Третья жена генерала – дракона - Юраш Кристина - Страница 4

Задыхаясь от обиды и гнева, генерал резко встал и выпрямился во весь свой немалый рост.

– Зачем? Зачем, Лисси, я наступил себе на горло, выбирая в жены женщину, которую не люблю, чтобы видеть, как моя дочь лежит в больничной палате без сознания? – произнес он, а в его глазах блеснул укор. – Зачем мне этот брак, когда ты, мой смысл жизни, когда ты решила уйти? Бросить меня одного в этом мире?!

Он проглотил последние слова, словно они дались ему непросто.

Я видела его искаженное гневом лицо, но старалась не выдавать своего присутствия, превратившись в безмолвного призрака. Людям обычно не нравится, когда кто-то становится свидетелем их семейных тайн.

Терпеть не могу этот нарастающий ужас, в который превращается гнев. В гнев на свое бессилие. И все же, что могла я сделать?

Ничего.

Сейчас генерал выглядел как человек, потерявший все – отцовство, надежду и даже себя. И я ничем не могла помочь. Но очень хотела. И делала все возможное!

Генерал наклонился ближе у дочери.

По лицу его проскользнула тень, которую я знала слишком хорошо. Я видела ее в лицах других родственников, точно так же склоняющихся над постелями больных. Это была не только злость, это была злость, переходящая в отчаяние.

Генерал склонился к неподвижной голове дочери, стараясь обнять её своим гордым, полным силы сердцем. Но я понимала, что это вряд ли поможет. И он тоже это понимал.

– Я бы всё отдал, чтобы ты вернулась, – прошептал генерал. – Я бы повторил тебе эти слова в лицо. Я хочу знать, чего тебе не хватало?!

В этом шёпоте был трепет надежды, полный искренности, от которого у меня перехватило дыхание. Было видно, что дочку генерал любил до безумия. И от этого вдруг стало еще обидней за свое бессилие.

– Я надеюсь, что ты меня слышишь! – голос генерала снова стал строгим и полным гнева. – После смерти твоей матери, я согласен был отдать все, что у меня есть, лишь бы ты была счастлива! Слышишь! Все, что у меня есть! И разве я не отдавал? Я жизнь тебе отдал! Что? Что я сделал не так, чтобы ты заставила меня так страдать?! Отвечай, Элисиф! Отвечай мне! За что ты так со мной, Элисиф?

Так, надо что-то делать. Иначе он может отказаться от девочки! Или того хуже! Я вспомнила, как один отец в гневе и ярости пытался убить дочь прямо у нас в палате со слезами на глазах с причитаниями: “Прости меня, доченька!” потому как позор семьи нужно смывать кровью! А все начиналось точно так же, как с генералом! И если бы меня не оказалось рядом, если бы на крик не подоспели медсестры, чтобы оттащить отца, то девочку похоронили бы на следующий день.

Я тихонько отошла от двери, а потом зацокала каблуками, обозначая генералу свое присутствие. Поспала, называется! Вот так всегда!

– Вы еще здесь? – спросила я, видя, как он поднял на меня полные бессонницы глаза.

– А где я должен быть, по-вашему? – резко произнес генерал.

– Дома, в постели с женой. Вы время видели? – строго спросила я.

– Мне плевать, который час, – хрипло ответил генерал и тут же добавил довольно резко. – Почему вы ничего не делаете?

– А что я должна делать? – спросила я, прислонившись к дверному косяку.

– Уколы, настойки, зелья, припарки! – резко произнес генерал. – Что-нибудь! Что обычно делают в таком случае! Вы – доктор! Вы лучше меня должны это знать! Вы же просто ничего не делаете!

Я посмотрела на мою белоснежку и вздохнула.

– Ей не поможет никакой волшебный настой, никакое чудодейственное зелье. И припарки тоже не помогут, – произнесла я. – Все, что можно было сделать – мы сделали. Мы вылечили ушибы, зарастили переломы, залатали раны, я сохранила ей способность иметь детей в будущем. Хотя, все указывало, что шансы спасти ей будущее материнство очень маленькие! Мы поместили ее сюда, отняв у других пациентов возможность оказаться на ее месте. Ведь у нас только одна магическая система! И я решила, под свою ответственность, что она ей нужнее, чем другим!

– И перед кем же вы отвечаете, если это – ваша больница? – с вызовом в голосе спросил генерал. Он явно был очень зол и хотел выплеснуть на кого-то свою ярость.

– Перед самым страшным человеком. Перед самой собой! – произнесла я.

В этот момент в глазах генерала я увидела, как ярость сменяется уважением.

– Простите, – произнес он, глядя мне в глаза. – Я сказал лишнее. Я не должен был так говорить. Я просто ужасно зол.

– На нее? – спросила я, снова с надеждой глядя на белоснежку.

– Нет, страшнее. На самого себя, – произнес генерал. А наши взгляды сцепились, как клинки. – Я отвечаю за нее перед самым страшным человеком. Перед самим собой. И сейчас я злюсь на самого себя, что проглядел, недосмотрел, упустил что-то важное, что привело Лисси к такому страшному решению. Как вы думаете, почему она мне ничего не сказала?

– Ну, давайте начнем с того, что это – довольно пикантный вопрос, – заметила я. – Понимаете, она могла просто посчитать, что с мужчинами такие вопросы … ну, не обсуждаются…

– Вы думаете, она просто постеснялась? – спросил генерал, скользнув взглядом по лицу девушки. .

– Ну, может быть. К сожалению, я не могу говорить наверняка. Я имею право только попытаться представить ситуацию. Так что на мое мнение можете не сильно полагаться, – вздохнула я.

Сейчас я балансировала на острой грани. Одно неверное слово, сказанное генералу в момент его злости и ярости, способно навсегда вычеркнуть дочь из его жизни. Поэтому нужно очень аккуратно подводить его к той мысли, что вины девушки в этом нет. Даже если моя белоснежка виновата на все сто процентов.

– Понимаете, ваша дочь слишком юна, – заметила я. – Сколько ей?

– Семнадцать, – хрипло произнес генерал.

– Вот, – кивнула я. – Она еще совсем наивная, неопытная и вряд ли сама узнала о зелье мадам Рэдворд. Ей кто-то подсказал. Кто-то умудренный опытом в прерывании беременности.

– А что это за зелье такое? – спросил генерал.

– Ой, – простонала я. – Это очень страшное зелье, которое, к сожалению, довольно легкой приобрести. Его может сварить каждый аптекарь. Но, к сожалению, многие из них не соблюдают рецептуру. Где-то чуть-чуть больше, где-то чуть-чуть меньше. Вроде бы и не видно, что что-то не так… Но последствия могут быть … ужасными. Открывается сильнейшее кровотечение. И женщины умирают от потери крови. Это ужасная смерть. Я предполагаю, что вашей дочери досталось неправильно сваренное зелье.

– Значит, это – вина аптекаря? А как узнать, у кого куплено? – спросил генерал, сощурив глаза.

– Они отличаются флаконами, пробками, бирками, – поморщилась я. – Я просто в этом очень плохо понимаю. Но я знаю ту, которая знает. Поищите мадам Брысь. Она лучше всех знает про зелья. Она способна понюхать пробку и сказать, настоящее оно или нет.

– Значит, она их варит? – настойчиво спросил генерал.

– Нет, она их перекупает, – терпеливо ответила я. – Если нужно добыть какое-то зелье или выйти на зельевара, узнать подлинность зелья, то лучше к ней. Я беру зелья только у нее. Потому что очень много подделок. А в больнице нет права на ошибку. Только так вы сможете узнать, у кого ваша дочь купила зелье. Или кто покупал зелье для вашей дочери. Я сомневаюсь, что она сама решила пойти в аптеку. Скорее всего, она кого-то оправила. Чаще всего это доверенный слуга или учитель. Он может даже не знать, за чем его отправили. Чаще всего это просто записка и деньги.

– Я вас услышал, – произнес генерал, задумавшись. – Значит, зелье мадам Рэдворд. Искать у мадам Брысь. Спросить у слуг.

Я вздохнула. Может, хоть это заставит его поехать домой.

– Но я не понимаю, неужели нет никакого способа привести ее в сознание? – спросил он. – Я бы все оплатил! Я бы достал, добыл…

– Я знаю, – выдохнула я. – Мне безумно жаль ее. Я помню, как несла ее на руках…

– Вы несли ее на руках? – удивился генерал, глядя на меня. – Сами?

– Ну, мы с Аэлитой вместе несли ее на носилках, – выдохнула я. – К сожалению, больше никто не помог. Я отправила Литу сбегать за помощью в ближайшую таверну. Но никто не согласился помочь…