Ход коня - Lackberg Camilla - Страница 17

– Жильцов из десятого и четырнадцатого домов вы тоже проверили?

– Нет, а зачем? – в свою очередь спросил Кристер, не отрываясь от экрана.

– Двенадцатый дом находится между ними, есть общие стены. Так что сосед звонившего с тем же успехом может проживать в десятом или четырнадцатом доме.

Мина подняла телефон и показала карту. Кристер вздохнул и открыл адресную книгу.

– Дандерюдсгатан, четырнадцать, – объявил он. – Жильцы – Матс Пальм, Ингрид Бьёрнссон, Герхард Фриск. Остальное – офисы. Ничего не зацепило?

Рубен покачал головой.

– У нас еще Дандерюдсгатан, десять, – продолжал Кристер. – Там тоже не так много квартир. Андреас Виландер, Ленор Сильвер, Матти…

– Стоп! – перебил его Рубен. – Это она, Ленор… Черт, у тебя есть ее фотография?

Кристер забил имя в поисковик «Гугла».

– Увы, – вздохнул он. – В социальных сетях ее тоже нет… Почти. Есть страничка на «Фейсбуке», но она не обновлялась вот уже пять лет. И смена фотографии профиля – последнее, что сделала там Ленор.

– Да, черт возьми, это она! – воскликнул Рубен. – Другой цвет волос, другая стрижка, грудь… э-э-э… стала меньше. Но это она.

Мина терялась в догадках.

– Вы знаете, что я не забываю ни одного лица, – сказал Рубен. – Это одна из моих многих сверхспособностей. С адресами хуже, но такие вещи все у меня в голове…

– Так объясни нам, простым смертным без сверхспособностей, – перебил его Кристер, – кто она и откуда?

– Помните дело о торговле людьми пять лет тому назад? Десять человек получили хорошие сроки. И действовали они в центре Стокгольма, в окружении соседей, которые ни о чем не догадывались.

Мина хорошо помнила это дело. Возраст пострадавших детей заставил судью принять жесткое решение. Преступники получили от четырех до десяти лет лишения свободы. Хотя Мина сочла приговор слишком мягким.

– Там всем заправлял некто Каспар Сильвер, – продолжал Рубен. – Сестра которого на суде дала показания в его пользу. Она утверждала, что Сильвер невиновен и за всем этим стоит кто-то другой. При этом не могла назвать его имени.

– Сильверу это не помогло, – напомнил Кристер, кивнув. – Он получил самый большой срок.

– Сестра исчезла после шумихи в СМИ. – Рубен показал на монитор. – Очевидно, изменила стиль и перестала пользоваться социальными сетями. Тем не менее она узнаваема. Знакомьтесь: Ленора, сестра Каспара Сильвера. Та самая, которая утверждала, что за похищениями детей стоит кто-то другой. Думаю, она имела в виду себя. И сейчас просто продолжила с того места, где остановилась.

Вентилятор в руке Кристера негромко хлопнул и замолчал. Кристер бросил его в кучу таких же неработающих.

– Я немедленно свяжусь с Юлией, – сказала Мина. – Рубен, можешь вызвать пикет? Нужно срочно ехать на Дандерюдсгатан, десять.

Винсент наблюдал за рыбками в аквариуме и складывал лист желтой бумаги, по ходу припоминая инструкцию. В кои веки он выступает в Стокгольме, так что пара часов в запасе еще есть.

Когда дети были маленькие, им захотелось иметь настоящего домашнего питомца. Что в их понимании означало животное, которое можно погладить. Они клялись и божились, что будут заботиться о нем сами. Но Винсент знал цену их клятвам. Поэтому появились рыбки. Он выбрал американскую морскую собачку – название, которое Астон нашел забавным. И они любят есть из рук хозяина. Хотя, конечно, это далеко не то же самое, что гладить настоящую собаку. Но за неимением лучшего сгодится.

Всех, включая его самого, удивляло, что Винсент был единственным в семье, кто действительно любил рыбок. Иногда ему казалось, что они были его единственными друзьями. В такие дни тень прошлого была особенно активна и заслоняла настоящее почти целиком. Можно сказать, Винсент переживал затмение.

Он хорошо знал эту тень.

Винсент отложил сложенную бумагу и взял следующий лист. Сегодня день рождения его матери. Семья ничего об этом не знает. Чем меньше они будут копаться в его биографии, тем лучше.

Он еще раз закрепил складки, после чего соединил обе части. Модель оказалась слишком сложной, чтобы ее можно было сложить из одного листа. Оставалось нарисовать пятна – и оригами-леопард готов.

Когда-то Винсент подарил такого маме на день рождения и с тех пор делал их каждый год. В качестве скромной дани прошлому и в память о том, как она в тот день выглядела. Проблема заключалась в том, что тот же леопард напоминал ему о Яне. А от этих мыслей Винсент сейчас хотел бы держаться подальше.

Лучше сосредоточиться на морской собачке. Семейство Umbridae. Из этих букв можно составить «Dubai», «radium» и «Burma». Однако, как ни напрягался Винсент, не мог обнаружить никакой сколь-нибудь значимой связи.

Он покачал головой. Иногда это не срабатывает. И тогда только он и рыбки противостоят остальному миру. Дом пуст, и само существование семьи ставится под вопрос. Может, это не более чем его галлюцинация? И только появление в дверях Ребекки, ткнувшейся носом в телефон, или Астона, рванувшего входную дверь, чтобы забежать в туалет в уличных ботинках, может вернуть Винсента к действительности.

С другой стороны, когда все они дома, ему приходится всеми силами воплощать в жизнь их представления о хорошем отце и муже. Винсент подозревал, что и в том, и в другом качестве оставляет желать много лучшего.

Он насыпал в ладонь корм для рыбок.

Но с Миной… с ней он был самим собой.

Даже не пытаясь стать кем-то другим.

Эти мысли нередко посещали его, хотя Винсент и понимал, что они бесполезны. Мина осталась в прошлом, это нужно наконец принять. Ее даже не было на вчерашней пресс-конференции. У нее своя жизнь.

Но факт оставался фактом: с Миной Винсенту всегда было хорошо и никогда плохо.

Пока морские собачки приятно щекотали кончики пальцев, Винсент размышлял о том, что бы это могло значить.

– Почему мне не разрешали встречаться с тобой раньше? Папа этого не хотел, или дело в тебе?

Она с любопытством смотрела на женщину, которая оказалась ее бабушкой. Бабушкой, о существовании которой Натали даже не подозревала. Наверное, потому что давно для себя решила, что бабушка, как и мама, умерла. Папа никогда не говорил о родственниках со стороны мамы, даже если Натали спрашивала. Поэтому самым разумным было предположить, что их нет. Не только разумным, но и по-своему удобным. Тоска по матери сама по себе – нелегкое бремя, вне зависимости от того, помнишь ты мать или нет. Мучиться вдобавок мыслями о бабушке означало еще больше усложнять себе жизнь. Но теперь она здесь, бабушка Инес. Поэтому старые решения и предположения, хочешь не хочешь, придется пересмотреть.

– Со временем я отвечу на все твои вопросы, – сказала бабушка.

– Что это за место? – с любопытством спросила Натали.

Они проехали от Гюлльмаршплана до Шлюза, оттуда автобусом до Вермдё, оставив шумный город далеко позади. Теперь шли по узкой дороге, и вокруг была только зелень, загоны с пасущимися овцами да редкие, разбросанные по пустоши домики.

– Здесь я и живу, – сказала бабушка.

Натали поправила на груди ремень сумки. Телефон снова завибрировал. Папа, кто же еще… Он названивал ей вот уже больше часа. Этого следовало ожидать. Натали действительно обещала ему сразу ехать домой. Но она имела все права злиться на отца, который столько лет замалчивал существование бабушки. Он полностью контролировал жизнь Натали. Для ее же безопасности, как объяснял сам. По сути, держал ее под замком. А если куда и выпускал, Натали знала, что охрана где-то неподалеку. Она не всегда их видела, чаще только чувствовала их присутствие. А потом у папы еще хватало ума спрашивать, почему Натали с таким трудом заводит друзей… Идиот.

Отправляясь в гости к бабушке Инес, Натали отправила ему сообщение:

Я с бабушкой. С БАБУШКОЙ – понимаешь? К ужину не жди.

После чего добавила смайлик – выставленный вверх указательный палец. В желудке затрепетало. Никогда еще Натали не выказывала столько открытого неповиновения отцу. Где-то она понимала, почему он ее так опекает. Мама погибла в автомобильной аварии. Их осталось двое. Неудивительно, что он так беспокоится за дочь.