Скажи на милость (ЛП) - Ричардсон Аманда - Страница 12

О том, почему она отвела меня в сторону сегодня вечером.

О том, почему она так чертовски заботится.

Я ненавижу себя за это, но я хочу , чтобы она хотела меня.

Хотя я полностью и окончательно пиздец, если она это сделает.

— Действительно? — спрашиваю я, изучая ее лицо.

Она смотрит на свои туфли. — Да.

— Хорошо, Паркер. Мы можем продолжить этот разговор, когда ты решишь не лгать, — быстро говорю я, поворачиваясь и берясь за ручку двери.

— Подожди. Ты прав — я солгала раньше.

Моя рука замерла в нескольких дюймах от латунной ручки.

Она так легко признала свою ложь. Подчинилась бы она так же легко?

У меня внезапно начинается внутренняя битва: будь уважительным человеком, за которого она меня принимает, или склони ее над этим столом и покажи ей, как сильно я хочу ужин из семи блюд. Одна часть меня хочет оградить ее от меня, от того, чтобы осквернить Паркера, которого я знаю с детства. Но другой части так любопытно посмотреть, как она отреагирует.

Мои губы слегка скривились, прежде чем я оборачиваюсь и смотрю на нее.

— Почему ты солгала, Паркер?

Ее щеки краснеют, когда она втыкает носком обуви в деревянный пол. — Прежде чем я скажу тебе, мне нужно, чтобы ты ответил на один вопрос.

Я расширяю стойку и скрещиваю руки. — Хорошо.

— Почему ты все еще пытаешься заботиться обо мне?

— Паркер…

— Я еще не закончила, — перебивает она, ее глаза сверкают яростью и… чем-то еще. Что-то уязвимое. Меня всегда поражает ее честность. — Мне не нужно, чтобы ты спасал меня, Рейвэдж. Не сегодня и никогда. Однажды я попросила тебя позаботиться обо мне, а ты отверг меня.

Черт.

Я лучше знаю, чем говорить, пока не узнаю, что она закончила. Ее глаза немного сходят с ума, прежде чем она опускает руки по бокам и делает долгий успокаивающий вдох. И тут я понимаю, что она пытается сдержать слезы.

— Дилан не… я не… — она замолкает, ее голос ломается. Она сглатывает. — Через пару месяцев у меня будет докторская степень по сексуальности человека, и я чувствую себя лицемеркой, потому что понятия не имею, что на самом деле означает сексуальность, — заканчивает она. Ее глаза остекленели, когда я понял ее признание. Почему она мне это говорит? Почему она всегда так чертовски откровенна со мной? Знает ли она, как сильно я восхищаюсь ею за то, что мне хотелось бы делать так же легко, как она?

— Господи, Паркер, — вздыхаю я, потирая рот. — Я бы очень хотел, чтобы ты мне этого не говорила.

Ее глаза расширяются, когда она нюхает.

— Это должен был быть ты в ту ночь, — быстро говорит она. — Я хотела, чтобы это был ты.

Ее шея покраснела, и она смотрит в землю. Она не может смотреть мне в глаза из-за этого. Хм.

— Я пыталась заставить это работать — с Диланом — но он не может — и это нормально, потому что мы так совместимы во всем остальном, — добавляет она, слегка спотыкаясь.

Черт, сколько она уже выпила?

Я хочу опровергнуть ее слова, но я знаю, что она выпила ровно столько шампанского, чтобы рассказать мне все, что я знаю и не хочу слышать.

Я не должен хотеть это слышать.

Я не могу дать Джульетте то, что она хочет.

И мне нужно закрыть это, прежде чем это пойдет дальше.

Я кладу свои руки на ее руки, надеясь, что смогу передать, как сильно это причиняет мне боль.

— Ты должна вернуться к своему жениху, Джульетта.

Может быть, дело в том, как я назвал ее имя или как прикасаюсь к ней, но ее зрачки слегка расширяются.

— Ты не ответил на мой вопрос, — возражает она.

Почему ты все еще пытаешься заботиться обо мне?

Я опускаю руки с ее рук. В нормальных обстоятельствах я могу сохранять контроль. Ничто — и я имею в виду ничто — не может пробить твердую оболочку, которую я создал для себя.

Кроме Паркер.

По какой-то причине она всегда была освобождена от всех правил, которые я когда-либо применял для себя. Каждый раз, когда я взаимодействую с ней, она медленно, эффективно ломает все стены, которые я когда-либо возводил. Мне тоже всегда требуется много времени, чтобы восстановить их.

— Я не солгал, когда сказал, что хочу помочь сестре моего лучшего друга, — рычу я.

— Бред.

Сейчас она целенаправленно меня провоцирует.

— Ты думаешь, что знаешь меня лучше, чем я сам? — спрашиваю я холодным голосом.

— Конечно, нет, — возражает она. — Ты чертовски убедился, что я не была рядом с тобой достаточно, чтобы знать, кто ты такой, Рейвэдж. Но я знаю, что ты не все мне рассказываешь.

— Ты хочешь знать почему? — я спрашиваю. Знакомый румянец гнева поднимается на поверхность моей кожи, и все слишком горячо. — Потому что я хотел, чтобы у тебя была лучшая вечеринка по случаю помолвки, какую только можно было купить за деньги. Потому что я хочу, чтобы ты была счастлива.

— Почему? — мягко спрашивает она. — Похоже, что у тебя есть что-то, чтобы выиграть от этого. Стоит ли упоминать ледяные скульптуры Росомахи?

Мои губы изгибаются в сторону. Конечно, я знаю, что она одержима Хью Джекманом в роли Росомахи. Я знаю, что она любит читать. Я знаю, что ей нравятся черные розы, потому что они напоминают ей о ее маме и создают настроение. Все на этой чертовой вечеринке для нее. Я был рядом с ней каждый день в течение почти десяти лет. Она думает, что изменилась с тех пор, как была подростком, но это не так. Не совсем. Я все еще могу читать ее, как чертову книгу.

Я провожу рукой по волосам.

— Неважно, Паркер, — говорю я ей, стиснув зубы, чтобы не сказать больше. — Ты помолвлена.

— Тогда признайся. Ты хотел меня. В ту ночь, когда я хотела, чтобы ты лишил меня девственности.

Вздохнув, я смотрю ей прямо в глаза — глаза женщины, помолвленной с другим мужчиной. Кто спит в чужой постели. Кто позволяет кому-то другому прикасаться к ней. Так что к чёрту. После сегодняшнего вечера может пройти еще семь месяцев, прежде чем я снова ее увижу. Или дольше.

— Ты поймала меня. Ты сейчас счастлива? — говорю я ей низким и угрожающим голосом.

Она издает крошечный вздох. — Тогда почему ты сказала «нет»?

Черт. Думаю, мы делаем это сейчас, тогда.

— Боже. Ты безжалостна.

Она ухмыляется и дерзко улыбается мне. — Поэтому ты заплатил за эту вечеринку?

— Нет. Я сделал это для Джексона.

Теперь я лжец.

Ее нетерпеливое, полное надежд выражение заставляет меня чувствовать себя неловко. И не в плохом смысле. Потому что что-то внутри меня поет при мысли о том, что она хочет , чтобы я хотел ее.

Нет.

Я должен закрыть это.

— Слушай меня внимательно, — требую я. Она резко вытягивается, выпрямляя спину, что ни хрена не помогает. Ты подчинишься мне, Паркер? — Ты мне не подходила. Есть вещи, которые я люблю делать… — я замолкаю, глядя в сторону, как трус. Как она может полностью уничтожить меня вот так? — Ты не могла с этим справиться. И ты слишком хороша для меня.

Ее глаза сверкают. Черт. Я знаю этот взгляд. Когда Джульетте приходит в голову идея, ее невозможно отговорить от нее.

— Я не подходила? То, как ты это сформулировал, говорит мне все, что мне нужно знать, — говорит она, возвращая мне мои слова, сказанные ранее.

И, черт возьми… ее лицо полно ожидания, как будто она ожидает, что я поступлю правильно. Но я нехороший человек, поэтому, конечно, не буду.

Нет.

Я должен закрыть эту тему.

Я прижимаю ее к столу, мои руки по обе стороны от ее бедер. Она резко вдыхает, когда я прижимаюсь к ней.

— Ты мне не подходишь, Паркер. Настоящее время. Ты не справишься со мной.

Подняв подбородок, ее светло-зеленые глаза встретились с моими. — Сделай ставку.

— Паркер, — рычу я, и мои глаза слегка трепещут, когда я чувствую запах ее кожи.

— Что может быть настолько плохо, что ты хочешь, чтобы я держалась подальше, тогда и сейчас?