Изгнанница. Искра Императора (СИ) - Лита Ксения - Страница 30

Анаста надула губки:

— Я думала, мы с вами давно перешагнули все условности.

— Когда-то перешагнули. Теперь ты должна быть крайне осторожной, если не хочешь испортить свою репутацию. Жениться на шлюхе я не смогу.

У Анасты вспыхнули щеки: что ж, пожалуй, это действительно было грубо. Но извиняться Натаниэль не собирался — дипломатия хороша в политике и деловых переговорах. Практиковать ее с девицами — только себе вредить, на шею сядут и ножки свесят. Взять хотя бы Альви…

Тьфу!

— Ваш секретарь сегодня в отъезде, — пропела Анаста. — Поэтому я позволила себе войти. Меня никто не видел. Клянусь.

Натаниэль только махнул рукой.

— Зачем ты пришла?

— Поговорить о нас, о том, что вы сами только что упомянули. — Анаста закусила нижнюю губу и отступила, потупив глазки. Раньше эта ее игра в скромницу, одна из ее любимых масок, вызывала в Натаниэле снисходительное удовлетворение (ему нравилось, когда его женщины перевоплощались и доставляли ему удовольствие в разных ролях), сейчас же просто раздражало. — Дело идет к праздникам, а вы еще не извлекли искру, милорд. Я думала, мы вступим в новый год в качестве жениха и невесты…

— Разве ты должна об этом думать? — Злое «Это не твое дело» Натаниэль оставил при себе. Он и так был достаточно резок с ней, между тем как Анаста не раз и не два доставляла ему удовольствие. В отличие от своей сестры, которая только и умела что лежать бревном раньше. А теперь вот дерзить! — Ты должна готовиться к праздникам, шить наряды, отдыхать в термах, чтобы предстать на главном зимнем балу достойной парой мне. Достойной стать новой Искрой и будущей императрицей.

— И я все это делаю. Несомненно. Но… мне кажется, вы ко мне охладели, — Анаста приложила ладошки к груди. — С того дня, как вы вернулись из Лавуаля, вы ни разу меня не позвали, чтобы…

Она снова подняла на него глаза, в которых сверкали слезы.

— А ведь я скучаю по вам!

— Я же только что объяснил, — холодно произнес Натаниэль. — Раньше ты была моей фавориткой, сейчас любые репутационные риски для тебя недопустимы!

Отчасти это было правдой: конечно, о его интрижке с Анастой догадывались, но доказательств ни у кого не было. Тем более что женщин, желающих дарить ему удовольствие и наслаждение всегда было пруд пруди. Анаста всегда была особенной, потому что очень тонко подстраивалась под его настроение, умела и завести в нужный момент, и промолчать, побыть развратной или такой вот милой скромницей для него. Но раньше она никогда не приходила к нему с претензиями, что ей мало внимания, и уж тем более никогда раньше рядом с ней он не думал о ее сестре. Скорее, все было наоборот!

— Хорошо. Понимаю. Я ухожу, — Анаста покорно склонила голову, поправляя прическу, и выбившийся из нее локон скользнул на покатое плечо. Девушка развернулась к двери, и Натаниэль мысленно зарычал. Его дракон был злой вот уже который день. Он сам был злой. Любовницы не доставляли былого наслаждения, и, несмотря на то, что он брал женщин, каких желал, как желал, в теле все равно бурлило нереализованное желание. Желание, возникшее с того самого дня, как его скромница-жена Альви устроила театр за ужином, а потом еще и… вернула этот самый ужин на его одежду!

Такое с кем угодно могло сработать, как холодный душ, но, стоило Натаниэлю оказаться в гостевых комнатах и отдать все в чистку, как тело словно закололо иглами напряженного желания. Желания, которое вызывала одна-единственная конкретная женщина. Его Искра!

С какой радости? Да, магия усиливала влечение, да, только в ее спальне он мог на полную отпустить себя, не опасаясь выжечь девчонку, но… Но! Нельзя позволять этому брать над собой верх. Ни одна женщина никогда не станет для него единственной! Никогда!

Вспомнив, как он ворочался всю ночь с боку на бок, представляя выгибающуюся под ним Альви, ее нежную грудь с аккуратными розовыми сосками, ее тонкую талию, округлые и вместе с тем изящные бедра, как кровь бурлила в жилах, и как он полночи сам! Своими руками! Удовлетворял себя, как какой-то конюх, которому никто не дает! — Натаниэль разозлился еще сильнее. И если бы только разозлился!

По кабинету волной прошлась магия, и Анаста, взявшаяся за ручку двери, испуганно вздрогнула.

— Закрой на ключ, — скомандовал император. — Иди сюда.

Он опустился в кресло и указал на место между своих ног. Анаста обернулась, соблазнительно улыбнувшись. Повернула ключ в двери, подхватила его изящными пальчиками и медленно, покачивая бедрами, приблизилась.

— Я знала, что ты тоже соскучился, — мигом перешла на неофициальный тон она.

Вместо ответа Натаниэль указал взглядом на пол, но Анаста и сама все прекрасно знала. Без лишних слов потянула наверх юбку пышного платья, развязала кринолин и, позволив ему осесть на пол, вышла из колец. Теперь ничто не мешало ей удобно устроиться между ног императора и делать свое дело. Но перед тем, как этим заняться, Анаста потянула вниз тугой лиф и оголила грудь.

Она была больше, чем у Альви, и император обычно наслаждался этим зрелищем. Большими, стягивающимися в горошины сосками, с которыми любил играть в постели, то поглаживая, неторопливо и медленно, доводя любовницу до неистовства, то вытягивая, сжимая, прикусывая, срывая с ее губ стоны и крики. Но сейчас эта картина не вызывала ровным счетом ничего, поэтому он даже не стал комментировать. Не потянулся, чтобы к ней прикоснуться, и Анасте не оставалось ничего другого, как просто опуститься на колени.

Тонкие пальчики расстегнули брюки, высвобождая его желание. Девушка коснулась было напряженной твердости, но Натаниэль посмотрел ей в глаза и приказал:

— Без игр!

От прикосновения нежных губ из груди вырвалось рычание. Сестра Альви умела доставить удовольствие, но сегодня все было не так. Напряжение, нереализованное желание, скапливающееся в паху стало почти болезненным, а долгожданная разрядка все не наступала и не наступала. Натаниэль схватил Анасту за волосы, направляя, насаживая на себя, двигая в том ритме, в котором, как казалось, нужно ему.

Лишь на миг закрыл глаза, и перед мысленным взором возникла Альви. Стоящая перед ним на коленях, касающаяся его… Долгожданная разрядка была яркой и ослепительной, и если бы он не сидел с закрытыми глазами, наверняка перед ними сейчас и так упала бы темная пелена. Потому что после той вспышки, обрушившейся на него, даже самый солнечный день показался бы темным.

Содрогаясь, император открыл глаза и увидел лежащую у его ног Анасту. Девушка была без сознания.

Аглая

Несмотря на обещание Пита, следующие несколько дней после увольнения Жульены я ждала распространившихся слухов, что Хозяйка Седой горы использует магию. Дождалась лишь сплетен, что Искра императора лишает рабочих мест добропорядочных жителей Лавуаля. Сразу стало понятно, что разносит их по округе не Пит, а обиженная повариха. Я не особо надеялась на то, что мальчишка будет держать язык за зубами — все-таки он ребенок. Дети очень любят делиться тайнами по секрету всему свету. Но, как оказалось, не в случае этого мальчугана.

Правда, в следующий свой визит в замок он ходил за мной хвостиком и, когда никто не слышал, уговаривал показать магию. Пришлось согласиться, потому что у Беркинсона были свои глаза и уши, а я все еще надеялась сохранить свою тайну.

— Только не здесь, не в замке, — пообещала я мальчику. — Если послезавтра пойдешь со мной на склон, я покажу тебе искру.

Больше слов мне не потребовалось: через день Пит встречал нас с Ханной возле мостика, ведущего к замку, и топтался на месте от нетерпения.

Я собиралась еще раз осмотреть склоны и выбрать тот, на котором мы будем тестировать созданные мастерами лыжи. Достаточно пологий, чтобы это было безопасно, но при этом нескучный. В планах было показать адмиралу все, что мы создали, и предложить ему прокатиться в качестве первого гостя будущего курорта. Если честно, я ждала этого момента и готова была приплясывать, как тот Пит, в ожидании реакции Кристофа. Понравится ему или нет? Понравится ли остальным?