Тео. Теодор. Мистер Нотт (СИ) - "Hashirama Senju" - Страница 184

– Туше, – признал Тео и улыбнулся. – Но нужно ещё и готовиться. Вообще-то. Вот этим и займитесь по методике Поттера, а я в каникулы уеду на курсы обливатора.

– Я думал, ты хочешь заниматься дипломатией, – удивился Невилл.

– Политикой. Но лицензия обливатора – это лицензия обливатора, – усмехнулся Нотт.

***

До Рождества оставалась ещё неделя, а до пятничной постановки пятикурсников – три дня, когда Теодор неожиданно вновь получил письмо. Сова, принесшая его, была рыжей и немного суматошной. Казалось, что это её едва ли не первый полёт – но по размерам она была вполне обычной. Едва ли обучение почтовых сов – хотя во Франции ими испокон веков служили голуби – там отличалось. Задумавшись об этом, Теодор отвязал от лапки совы конверт, и рыжая птица тут же вспорхнула, чуть не опрокинув его стакан с густым кисловатым яблочным соком, даже не дождавшись совиного печенья.

Письмо было запечатано необычным способом – без какой-либо сургучной печати, это был вполне маггловский конверт, заклеенный клеем. Нахмурившись, всё ещё немного сонный Теодор аккуратно прицелился дубовой палочкой и наколдовал «Секо», взрезав конверт по линии отрыва.

Письмо было написано на бумаге размашистым почерком странного вида узкими чернилами.

«Дорогой Теодор! Ты практически часть нашей семьи, и мы с Артуром были бы очень рады видеть тебя на празднике Рождества в зимние каникулы. Надеюсь, это предложение не нарушило твои планы, и ты сможешь составить компанию нам и всем нашим сыновьям и дочерям за праздничным столом. С уважением и благодарностью за чудесного Дерри, Молли Уизли».

Содержимое письма было… необычным. Нет, Джинни намекала на что-то такое – в письмах ей Молли красочно описывала «чудесного домовика» и, видимо, что-то говорила про самого Теодора, так как взгляд девушки за осень из заинтересованного превратился в собственнический. По крайней мере так выглядело. Разумеется, приглашение Теодор предполагал принять.

В конце концов, ссориться с дружной семьёй Уизли ему точно было ни к чему.

Письмо бабушки добралось до него утром в пятницу, двадцатого числа. Вечером должна была состояться «Снежная королева» (и все пятикурсники уже сейчас выглядели взбудораженными, как перед матчем), а на субботу Слагхорн уже раздал всем приглашения на рождественскую встречу своего клуба. Кого-то пригласили впервые, кого-то он, напротив, не приглашал, но Теодору приглашение было выдано в третий раз кряду. В середине осени он пропустил встречу, предпочтя ей обучение Луи полётам, но теперь собирался идти.

«Внук!», — начиналось письмо бабушки. — «Рада читать твоё послание».

Теодор покосился на Паркинсон, что вновь сидела рядом с ним. Та была увлечена собственным письмом, что ей принесла пожилая птица-сипуха. Скользнув взглядом по другим столам, Теодор с неудовольствием заметил, что Поттер, на столе перед которым располагалась большая белоснежная полярная сова, что-то говорил в сторону Джинни, что сидела неподалёку от него. Отсутствие иерархии за столом гриффов приводило к тому, что все студенты каждый раз меняли своё положение, что было неудобно — Тео наслаждался каждый раз, когда их с Джинни взгляды пересекались, но в этот раз она сидела спиной.

«Было бы неправдой сказать, что у меня всё по-прежнему. Здесь, на Лазурном берегу, тоже чувствуется напряжение от происходящего в моём родном Дорсете. Не дважды и не трижды со мной консультировались представители Конфедерации. Весь Континент, всё просвещённое сообщество смотрит на борьбу, что развернулась в Британии.

Я переживаю. С тех пор, как умерла Гестия… буду честна с тобой, внук. Я никогда не ладила с этой вздорной девчонкой, что предпочитала метлу достойным юношам, и пошла рисковать своей жизнью в Аврорат. Но её гибель и прочие переживания. Виктор говорит, что мне нужно сосредоточиться на чём-то, чтобы отпустить её».

Буквы, обычно ровные и прямые, несколько плясали в этой части письма. Теодору вдруг стало стыдно, что он бросил леди Джонс и уехал раньше, чем предполагал, из Франции, ещё и попав в переплёт. В предыдущих письмах она журила его, а теперь поставила в одну строку гибель тётушки и переживания за Теодора.

«Давеча меня навещали Гвенни и Джесси. Племянники твоего покойного деда всё так же возмутительно шумны и глупы, думают только о квиддиче и прочих глупостях. Разговор с ними отвлек меня. Невероятно, как они, уже в почти тридцать лет, не думают и о десятой толике того, о чём мы размышляли с тобой.

Признаюсь, моё общество здесь — книги. В прошлом году ты подарил мне компанию своего наглого эльфа, которого надо отходить розгами за дерзость. Что же, с ним хотя бы можно было обсудить Маркса и Керкьегора, Вольтера и Шопенгауэра, Адама Смита и Эццио Аудиторе. Спасибо, впрочем, и за тот вопрос, что ты прислал мне. Зелье, которым можно удивить самого Слагхорна, эта мысль доставила мне немало удовольствия.

Рецепт этот достаточно уникальный, его мне порекомендовал преподававший в Сорбонне итальянец Борджиа. Как ты понимаешь, он выходец из семьи потомственных отравителей, уходящих родословной в глубины Капитолийского холма. Уверенности в том, что рецептура этого зелья есть в Британии, у него не было, поэтому привожу её отдельным листом».

Зелье, что описала леди Виктория, называлось «элексиро редуттио». О нём Теодор слышал впервые, но из названия он предположил, что оно приводит к уменьшению чего-либо. Дозировка в одну каплю на стакан воды, да и ингредиенты в виде толчёного порошка из крыльев пикси и перетёртой пемзы намекали, что это очень мощное и быстродействующее зелье. Проглядев лист и сложив его обратно вдвое, чтобы убрать в карман пиджака, Теодор вернулся было к своему письму, но почувствовал взгляд Забини.

— Что? — спросил он соседа справа.

— Я краем глаза заметил, что тебе прислали какой-то рецепт? — полуутвердительно произнёс Блейз.

— Эй, Забини, не ты ли смеялся над Панси? — хмыкнула Гринграсс, опустив вниз «Ведьмополитен», который старательно выписывала уже многие годы.

— Отвали, Дафна, — отмахнулся тот. — И я не смеялся, а заметил это вместе с Ноттом. Так что, Тео?

— Прислали, — решил не отнекиваться Теодор. — Бабушка.

— Леди Джонс? — зачем-то уточнил мулат. — Я восхищён ей, если честно…

— Ещё и подлизывается! — фыркнула Дафна. — Забини, ты вообще не забыл, что такое «совесть»?

Не слушая перепалку сокурсников, Теодор вернулся к чтению.

«Конечно, было бы опрометчиво рассчитывать на твой визит на Рождество. Наверняка у тебя есть другие планы — поэтому я сразу предупрежу тебя, внук, что не жду твоего появления в поместье Виктора. Моя старая знакомая Оливия Кшиштоф пригласила меня на новогодний бал в Москву, а оттуда на восточное Рождество я отправлюсь в Китеж и Гиперборею по приглашению директора Шуйского. Ты ведь не расстроен?

Ты член Визенгамота, и наверняка посетишь в каникулы заседание. Ходят слухи, что и магглы очень недовольны тем, что происходит. Напоследок отмечу, что меня попросили помочь — и я почему-то согласилась и помогла советом — с одним очень древним кельтским ритуалом. Не думаю и не верю, что он воплотится в жизнь, но хочу предупредить тебя, что предельный радиус купола этого ритуала — триста сорок восемь миль».

Слова бабушки, написанные на бумаге, отдавали таинственностью. Почему триста сорок восемь миль? О каком ритуале она говорила? Теодор продолжил читать — но она лишь задала ему вопросы о планах и том, как проходят его дни в школе. Цифра трёхсот сорока восьми миль так и осталась в его голове, но что бы она значила — он не представлял.

***

К вечеру в замке вновь стало людно. Теодор подспудно ожидал неприятности в виде директора, что мог бы захотеть забрать его на этот вечер, как было во время постановки седьмого курса, однако, ничего такого не случилось. Уже днём в Хогвартс вновь прибыли авроры, а сразу после ужина — обитатели Хогсмида, чиновники Министерства, лавочники со всей Шотландии, и все те, кому миссис Флитвик выдала разрешение. Теодор пожелал удачи Джинни, приобняв её перед выходом из закрывавшегося на перестановку зала, и под требовательным взглядом Слагхорна выскользнул в коридоры.