Изгнанница. Искра Императора (СИ) - Лита Ксения - Страница 24

— Я бы хотела отдельные покои, — произнесла я. — Доктор сообщил, что если я хочу, чтобы процедура извлечения искры прошла с наименьшими потерями, мне нельзя волноваться… ай!

Император вдруг перехватил меня за запястье, распахнул дверь и так резко втолкнул в комнату, что я успела ощутить порыв теплого воздуха на щеках. Здесь и впрямь было натоплено, но сейчас уютное тепло было совсем не таким, как раньше. Потому что меня припаяло к стене императором. В смысле, его ладонью, без труда удерживающей Альвины запястья над головой. Он возвышался надо мной, как гора, в ледяной синеве глаз горело драконье пламя.

— Мне нравится тебя волновать, Альви, — вкрадчиво произнес он.

Память как-то не вовремя подкинула первую брачную ночь, когда император сделал нужное дело, встал и ушел, а потом Альви рыдала в ванной. И сколько их было, таких ночей… Никаких нежностей, никакой ласки, чисто процесс… Вся влюбленность Альви должна была раствориться сразу же, но, видимо, сработала искра, она снова и снова надеялась, и ждала, и верила, что когда будет зачат ребенок, все изменится. Нет, беру свои слова по поводу драконят назад! В таких условиях даже тараканы зарождаться не станут, не говоря уже о красивых крылатых созданиях!

— Нравится видеть тебя такой, — неожиданно хрипло произнес он и провел ладонью по моей щеке. Шее. Спустился к ключицам…

Он об скалу, что ли, долбанулся, когда летел⁈ Никогда так не нежничал с Альви, это вот сейчас вообще что?

— Я… мне…

Дурацкая искра все не так поняла. И загорелась. Но, в отличие от ситуации с адмиралом, она покатилась не в лоб императору, а по моему телу, волнами тепла. Я с ужасом осознала, что конкретно этому телу совершенно не хочется сопротивляться, а еще, что этому конкретному императору совершенно точно это известно!

Потому что на ключицах он не остановился, скользнул пальцами ниже, к кружеву лифа.

Ну уж нет! Я не Альви, и не позволю с собой так обращаться! Может, это тело и превратилось в ходячую искру, но я-то существо разумное! И, в отличие от Альви, никогда не была в него влюблена!

Я вонзила в императора холодный взгляд, пусть знает, что не только ему льда в глаза отсыпали! И спокойно, тем самым голосом, которым тормозила излишне зарвавшихся в общении статусных клиентов, которые считали, что мы работаем не по договору оказания услуг, а по договору пожизненного рабства, произнесла:

— Убери руки.

В глазах дракона полыхнуло нечто, что мне однажды уже доводилось видеть, в тот самый день, когда он меня экстренно отослал. Правда, в тот день, оно не было таким диким, звериным, первобытным. Меня окатило волной магии, сшибающей все мои барьеры, а после меня резко развернули лицом к стене, задирая платье.

Как раз в тот самый момент в дверь отчаянно заколотили, а спустя мгновение в комнату влетела Ханна. Которая приложила ладони к щекам и выдохнула:

— Ох… ох, простите…

Натаниэль

Да как! Она! Смеет!

Натаниэль сам не понял, когда утратил контроль: когда вдохнул дурманящий цветочный аромат ее кожи или волос, такой яркий в этом заснеженном царстве, или когда услышал «Убери руки». Прокричи она это, начни брыкаться, сыпать обвинениями или еще чем-то, и это было бы не так остро, как эти два, сказанных спокойным, уверенным голосом слова.

Это были не слова влюбленной девчонки, отверженной искры, это были слова взрослой, уверенной в себе женщины, которая! Посмела! Ему! Отказать!

Будучи его Искрой! Когда сама плавилась от желания!

Поэтому сейчас он в ярости смотрел на ворвавшуюся служанку, но ровно с такой же яростью на него смотрела та, которая когда-то таяла от первого прикосновения, от первого знака внимания, от одного слова. Он утратил над собой контроль, и снова из-за нее!

— Простите, — служанка низко поклонилась. — Простите, ар Эрхольд. Но к госпоже пришел доктор Вайт, у него какие-то срочные новости. В силу обстоятельств мы просто не можем такое игнорировать. Он был очень встревожен…

— Довольно, — жестко перебил Натаниэль. Одернул юбку жены и кивнул: — Ты можешь идти.

Все внутри противилось этому, но… он сам сказал, что не желает ей смерти, и это была правда. Больше того, когда услышал про тревогу доктора, испытал странное желание пойти вместе с ней. Но это было бы уже слишком! Женские дела Искры совершенно точно недостойны его внимания, это ее обязанность следить за своим здоровьем и за подготовкой к извлечению. Вот пусть и следит!

Дракон внутри зарычал, особенно когда она вышла следом за служанкой, широко расправив плечи и даже не обернувшись. Всем своим видом демонстрируя равнодушие, неподчинение, дерзость!

«И ты ей такое спустишь?» — он словно услышал в голове насмешливый голос отца.

— Женщины годятся лишь для того, чтобы рожать детей, дарить наслаждение и украшать собой праздники. Если она не выполняет хотя бы одну из этих функций, от нее лучше сразу же избавиться и не тратить время.

Отец рассказывал ему это задолго перед первым выходом Альви в свет. Тогда Натаниэль еще только начинал взрослеть и познавать женский мир и все его прелести, и отец пригласил его к себе для приватного разговора. Мать изменила ему с гвардейцем, когда Натаниэлю было пять. Тогда он мало что понимал, хотя няня со слезами на глазах все ему рассказала: сначала исчез гвардеец, который долгие годы был влюблен в императрицу. Затем — и она сама.

— Не переживай и не распускай нюни, сын, — жестко произнес отец, когда он прибежал к нему, чтобы спросить, что с мамой, — и никогда больше не вспоминай о ней. Она этого недостойна. Эта женщина предала и меня, и тебя.

Натаниэль проводил с матерью мало времени, в основном, им занималась няня, либо гувернеры. Няня следила, чтобы он вовремя ел, хорошо спал и правильно питался, гувернеры с детства обучали самым разным предметам, от географии до языков, владению пламенем его учил отец. В двенадцать лет он узнал, что его Искрой была выбрана Альви Эттана Сабар.

Первое ее имя соответствовало характеру, Альви в переводе со старовейсмейстрийского означало «хрупкий цветок», Эттана — «огненная». Огня в ней было ноль целых ноль десятых… до настоящего момента. Или до того, как она потеряла их первенца? Словно потеря ребенка полностью ее изменила, превратила в совершенно иную женщину, которую Натаниэль никогда не знал.

Впервые он познакомился с ней в тот же день, когда и весь свет Вейсмейстрии, искры приезжали на первый бал, когда им исполнялось пятнадцать, в отличие от остальных. Остальным девицам дозволялось выходить исключительно с восемнадцати, и, в отличие от бледнеющей, краснеющий, смущающейся Альви, ее сестра оказалась не такой робкой. Анаста Сабар покорила весь двор своим умением рассмешить, белокурыми волосами и сияющей улыбкой, которую многие пытались ловить… но она никому не позволяла переходить границы. Только ему.

Получив Анасту в постельные игрушки, Натаниэль довольно быстро наигрался, но все же она умела многое, и отказываться от «многого» он не собирался. Ему нравилось ее раскрепощенность, ее страстность, опять же, в отличие от сестры, которая, когда случилась их первая брачная ночь сидела на постели, прямая, будто проглотила палку, ждала его и смотрела так, будто боялась той палки, которая сегодня окажется в ней.

Искра искрой, но пламя между ними было каким-то слабым.

До настоящего дня!

Что произошло, что поменялось, Натаниэль не знал, но собирался это выяснить. Разумеется, он не поверил словам моряков: у страха глаза велики, что угодно могло их спасти, особенно учитывая, что поблизости нарисовался рованский фрегат с Кристофом Вальденом, будь он трижды неладен! Но все равно решил слетать и проверить, не столько слухи, сколько свои… странные ощущения пустоты после того, как Альви уехала.

Возможно, дело было в искре, но он и раньше разлучался с ней надолго, и ничего такого не чувствовал. Сейчас же его словно что-то манило, звало в Лавуаль, а слова матросов, слухи, дошедшие до него, стали последней каплей. Он хотел, чтобы она рассказала… и сам не представлял, что. Искра не может использовать магию без него, это невозможно.