Закон ученого - Силлов Дмитрий Олегович "sillov" - Страница 23

Решительно скинув с себя одежду, академик полез в автоклав – и невольно застонал, когда несколько игл одновременно впились в его тело. Но нужно было продолжать, лечь полностью, и лишь тогда крышка автоматически закроется. И Захаров, кляня на чем свет стоит собственную тупость, резко, с размаху упал внутрь саркофага – и чуть не потерял сознание от адской боли, пронзившей все его тело.

Но это было еще не все.

Крышка автоклава начала медленно опускаться, и при этом боль от металлических жал, проткнувших тело ученого, внезапно многократно усилилась – это включилась система, подающая через иглы специальный кислотный раствор, растворяющий живую плоть…

Легкие и глотка ученого непроизвольно исторгли жуткий вопль – но при этом Захаров улыбался.

Он наконец-то решился на самый страшный и самый великий эксперимент в его карьере, ради которого любой настоящий ученый готов рискнуть чем угодно.

Даже собственной жизнью.

– Остановить Захарова будет не так-то просто, – сказала Грета.

– Я в курсе, – кивнул я. – Но даже его знаменитых кибов можно убить, если знать, куда целиться.

– Кибов я отключила, когда покидала бункер. Так что дело не в них.

– А в чем? – поинтересовался Бесконечный.

– У академика есть оружие последнего шанса. Я не знаю, где оно спрятано, но я нашла несколько старых стертых файлов в центральном компьютере, которые мне удалось восстановить. Согласно им, мой создатель изобрел технологию трансформации человеческого тела в его нановерсию.

– Ты хочешь сказать, что он умеет превращать живых людей в подобие тебя? – удивился Циркач.

– Да. Но для этого нужно специальное устройство, и я не знаю, где Захаров его прячет. У меня такое впечатление, что он сам боится своего изобретения. Но если хозяин решится на такую трансформацию, он будет намного сильнее меня.

– Почему? – поинтересовался я.

– Судя по тем файлам, наноботы его изобретения будут обладать способностью к мгновенному самовоспроизводству при условии наличия рядом достаточного источника энергии. А здесь, в Зоне, таких источников предостаточно.

– Поконкретнее можно? – попросил я. – О каких именно источниках речь?

– Аномалии, – ответила Грета. – По сути, это сгустки энергии, которые Захаров сможет пожирать, подпитывая себя и строя из своего нанотела что угодно. Я так могу только с очень слабыми аномалиями, сильная меня просто уничтожит. Он же, если решится на трансформацию, сможет подпитываться любыми аномалиями.

– Прекрасно, – проворчал Бесконечный. – Захочет, в сфинкса превратится, а захочет – в танк. И как тогда с ним воевать?

– Возможно, если мы поторопимся, то успеем до того, как он станет непобедимым чудовищем, – сказала Грета.

– Так чего мы тогда стоим? – спросил Циркач. – Судя по моему КПК, до озера Куписта осталось всего-то пара километров.

…Циркач не ошибся.

Даже отсюда были видны знакомые скрюченные деревья, что росли по краю огромной воронки, на дне которой находился бункер ученого, расположенный на берегу гнилого озерца Куписта. Когда-то на этом месте находился целый научный комплекс. Но академику не повезло: здание разбомбили военные, и от величественного храма науки остался лишь бункер, похожий на железобетонный ДОТ без амбразур.

Впрочем, помнится, потеря здания, которое по сути было маскировочным прикрытием для бункера, не очень огорчила Захарова. Сердцем научного комплекса была лаборатория, уходившая под землю на несколько этажей. А глухой бетонный ДОТ надежно прикрывал ее от нежелательных гостей.

И не только он.

По окрестностям озера Куписта любили шастать зомби, а в самом озере жили снарки, плотоядные человекообразные твари, обладающие отменной прыгучестью и неуемным аппетитом.

И в последнее время, кстати, они изрядно расплодились. По Зоне пошел слух о несметных богатствах, хранящихся в подземельях Захарова, поэтому к ученому периодически начали наведываться любители легкой наживы.

Но их ждало разочарование.

Академик умел за себя постоять, и результатом атак ловцов удачи на его укрытие становились лишь трупы тех самых ловцов удачи. Которые, разумеется, хоронить никто не собирался, ибо в Зоне мутанты – самые лучшие могильщики.

В данном случае это были снарки. И, поскольку мертвых тел было довольно много, снарков в этой локации тоже стало намного больше, чем раньше. Никто не знает, то ли плодились они как-то в шоколадных условиях наличия большого количества свежей человечины, то ли новые откуда-то набежали, но теперь в окрестностях озера Куписта бродили целые стаи этих тварей.

И на одну из них мы как раз и нарвались, когда спустились в котлован и направились к бункеру…

Снарки словно из-под земли выросли. Только что не было никого – и вот уже нас пытается окружить стая голов в двадцать, приседая и похрюкивая в предвкушении обильного обеда…

И не только похрюкивая.

Я прекрасно помнил, что вокруг озера бродили и зомби тоже – мертвые сталкеры, попавшие под Выброс, умершие – и ожившие благодаря блуждающей аномалии «роженица». Существа малоприятные, плохо передвигающиеся, неважно стреляющие, но в больших количествах доставляющие серьезную головную боль тому, кто попадется им на пути. А порой и излечивающие от мигрени и остальных болезней, причем сразу и радикально. Ибо убить их было непросто, а при виде добычи у мертвецов просыпалась стайная способность окружать потенциальную еду – и ускоряться практически до возможностей живого человека.

И тогда уйти от стаи адски воняющих, полуразложившихся трупов было уже крайне проблематично.

В данном же случае, похоже, зомби оценили преимущества совместной охоты со снарками и теперь обходили нас с другой стороны. Кто бы мог подумать, что у них хватит на это интеллекта – а может, нам просто так «повезло», и не корпоративная это была охота, а конкуренция со снарками. Соревнование на тему, кому больше человечины достанется.

Разумеется, мы начали стрелять, но толку от этого было немного. В вертлявого снарка очень сложно попасть, а медлительного зомби крайне непросто убить. Конечно, и Бесконечный, и Циркач попадали в тварей, да и я, стреляя одиночными, довольно быстро уложил с полдюжины снарков и столько же зомби – если попасть живому трупу точно между глаз, он гарантированно откинет копыта, а я недостатком меткости никогда не страдал.

Но мутантов и мертвецов оказалось слишком много.

И бежать нам было некуда. Как-то слишком быстро и те и другие появились из тумана, скопившегося в низине, при этом никто не ожидал, что их будет столько…

Одного снарка, бросившегося на меня, я встретил пинком в разорванный противогаз, с грехом пополам натянутый на гнилую рожу – своей кожи у этих тварей на морде зачастую нет, потому они пользуются резиновой, благо старых советских противогазов по Зоне разбросано немерено.

Мутант взвизгнул, ударом его отбросило назад – и следом его догнала моя пуля, вошедшая в нижнюю челюсть мута и на выходе из затылка вынесшая из черепной коробки ошметки почерневшего мозга.

Но следом на месте этой твари появились две новые. Одну я тут же успокоил пулей в круглый иллюминатор противогаза, брызнувший во все стороны кровавыми осколками. Вторая же бросилась на меня справа, и выстрелить я уже не успевал…

Снарк прыгнул, впился зубами в приклад моего автомата и повис на нем, словно бультерьер, пытаясь достать меня когтями. Я отвесил мутанту боковой удар ногой в брюхо, но толку от этого не случилось вообще никакого: по ходу, снарк был готов сдохнуть, лишь бы не разжать зубы.

И в этом был смысл, так как со всех сторон на меня бросились еще три твари.

Мне ничего не оставалось, кроме как швырнуть автомат им в морды и выхватить из ножен «Бритву», готовясь подороже продать свою жизнь…

Но тут внезапно головы снарков начали лопаться одна за другой, словно проколотые воздушные шарики. Бах – и во все стороны летят обломки черепа и черные ошметки мозгов, а на серую траву Зоны валится обезглавленный труп, сокращаясь в предсмертных конвульсиях.