Дроны над Сталинградом (СИ) - Андров Алексей - Страница 7

— Не расстраивайся. Техника на войне — расходная. Как патрон. Дал пользу — хорошо. Не дал — делай новый. Главное — система.

В мастерской было холоднее, чем на улице. Затопленная буржуйка толком не грела . Дурнев сидел, грея ладони у коптилки.

Громов молча сел за стол. Достал лист фанеры. Чертёж — прежний, но с правками: укороченные крылья, усиленное днище, съёмный носовой отсек.

— Ну что, "Комар-3"? — спросил Дурнев, не глядя.

— Да. Только не "третий". Просто — "ещё один".

— Как скажешь. Главное — чтоб глаза видел, а не смотрел. Нам сейчас таких не хватает.

Они работали молча. Только потрескивало дерево под стамеской, и по стенам гулял сквозняк.

За окном шёл снег — сухой, как мука, цеплялся за рамы. Где-то далеко грохотала артиллерия. Где-то на линии фронта снова стреляли наугад.

А здесь, в старом подвале, инженер вытачивал крыло — чтобы следующий "Комар" всё-таки вернулся.

Совершенно секретно

Только для служебного пользования

Штаб 6-й армии

Отдел Ic (разведка)

Сектор: северо-западнее Сталинграда

Дата: 2 ноября 1942 года

Доклад № 118/Ic-Особый

Кому: Верховное командование вермахта (ОКВ), Отдел внешней разведки/Абвер, подразделение II C

1 ноября 1942 года, приблизительно в 06:40, в полосе 76-й пехотной дивизии (сектор 3, северо-западная окраина населённого пункта Долгое), было зафиксировано появление неизвестного малого летательного аппарата, пролетевшего над немецкими позициями и совершившего вынужденную посадку.

Около 07:00 аппарат был обнаружен наблюдательным постом патрульного взвода 76-й дивизии в лесной полосе восточнее ручья Россошь. Внешне — лёгкая конструкция, преимущественно из фанеры и текстиля, с пропеллером, вращаемым электродвигателем. Размах крыла — около 2,3 м, длина фюзеляжа — примерно 1,5 м. Опознавательные знаки отсутствуют.

В ходе осмотра инженерно-техническим персоналом 6-й армии установлено следующее:

Двигатель

— электромотор неизвестного советского производства, однако с передачей, идентичной узлам немецкого фугаса ("Голиаф"). Источник питания — два аккумулятора, вероятно от полевой радиостанции.

Управление

— отсутствие радиоуправления; траектория полёта, по-видимому, заранее задана механическим способом (фиксированные поверхности, простейший тросовый механизм поворота).

Полезная нагрузка

— установлен фотоаппарат марки “Leica” (модель III), немецкого производства, полностью исправен. На момент обнаружения кассета частично экспонирована. Предварительный просмотр негативов показал панорамные снимки нашего переднего рубежа в секторе B3. Спуск срабатывал механически — по таймеру и натяжному тросу.

Конструкция

— лёгкий каркас из дерева, с элементами алюминия. Пропеллер — вырезан вручную из мягкой древесины. Обработка грубая, но конструкция стабильна

Вывод:

С высокой долей вероятности речь идёт о самодельном советском разведывательном аппарате, собранном в полевых условиях из доступных компонентов, включая трофейные немецкие узлы. Простой, но работоспособный механизм делает возможным его массовое производство в тылу. Точная съёмка при минимуме технологий свидетельствует о высокой технической подготовке изготовителя.

Хотя данный образец не нёс боевой нагрузки, его конструкция потенциально пригодна для тактической разведки.

Обстановка:

Это первый зафиксированный случай применения советским командованием беспилотного разведывательного средства с автономным полётом. На фоне контрнаступления противника можно предположить, что Красная армия активно тестирует новые средства тактической разведки.

Меры:

Аппарат оставлен для дальнейшего изучения в штабе группы армий.Фотоаппарат и плёнка направлены курьером в Абвер для изучения.Рекомендуется обратить внимание на аналогичные устройства в других секторах фронта.Приказано усилить визуальное наблюдение в передовой полосе, особенно в тыловых зонах.

С уважением,

Обер-лейтенант Краусс

Разведывательное подразделение / 6-я армия

Полевой почтовый номер: 11 283 C

Глава 13. Часть 1: Новая высота

Мастерская ещё не успела остыть после ночной сборки, а дверь уже распахнулась. На пороге стоял лейтенант связи — молодой, бледный, с выгоревшими погонами и плотно затянутым ремнём поверх гимнастёрки.

— Инженер Громов здесь?

— Здесь, — отозвался Алексей, откладывая паяльник. — Что-то случилось?

Лейтенант вытянул из планшета сложенный вчетверо бланк, подбитый карандашной припиской:

— Срочно. Из штаба батальона. Нужно отследить переброску немецкой артиллерии. Левый фланг, район балки Лозовой. Комбат требует высокую точность.

— Сектор большой?

— По данным — два километра в ширину. Передвигаются ночами, скрытно. С воздуха не видим. С земли не подступишься. Утром колонн нет — днём бьют откуда-то. Хотят знать — откуда и куда.

Алексей взял лист. Приглушённо выдохнул.

— Понял. Передайте: начнём подготовку. Аппарат нужен новый. Старые — не долетят.

Лейтенант кивнул, не задавая лишних вопросов.

После его ухода в мастерской повисло молчание. Лишь в углу потрескивала буржуйка — всё, что спасало от декабрьского холода.

— Ты слышал, Дурнев? Два километра фронта — и всё ночью, — сказал Громов. — Нужна дальность. И возврат. Надёжный.

— А фото как? Всё по старой схеме?

— Нет. Будем дублировать. Сделаю два узла: основной — на "Лейке", дублирующий — примитивный, на кассету, спускаемую при посадке. Вдруг не вернётся — хоть снимки останутся.

— Плата за одну ошибку — неделя работы. Давай не будем ошибаться.

Громов молча взял мел и начал чертить на фанерной плите новый корпус. Дурнев сел напротив, выстругивая балку из остатков ящика от миномётных снарядов.

Минут через двадцать снова скрипнула дверь. На этот раз вошёл лейтенант в чёрной, неуставной куртке, не застёгнутой, с брезентовым планшетом и аккуратно зачесанными волосами.

— Доброй всем ночи. Во фриц то долбит. Я старший лейтенант Ковалёв. Интендант тыла.

Громов отложил линейку и оглядел гостя.

— Слушаю вас.

— Говорят, вы “Комаров” делаете. Беспилотники, как их теперь называют. Я учился в МВТУ. До войны. А сейчас вот — сортирую проволоку и грею чай на складе. Нужны моторчики? Пружины? У меня есть. Не по штату — но есть.

Он аккуратно положил на стол тряпичную обёртку. Внутри — медные контакты, шестерни, катушка, пара сухих батарей и… обломок от авиационного стабилизатора.

— Это от “Мессершмитта”. Сбили недавно, у нас за складом. Я у техников выпросил. У вас руки золотые — вы найдете им применение.

Громов смотрел молча. Потом только сказал:

— Пригодится, спасибо. Будем укреплять технические связи, как говорится. С нас причитается.

— Не стоит. Если пригодится, буду рад. А если когда-то война закончится — вы меня в своё бюро возьмёте. В конструктора.

Он улыбнулся и ушёл, будто ничего важного не случилось. А в мастерской повисла тишина. Дурнев только хмыкнул:

— Теперь у нас не мастерская — а филиал академии. Снабжение на доверии, аппаратура по кускам, но зато — всё в дело.

— И в цель, — добавил Громов. — Главное — в цель.

В ту ночь работали молча. Доски поддавались плохо — дерево отсырело. Фотоаппарат закрепили на новую платформу — с тумблером защиты от перегрузки. Электропроводку дублировали дважды.

Громов даже вырезал на корпусе «4» — не ради счёта, а чтобы не повторять ошибок предыдущего. Теперь — "Комар-4".

На двери мастерской повесили листок: