Отчим. Куколка для Монстра (СИ) - Дашкова Ольга - Страница 11

Никто не остановился и не выпустил меня. Этого следовало ожидать. Истерике взбалмошной девицы никто не придал значения.

Автомобиль так же медленно пробирался по заснеженной дороге вслед тому, что ехал впереди с отчимом и матерью. Водитель никак не отреагировал на мое требование, Вальтер лишь устало вздохнул и, достав часы из маленького кармашка жилетки, посмотрел на циферблат, словно мое общество его утомило и он считает минуты до приезда.

Да и я как-то погорячилась, потребовав остановить и выпустить меня. Куда бы я пошла? В лес к зайцам? Просто вперед через метровые сугробы с севшим телефоном и без шапки? Молодец, Виталина, это ты здорово придумала, самое время было устроить истерику перед непробиваемым, равнодушным Вальтером и ни за что не отвечающим шофером.

Ничего, доеду до дома, там разберусь. Мне еще, наверное, несколько раз озвучат условия моего пребывания в моем же доме и то, как мне себя стоит вести. Я еще успею высказать все, что думаю по этому поводу.

Вздохнула, попыталась успокоиться, начала рассматривать свои коротко остриженные ногти. Прошло еще минут семь, когда мы наконец подъехали к высокому забору. Сердце забилось чаще, не думала, что возвращение вызовет такие бурные эмоции, три года не была здесь. Да, именно три, а когда приезжала, впадала в грусть и тоску по отцу.

Вытянув шею, старалась рассмотреть, что там, за открывающимися воротами. Словно выглядывая папу, который все это время ждал меня.

— Вы успокоились, Виталина Робертовна? — Вальтер выбешивал своим спокойствием и учтивостью.

— Идите к черту, я не хочу с вами разговаривать. Вы, как только открываете свой рот, несете что-то непонятное и не даете объяснений.

— Разговаривать со мной придется, а сейчас мы приехали, поэтому прошу выходить.

Водитель вышел первым, открыл дверь, но руки не подал. Да и не надо, быстро надела пуховик, взяла шарф, прижала к груди рюкзак, вышла, оглядываясь по сторонам.

Снегопад прекратился, небо прояснилось, морозный воздух обжигал легкие, но вокруг было так красиво, что захватывало дух. Огромный белоснежный особняк с колоннами и широким крыльцом, окруженный внушительным каменным забором и пронзающими небо высокими кедрами, напоминал замок Снежной королевы.

Отцу нравилось, что дом находится вдали от города — можно сказать, от цивилизации — и окружен лесом. Он говорил, что особняк станет нашим родовым гнездом, как у помещиков в старину, о котором он всегда мечтал.

Он купил его у какого-то помешанного на старине банкира, который строил его для своей семьи по найденным в архиве чертежам. Даже был нанят архитектор, приехавший из Санкт-Петербурга, он-то и руководил процессом.

И вот когда особняк уже был построен и все было готово для счастливой жизни, в семье банкира случилась трагедия — погибла единственная дочь. При каких обстоятельствах я не знаю, папа не рассказывал. Банкир потерял смысл жизни, дом стал не нужен, было решено его продать, и мой отец купил.

Мать говорила, что отец всегда хотел большой шикарный особняк, грезил им, но подходящих не было. Он всегда стремился к высокому статусу и положению, а когда добился этого, то, значит, и все остальное у него должно быть самое лучшее, самое дорогое. Я тогда не понимала этих слов, но сейчас могла бы с ним поспорить и сказать, что счастье не в количестве денег, а совсем в другом.

Огляделась по сторонам, дом остался в том же цвете и стиле, на входной группе стояли две голубые ели в кадках, такие же росли вдоль дома. А на новой двери черного дерева висел рождественский венок, украшенный красной лентой. В его середине был дверной молоток в виде черепа с изогнутыми рогами и металлическим кольцом в зубах.

Как странно, кто-то верит в Рождество и в то же время в дьявола. Не похоже это на Дмитрия Германовича. Венок и лента — точно идея матери, а вот череп — Горна.

— Где мой багаж? Дима, прикажи, чтобы чемоданы отнесли в комнату, хотя нет, я сама. Федор… Федор, где вас носит? А, вот вы где, немедленно займитесь багажом.

К наводившей около автомобиля панику матери подбежал невысокий плотный мужчина в темно-бордовом костюме. Он начал принимать приказы, которые Инна с радостью отдавала. Федор нервно кивал, постоянно поддакивал, словно боялся, что за невыполнение его высекут за амбаром плетьми. А мать так неплохо вжилась в роль помещицы.

— Все будет сделано, Инна Андреевна.

— Возьмите мой багаж и багаж Дмитрия Германовича, отнесите в нашу спальню. И да, все ли готово для ужина?

— Да, госпожа Горн, все готово, как приказывали. Капрезе, салат из теплой телятины, утиная грудка в ягодном соусе и с микс-салатом, а на десерт желе-шоты из шампанского и белое вино.

Ох, ни хрена себе, утка и какая-то штука из шампанского, шикарно живут.

— Отлично, все отлично. Виталина! Виталина, подойди, пожалуйста. Такой тяжелый день, перелет, потом проблемы с багажом, я вся измотана… Федор проводит тебя в твою комнату, я надеюсь, тебе она понравится. Я сама, лично выбирала обои. Это так здорово, что мы будем жить вместе, как одна семья.

Мать улыбалась, трясла меня за плечи, выглядела она странно и нервно, постоянно что-то поправляя, то свои волосы, то мой шарф. Но, скорее всего, это ее обычное состояние, потому что последние несколько лет я видела ее редко и не могу судить, что с ней не так.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍— Мама, а что за правила?

— Какие правила?

— Вальтер говорил о каких-то правилах.

— Все потом, дорогая, все потом, а сейчас отдыхать, и мне надо срочно принять расслабляющую ванну и привести себя в порядок к ужину. Тебе тоже надо это обязательно сделать, выглядишь ты неважно. Обязательно надень платье, ты знаешь, я терпеть не могу джинсы, сегодня у нас гости. Мы будем знакомить тебя с семьей.

Нас что, будет еще больше? Кто-то еще приглашен на ужин? Мне уже этих двоих чересчур много, плюс Вальтер. Зачем нам еще кто-то? Еще одного или нескольких неадекватов я не вынесу.

— Пойдем уже в дом, на улице ужасно холодно.

Мать на высоких каблуках засеменила к крыльцу, тот самый мужчина, который нас встретил, открыл тяжелую дверь, она забежала внутрь, следом охрана начала заносить чемоданы, среди которых был и мой.

А я медлила, словно опять какое-то нехорошее предчувствие, как горечь во рту, не давало покоя. Может быть, не идти? Но как не идти, я ведь уже приехала? Не переться же пешком до города, таща за собой чемодан?

Поежилась от холода, резко обернулась.

Он смотрел пристально, стоя в метре от меня, весь в черном. Курил, зажав между пальцев, обтянутых тонкой кожей перчаток, коричневую сигарету. Несколько снежинок на волосах, мелкие морщинки вокруг зеленых глаз. Да, при дневном цвете они у него зеленые, никогда такие не встречала.

Становится немного неуютно, надо бы отвести взгляд, пойти в дом, но я смотрю в упор, не позволяя дать слабину и показать, что я чем-то смущена. Взмах руки, глубокая затяжка, кажется, это мои легкие наполняются дымом так, что немного кружится голова.

Выпускает дым обратно медленно, он струится по губам и лицу, Горн улыбается лишь краешками губ, подходит. Тонкий аромат шоколада смешан с чуть уловимым парфюмом, наконец делаю вдох, понимая, что до этого не дышала.

Подходит, смотрит свысока, склонив голову, а меня начинает колотить от холода, хотя в груди все горит огнем.

— Твоя комната на втором этаже в левом крыле, в правое ходить нельзя. Ты умеешь быть послушной, Виталина?

— Что?

— Не умеешь, вижу. Ничего, я тебя этому научу. Тебе понравится.

За спиной кашель, Вальтер подает сигналы, я выхожу из ступора, но, прежде чем удалось собраться с мыслями и ответить, Горн уходит, оставляя за собой шлейф из горького шоколада и моего непонимания.