Самая яркая звезда на небе (ЛП) - "Tippilo" - Страница 25

— Что под капюшоном дементора? — спросила Гасси.

— Никто не знает…

— У них пустые глазницы, глубокие и затенённые, — сказала Гермиона. Она почувствовала отчаяние на языке, ощутила холод до самых костей. Эти пустые глаза преследовали Гермиону в воспоминаниях. Они появлялись в её снах — её кошмарах.

Она сглотнула, прежде чем продолжить:

— Их лица практически похожи на скелет, но на них струпья кожи и зияющие дыры вместо рта, которые они прижимают к твоим губам, чтобы высосать душу из тела.

— Фу! — содрогнулась Гасси.

Профессор Меррифот рассматривала Гермиону с интересом:

— Ты раньше встречалась с дементором, Гермиона? — спросила она. Гермиона покраснела. Она не подумала о том, как многое выдаёт, отвечая на вопрос Гасси.

Нет смысла об этом лгать. Она коротко кивнула.

Том Риддл внимательно изучал её. Он будет использовать этих существ… Он будет использовать этих отвратительных, поганых, ужасающих монстров и получать от этого удовольствие.

Она отвернулась от него.

— В первый раз слышу, чтобы кто-то описал дементора без капюшона, — Гермиона увидела его лицо, когда он опустил капюшон для поцелуя, когда ей было всего четырнадцать, и она выжила, чтобы рассказывать об этом. — Значит, полагаю, ты сможешь и описать, как чувствуется присутствие дементора.

Гермиона не была уверена, ждёт ли от неё ответа Меррифот или нет. Это не было похоже на вопрос.

Когда тишина затянулась на мгновение дольше, чем казалось допустимым, Гермиона выдохнула, попытавшись стряхнуть холод с кожи:

— Они питаются вашим счастьем. Высасывают весь свет из мира вокруг вас. Воздух становится ледяным, звёзды гаснут, и остаётся лишь тьма. Дементор, вы, отчаяние и тьма.

Потом вы услышите хриплое дыхание и замрёте от страха. К вам вернутся ваши самые худшие воспоминания. Вы почувствуете себя пустыми, лишёнными надежды. Будто вы больше никогда не будете счастливы, будто вообще нет даже смысла жить.

Холод становится сильнее, когда они приближаются. Ужасающие воспоминания становятся более живыми. Вы почувствуете, что задыхаетесь. Ваше тело онемеет и ослабеет по мере того, как они будут вытягивать вашу силу и волю. Рано или поздно вы упадёте в обморок, и ваше сознание покинет вас.

Она глубоко вздохнула, потерявшись в воспоминаниях ночи, когда они с Сириусом и Гарри встретились с группой дементоров:

— Последнее, что я помню, как дементор опускает свой капюшон и наклоняется ко мне… и те глаза.

Последовавшая за этим тишина тяжело опустилась на класс. Гермиона слышала, как колотится в ушах сердце, и считала вдохи. Она избегала мыслей о том дне. С тех пор Гермиона вспоминала его только в кошмарах. Профессор Меррифот прочистила горло:

— Это… Это отличное описание дементора.

— Подождите! — заговорил Арчи. — Вы хотите сказать, что заключённые в Азкабане так и живут всё то время, пока они там?

— Да, — сказала Меррифот.

— Разве смерть не лучше? — спросил он. Гермионе пришлось согласиться. Если бы она осталась в этом состоянии на долгое время, она бы молила о смерти. — Даже если у них ограниченное заключение, они сойдут с ума! — ужаснулся Арчи.

— Ну, они заключённые… — пожала плечами Соня, другая девушка из Гриффиндора.

— Но это пытка!

— А тебе какая разница? Какое это имеет значение? Они заключённые! — сказала одна из слизеринок, чьё имя Гермиона не знала.

— Что думаешь, Арчи? — был вопрос Меррифот.

— Разве заключение — недостаточное наказание? — спросил Арчи. Несколько учеников согласно забормотали, но другим было не по себе. Риддл смотрел перед собой, будто ему никогда ещё в жизни не было скучнее.

— Кто, по-твоему, тогда должен охранять тюрьмы? Авроры? Они заняты, — сказал Аластор. На его лице появилось тоскливое выражение, когда он погрузился в воспоминания о своей собственной семье. Оба его родителя были аврорами. Он сказал Гермионе, что они редко бывали дома, и его вырастил семейный домашний эльф.

— Может, нам тогда нужно больше авроров.

— А ты будешь их обучать?

— Может, и буду.

— И что ты тогда будешь делать с дементорами? — сказал Райнхардт. — Вот выпустишь ты их из Азкабана, а дальше что? Дашь им жить свою жизнь, как им вздумается? Это не кажется безопасным.

— Ну…

— И вот ты выпускаешь их, и они отправляются в Лондон. Маглы заметят летающую повсюду страшную мерзость в капюшоне, — Райнхардт наклонился на своей парте, сверху вниз глядя на Арчи.

— Вообще-то, — встряла Гермиона. У неё начинала болеть голова. — Маглы не видят дементоров, — этот факт стал большой темой для дебатов на судебном заседании Гарри. Он призвал Патронуса, чтобы отразить двух дементоров, напавших на них с кузеном во время летних каникул.

— Это правда, — добавила Меррифот. — Есть истории о том, что дети маглов с волшебными способностями видели дементоров. Им требовалось раннее вмешательство Министерства.

— Правда? А что они тогда видят? У маглов от них ничего нет? — спросила Гасси.

— Не совсем, — сказала Гермиона. — Они чувствуют холод, отчаяние — все эффекты дементора, но они не видят, что существо перед ними вот-вот высосет их душу через рот.

— Перестань рисовать для меня эти образы! — Гасси провела руками по лицу.

— Не знаю, что мы будем делать с дементорами после того, как уберём их из Азкабана, — признал Арчи, возвращаясь к предыдущей теме, — но то, что мы делаем сейчас, — неправильно.

— Я согласна с Арчи, — сказала Гермиона, потирая виски. Риддл наблюдал за ней всё время, что она говорила. Он анализировал её. Изучал её. От его близости, сидящего за соседней партой, она чувствовала себя вывернутой наизнанку. — Мы мучаем их без малейшей возможности защитить себя. Мы намеренно заставляем людей чувствовать себя безнадёжно, когда они и так в безнадёжной ситуации, — выдавила она.

— Точно, потому что ты всё это пережила на своей шкуре, — растягивал слова Малфой, его голос прямо-таки сочился снисхождением.

— Я не говорила, что была в Азкабане, только то, что встречалась с дементорами раньше.

— Да, потому что мир за пределами Азкабана прямо-таки кишит дементорами.

— Хочешь сказать, мы даём уголовникам палочки? — спросила слизеринка, выразительно указав взглядом на Гермиону.

— И как, по-твоему, они бы себя защитили, если бы могли? — спорил Малфой.

— Патронусом.

— Я знаю заклинание Патронуса! В смысле, большинство волшебников даже не могут вызвать Патронуса! Этому учат только на уровне Ж.А.Б.А. и даже не проверяют на экзамене, потому что некоторые волшебники никогда не смогут его вызвать!

— Это правда так сложно? — спросил Арчи.

— Это заклинание чистого счастья, — сказала Гермиона. — Тебе нужно представить своё самое счастливое воспоминание, пока ты не почувствуешь его в себе, когда будешь вызывать заклинание. Сильный Патронус принимает особенную форму для каждого из вызвавшего его волшебника.

— Например?

— Мой сова, — заметила Меррифот.

Это ошеломило Гасси.

— Интересно, а какой бы был у меня? — спросила она в основном у себя самой.

Гермиона пожала плечами:

— У меня выдра.

— Серьёзно! — Малфой ударил рукой по столу так, что все подпрыгнули. — Сначала ты говоришь, что встречалась с дементорами, а теперь пытаешься всех убедить, что умеешь создавать Патронуса!

— Умею.

— Да ты трепло, Грейнджер! Тебя видно насквозь!

— Мистер Малфой! — вскрикнула Меррифот. Гермиона залилась краской. Она кусала губу и сжимала зубы. Она не станет ввязываться. Не станет доводить до крайности. Её голова разрывалась от боли.

— Ты пришла сюда как к себе домой! Будто ты не какая-то официантка-замухрышка из паба!

— Мистер Малфой, довольно!

Всё её тело гудело. Пальцы на ногах сжимались. Гермионе нравилась её работа в «Дырявом котле». Это не было её карьерой мечты, но она спасла её. Она отказывалась быть приниженной за это. Будто бы это делает её хуже других.

Она прерывисто задышала, уставившись на парту. На страницу раскрытого перед учебника с преследовавшим её образом дементора. Темнотой. Плащом.