнутри дополнительным слоем брони. И это вдобавок к тому, что тварь, которую они подобрали, уже сидела в клетке — настолько тесной, что едва разворачивалась в ней.

Но все меры предосторожности того стоили — в этом Калаан убедился в очередной раз, стоило лишь подойти к карцеру.

От железной двери ощутимо веяло жаром, и прикасаться к ней голыми руками он не рискнул. Лишь наклонился ближе, разворачиваясь к ней ухом, а потом пнул носком сапога. Изнутри донеслось шипение, клёкот, лязг решёток огнеупорной клетки.

Уф. Ну, главное, что эта тварь всё ещё жива. Калаан плохо разбирался в подобной добыче, но знал наверняка — живые экземпляры во много раз ценнее дохлых. Интересно, сколько она ещё протянет без жратвы? Эх, в идеале бы довезти её до Медных островов. Там-то точно можно было бы продать подороже. Но на алантские форпосты Калаану пока хода нет. Вот и приходится работать через Рувазира. И помимо посредничества, жирный пройдоха обещал свести его с нужными людьми, которые смогут вычеркнуть его имя из чёрных списков. За хорошую взятку разумеется.