Дроны над Сталинградом (СИ) - Андров Алексей - Страница 1

Шум работающего станка глухо разносился по цеху. Воздух пропах металлом, машинным маслом и табачным дымом – рабочие, несмотря на военное время, не упускали случая перекурить между сменами. Алексей Громов стоял у верстака, склонившись над грубо сколоченной деревянной рамой, по краям которой были натянуты крылья из брезента, покрытого лаком.

— Ты хочешь сказать, что этот "комар" полетит сам? — усмехнулся сержант Петров, наблюдая за его работой.

— Полетит, если я не ошибся в расчетах, — ответил Алексей, не отрываясь от деталей. — Двигатель от немецкого радиоуправляемого танкетного фугаса "Голиаф". Аккумуляторы правда слабые, но на разведку хватит.

Петров недоверчиво цокнул языком.

— Ну, ты даешь, инженер. Нет, я конечно в советский авиамоделизм верю, но здесь уж больно заковыристый аппарат получается.

Алексей только улыбнулся. Времени на лишние разговоры не было — уже через пару часов его первый дрон должен был подняться в небо над позицией немцев.

Рама из деревянных реек, легкая, но прочная. Крылья, выкроенные из старого брезента и натянутые на каркас. В хвосте примитивный рулевой механизм, работающий от мотоциклетного тросика. Двигатель, снятый с трофейного немецкого фугаса, питался от двух аккумуляторов, найденных в разбитой радиостанции.

Главная проблема – управление. Радиоуправляемых систем в Красной армии не было, а если и были, то по грифом "секретно", но Алексей нашел выход: примитивный механизм с заранее запрограммированными движениями руля высоты. Перед вылетом нужно было задать маршрут — простой по дуге, с возвратом к своим.

На носу импровизированного аппарата закрепили немецкий трофейный фотоаппарат Leica. Чтобы сделать снимок, использовался нехитрый механизм — после определенного времени в полете натяжной трос сдвигал рычаг, нажимая на кнопку спуска.

— А если твоя штука не вернется? — спросил старший лейтенант Чубаров, наблюдая за финальной сборкой.

— Значит, придется делать новый. Но если вернется — мы узнаем, где у немцев огневые точки.

Поле за лесополосой казалось безжизненным, но где-то там, вдалеке, вели огонь немецкие гаубицы. Красноармейцы гадали, откуда именно, но без точных данных артиллерия не могла пристреляться и ответить.

Алексей установил импровизированный дрон на самодельную катапульту – рельсы от разбитого броневика, пружины от зенитки.

— Готов? — спросил он у Петрова.

— Готов. Запускай свою птицу.

Алексей потянул за рычаг.

Раздался лязг, и дрон с легким жужжанием взмыл в небо. Сперва он пошел вниз, едва не задев землю, но затем, стабилизировался и начал подниматься.

— Пошел! — кто-то из бойцов даже свистнул.

Дрон медленно скрылся за линией деревьев. Алексей наблюдал за хронометром. Через восемь минут механизм фотоаппарата должен был сработать. Если всё пойдет по плану, через полчаса дрон вернется обратно.

— Теперь ждем, — сказал он, вытирая пот со лба.

Пять минут… Десять… Пятнадцать…

Все напряженно вглядывались в небо. И вот – еле заметная точка.

— Летит! — крикнул Чубаров.

Алексей схватил подготовленную сеть, чтобы поймать аппарат. Дрон снижался, слегка покачиваясь. В последний момент один из тросов рулевого механизма заело, и он нырнул вниз, рухнув в нескольких метрах от Алексеева.

— Живой? — Петров подбежал первым.

— Фотоаппарат цел? — это был главный вопрос.

Быстро разобрав крепления, Алексей вынул кассету с пленкой.

— Нужно проявить. Если сработало — мы узнаем, откуда немцы нас утюжат.

Через час в подвале заброшенного дома, превращенного в полевой пункт, в свете керосиновой лампы проявляли снимки.

— Есть! — воскликнул Алексей.

На одной из фотографий отчетливо просматривалась позиция немецкой артиллерии, замаскированных под кустами.

— Ну немчура держись... — выдохнул Петров.

— Передаем артиллеристам, пусть отрабатывают.

Спустя полчаса в стороне немецких позиций прогремели взрывы. Артиллерийский расчет противника был уничтожен. Вместе с гаубицами.

— Работает! — Алексей выдохнул. — Значит, делаем еще.

Петров хлопнул его по плечу.

— Вот это ты, инженер, мозга. Видал я конечно чудеса техники, но такое!

Алексей лишь усмехнулся. Это был только первый шаг.

Глухой гул трансформаторов вибрировал в металлическом каркасе ангара, отдаваясь в бетонном полу и стенах. За оконцами, запотевшими от конденсата, мерцал рассвет. Небо над полигоном стягивали плотные тучи — низкие, тревожные, будто надвигающаяся буря.

Алексей Громов стоял у командного пульта, зажатого между двумя верстаками, на которых вперемешку лежали плоскогубцы, ноутбук, паяльная станция и остатки вчерашнего ужина. В кружке давно остыл кофе.

— Погоду бы почище… — пробормотал он, глядя на монитор, где вращалась 3D-модель его нового детища: беспилотный разведывательно-ударный дрон с автономной системой навигации.

Прототип “Грак-17” был результатом года непрерывной работы. Компактный, с углепластиковым корпусом, инфракрасной оптикой и сменным боевым модулем — он должен был стать технологическим скачком для отечественной оборонки.

Сегодня — первый полноценный полет.

— Лех, ты уверен, что в такую погоду стоит запускать? — спросил из-за спины Михаил Корнеев, его старый напарник. — Гроза уже подбирается.

— Тем и лучше. Надо же проверить, как он себя поведёт в нестабильной атмосфере. По идее, алгоритм стабилизации должен компенсировать турбулентность.

Корнеев пожал плечами и вышел из ангара, натягивая капюшон.

Алексей подключил аккумуляторы и проверил питание. Все линии зелёные. Бортовые системы дрона ожили — короткий писк, вращение стабилизаторов, поворот камеры.

Он щелкнул пальцами по микрофону:

— "Грак-17", контроль связи. Ответь.

На экране появилась надпись: СИСТЕМА ГОТОВА. СВЯЗЬ ЕСТЬ.

Алексей невольно усмехнулся. Как ребёнок, заговоривший первыми словами.

В это время за стенами ангара громыхнуло. Яркая вспышка выхватила из темноты очертания антенны на крыше, рванула тенью по стенам. За ней — удар грома, глухой, будто кто-то пробил небеса молотом.

— Ну, началось, — пробормотал он, бросив взгляд на тучи.

Он нажал клавишу запуска.

На взлетной полосе за пределами ангара дрон дрогнул, подался вперёд, взвыл турбовентилятором и, спустя секунду, оторвался от земли. Вспорхнул, как птица.

— Полет нормальный, высота пятьдесят метров, стабилизация работает, — проговаривал Алексей в микрофон.

Он наблюдал, как на экране проплывают изображения с камеры: крыши ангаров, раскисшая полоса, еле различимые силуэты сосен вдали. Всё шло по плану.

И вдруг — вспышка. Не от камеры.

Настоящая.

В небе над дроном, прямо в плотных тучах, выстрелила искра — молния, рванувшая из облаков вниз, как кнут. Она ударила не в дрон, не в антенну — а прямо в землю, метрах в тридцати от ангара.

От грохота задрожали стены. Экран дрогнул, картинка на долю секунды исказилась.

Алексей рефлекторно отшатнулся.

— Система, восстанови канал! “Грак-17”, приём!

На экране побежали искажения, пошли артефакты, как при помехах сигнала. А затем — еще одна вспышка. Но теперь — внутри ангара.

Он успел увидеть, как пульт перед ним искрит. Воздух наполнился треском и озоном. В уши ударил высокий, неестественный звук, будто мир скрипел.

И в этот миг Алексей понял — это не просто гроза.

Пол из-под ног будто провалился. Все звуки сжались в один — звонкий, сдавленный, будто кто-то резко опустил крышку рояля. Глаза застлало белым.

Он почувствовал, как его тело словно вытягивается, как по каплям исчезает ощущение реальности. Всё исчезало: лаборатория, гроза, пульт…

Последняя мысль перед тем, как тьма накрыла его с головой, была удивительно спокойной: