Сосед будет сверху (СИ) - Левина Ксюша - Страница 9

О, да!

Рука, которая гладила мои щеки, скулы, губы спускается на шею и чуть сжимает. Ложится на плечо. На талию. Слишком высоко — я чувствую жар ладони через тонкий хлопок. Затем большой палец Дантеса и вовсе проходит прямо под грудью. Вправо-влево. Чуть приподнимает ее, и это простое действие отдает взрывом в теле.

Хочу еще!

В животе все сжимается, мышцы пресса сокращаются, легким не хватает места. Мне нереально жарко. Дантесу тоже жарко? Могу я, скажем, скинуть его кожанку?

Его лицо так близко, что я уже даже не открываю глаза. Я ощущаю… Боже! Кончик. Его языка. На моей. Нижней. Губе.

Это не поцелуй. Он не с того начал.

Почему так? Лизнул меня и сразу отстранился! Он прекращает так же быстро, как начинает, но не отходит от меня. Переступает с ноги на ногу, будто бы готовится к прыжку, как хищник. Он собирает мои волосы на затылке в кулак и запрокидывает голову сильнее, а второй рукой сжимает подбородок. Я полностью лишена возможности шевелиться, и это настолько хорошо, что даже пугает. Как будто я всю жизнь мечтала оказаться без права на свободу, чтобы просто ждать поцелуя.

Поцелуй уже. Я сейчас умру.

— Ну, — шепчет он в самые губы, и на букве «у» мы соприкасаемся.

Я резко тянусь вперед, но он отстраняется. Это был поцелуй. Практически настоящий и нет — все закончилось, не успев начаться.

— Я жду, — опять на «у» он вытягивает губы трубочкой, и они касаются моих.

— Чего? — мой голос звучит непривычно глухо.

Пушкина, соберись!

— Ты должна по... — нет-нет-нет, — про... — пожалуйста, поцелуй сам! — …сить. Мы договорились, что я ничего не сделаю без твоего разрешения. Так разреши мне.

Я хнычу? Нет, я правда хнычу? Боги! Мое тело вибрирует от возбуждения, это какая-то истерика.

Дантес меня выпускает.

Нет-нет-нет!

Он прижимается лбом к моему лбу, и я жадно глотаю его дыхание, будто это могло бы заменить его язык в моем рту, мать вашу. Но попросить — нет. Нет!

Я дышу тяжело, он тоже.

— Попроси, Саша, — хрипло шепчет, перекатывая мое... наше имя на языке. — Мы оба этого хотим. Ну?

— Нет. — Язык онемел, челюсть еле шевелится. Это выше, блять, моих сил!

Это «нет» стоит титанических усилий и такого огромного внутреннего протеста, что я вырываю его с мясом.

— Нет, — уже покорнее шепчу я.

— Нет, пожалуйста, — а теперь умоляю. Как интересно!

— Пожалуйста! — выдаю напоследок.

— Хорошо, — вдруг легко соглашается он, выталкивая меня из своего личного пространства, и спокойно запускает лифт.

Что?

Дантес делает вид, будто ничего особенного не произошло, пялится перед собой, спрятав руки в карманах куртки, а вот я ощущаю себя помятой и покусанной им. Мне кажется, мои волосы в полном беспорядке, а кожа прожжена до костей. И я, черт возьми, до сих пор чувствую его прикосновения! Какого хрена, а? То место, где он гладил меня, прямо под грудью, все еще зудит.

Зато Дантес улыбается. Улыбается, мать его!

— Погода сегодня хорошая, правда, соседка?

И скидывает свою кожанку. Да матерь божья, сын Исусий, я все!

Глава 6

Я в полной, мать его, прострации. Ловлю себя на том, что стою на перекрестке перед светофором, который горит зеленым. Сзади раздается серия протяжных автомобильных гудков, а после, покрывая благим матом, меня объезжает гребаный салатовый «Матиз» (со знаком «ребенок в машине», между прочим).

Черт, черт! Из-за дурацких провалов в памяти я потеряла тачку соседа из виду.

Переключив коробку передач, я начинаю медленно двигаться вперед, пока красный не зажегся снова, а тем временем соски опять торчат, натягивая футболку в районе груди, стоит просто представить Дантеса. За рулем его тачки. В дурацкой кожанке. С нахальной улыбкой. Боже, да меня до сих пор трясет! От одних воспоминаний по телу полыхнет то там, то здесь.

Не могу перестать думать о том, что было бы, попроси я Дантеса поцеловать меня. Мы бы трахнулись в лифте? Нет, тогда бы я точно не смогла больше ездить на нем — пришлось бы ходить пешком. Еще и Иришек потом встречать? Да ни за что!

Я все. Сделала. Правильно!

Фух! Я выдыхаю с облегчением, а то уже показалось, что становлюсь такой же озабоченной, как Офелия. С кем поведешься, блин.

Дантес, к счастью (бог мой, как мне нравится звать его Дантес — хоть трусы выжимай), поджидает меня на аварийке перед следующим поворотом, а через пять минут дороги мы наконец останавливаемся у крупной автомастерской. Та выглядит вроде бы и солидно, но меня одолевают сомнения, потому что это явно не официальный салон «Ауди».

— А тут точно нормально все сделают? — спрашиваю я Дантеса, который уже вальяжно развалился на капоте.

Не то чтобы меня волнует его фара, но вот за машинку Робертовны я переживаю. Этот же на мой вопрос даже округляет глаза.

— Конечно, здесь творится магия. — Магия, если что, творилась в лифте. — Сделают лучше, чем было до того, как ты решила напороться на меня своей задницей.

И вот он снова превращается в Того Самого Мудака. Ну что ж, так даже легче: скривив лицо, я показываю ему средний палец, как раз когда навстречу к нам с распростертыми объятиями выходит мужчина в возрасте и в чистом костюме, несмотря на масляной шлейф, стелющийся за ним.

— Добро пожаловать в лучшую мастерскую на юге России! — приветствует он торжественно-официально, но я вижу теплую улыбку на его губах, с какой смотрят на хороших знакомых, если не на друзей.

Вот все у этого Мудака в Кожанке самое лучшее, чего не скажешь об Иришках. И нет, я не ревную. Просто поймите меня правильно! Все столкновения с такими накрахмаленными куклами, которые я пережила за свои неполные два десятка лет, убедили, что ничего глубокого там, кроме глотки, нет.

— Ты какими судьбами к нам? Как перестал гонять, редко вижу тебя здесь. Хоть бы иногда вспоминал.

Гонять? Хм, интересно.

— Да сам знаешь, как быстро время летит, — отвечает мудак. — Я и пожрать не всегда успеваю. Много дел.

А вот это брехня, видела я — и слышала — занятого нашего, но расстраивать мужичка не буду, у него слишком доброе лицо.

— Так с чем ты к нам пожаловал?

— Мелочи. Отдашь мою крошку Рамилю, как всегда? — он показывает большим пальцем за спину, на фару.

— Ох, е-мое! Небось курица какая-то постаралась?

Курица? Он охренел? Какой отвратительный низкопробный сексизм! Вот теперь я этим парням точно не доверяю! Женщины, между прочим, очень внимательные водители, даже если я не из их числа. Из всех правил ведь бывают исключения.

— Возможно, — ржет придурок, который больше никакой не Дантес для меня.

— Я вообще-то все слышу, — почти рычу.

Кожанка никак не реагирует, а вот мужик внезапно обращает на меня внимание и даже как-то подбирается, будто бы извиняясь.

— Ее «Ауди», — указывает сосед на меня, — пусть возьмет кто-то другой. Богдан, например, — он продолжает раздавать команды, и я удивляюсь, почему его вообще слушают.

— Да тот занят на полгода вперед, сам знаешь.

Боги, Этот Чувак вообще знает слово «нет»? Почему ему стоит всего лишь с недовольной рожей убрать руки в карманы и нахмурить лоб, чтобы мужичок начал суетиться вокруг него?

— Ладно, для тебя что-нибудь придумаем. Очень рад видеть, к парням зайдешь?

— В следующий раз.

— А бумаги посмотришь? Давно лежит готовая стопка.

— Не сейчас, — звучит уже настойчивее, — у меня тут курица голодная. Еще куда-нибудь клюнет, если не накормлю.

Чего он сказал?

— Я был бы не против, если бы такая меня клюнула пару-тройку раз, — смеется мужик, к которому я уже потеряла всю симпатию.

У мудака и друзья мудаковатые, видимо. Я упираюсь кулаками в бока, когда чудо-сосед начинает подталкивать меня в сторону дороги.