Газлайтер. Том 26 (СИ) - Володин Григорий Григорьевич - Страница 39

— Да. Мы хотим услышать приказ от него лично.

— Почему он не вернулся в лагерь? — вставляет и третий.

Уступаю слово экспедитору — мало ли что я скажу, гвардейцы могут и не поверить. Пусть услышат это от официального представителя.

Тандорин говорит сухо, без эмоций, словно зачитывает сводку:

— Княжич Паскевич оказался Демоном и скрылся. В настоящее время он находится в розыске по обвинению в шпионаже и диверсии против армии русского дворянства. Вся гвардия княжеского рода Паскевича, которую он привёл на Южный полюс, временно переходит под прямое командование графа Данилы Степановича Вещего-Филинова.

Возникает пауза. И вот что странно — никто даже не вздрогнул при слове «Демон». Ни один не дёрнулся, ни один лоб не нахмурился, ни малейшего «что⁈» в голосе.

Словно их головы уже заранее подготовил один демонюга. И их возмущает не демоническая суть княжича — их бесит, что теперь они переходят в моё подчинение.

— Что вы несёте⁈ — почти рычит третий, моложавый, с хищными чертами. — Перейти под Филиновых⁈ Мы — люди Паскевича! Не бывать нам перебежчиками!

— Попридержите язык, — спокойно, но с холодной жёсткостью обрывает Тандорин. Он выпрямляется, голос становится стальным. — Перед вами экспедитор Охранки и граф Царства. Имейте уважение.

Бугай, что у них за главного, мотает головой с подчеркнутым несогласием:

— Мы ничего такого не имели в виду, господин экспедитор. Уважение к вам имеем, безусловно. Но по какому праву вы хотите поставить нас — людей, присягнувших роду Паскевичей — под другого господина?

Тандорин, не моргнув, продолжает:

— Никто не оспаривает, что вы — гвардейцы рода Паскевичей, сударь. Но ситуация внештатная. Царь отдал прямой приказ: Южная Обитель должна быть взята. Операцию по зачистке ведёт Данила Степанович. Следовательно, вы временно переходите под его командование. Всё логично.

Возмущение снова пробивается у троицы. Настя тем временем сидит рядом со мной — спокойно, почти равнодушно. Один из командиров — тот самый моложавый, с хищными чертами — хмурится, бросает резко, с откровенным презрением:

— Где вы тут видите логику⁈ У нас присяга! С чего вдруг мы должны подчиняться другому дворянину, кроме Паскевича?

Я поднимаю руку, не давая Тандорину вступить в ненужный спор:

— Позвольте мне, Эраст Петрович.

Поворачиваюсь к гвардейцам:

— Род Паскевича опозорил себя. Сначала ваш княжич вызвался участвовать в операции и добровольно подчинился моему командованию. А потом оказался Демоном. Знаете, что это значит?

Делаю короткую паузу, смотрю бугаю в глаза.

— Это значит, что долг за родом Паскевича никуда не делся. И единственный способ его искупить — продолжать сражаться с монахами.

Делаю паузу, чтобы гвардейцы переварили:

— Никто не звал Паскевичей в Антарктику. Они сами вызвались. А слово дворянина — это и есть присяга. Княжеский род принял решение, и вы — его часть. Значит, вы обязаны отслужить в Антарктиде от имени Паскевича. Хотите вы того или нет.

Гвардейцы замолкают — видно, что последний аргумент их крепко загрузил.

Улыбнувшись, я перевожу взгляд на Настю:

— Кажется, господа призадумались. Может, чайку? Анастасия Павловна, подайте, пожалуйста, чайничек.

Она кивает и встаёт. Лёгкий хлопок босых ступней по дощатому полу, белая майка, мягкий шаг — и вот она уже тянется к подносу…

И в следующее мгновение — три вспышки одновременно.

Огненный шар, ледяной снаряд и молния срываются со стороны гвардейцев и летят жене в спину.

Перед Настей из воздуха вырастает ледяная стена — гладкая, как зеркало, прочная, как броня. Выкована за долю секунды грандмастерскими руками Мерзлотника, сработавшего мгновенно по моему мысленному приказу. Ударная волна прокатывается по комнате, швыряет кресла, сдувает скатерть с чайником, гасит пару свечей.

Магические атаки рассыпаются о лёд, не оставив и трещины.

Все трое командиров уже вскочили, потрясённо глядя на мою невредимую жену за хрустальной непробиваемой преградой.

Синяя псионика струится из моих глаз, пальцев, дыхания.

— Попались с поличным, прихвостни Демона, — произношу я довольно.

Разумеется, ледяную стену поднял Мерзлотник. Хоть он и находился снаружи, за стеной сруба, я контролировал его через вассальное кольцо. Он сознательно ни за кем не следил — просто стоял на улицы, курил трубку и ждал сигнала. Сигнал поступил — и весь его грандмастерский Дар на пару секунд стал моим. Этого было более чем достаточно.

В отличие от Мерзлотника, я видел всё: и Настю, и напряжение каналов у гвардейцев, и момент, когда их энергия вот-вот рванет наружу. Я направил через кольцо всю мощь стихии Мерзлотника — и перегородил траекторию атак. Стена взметнулась мгновенно приняв на себя атаки. Техника Грандмастера выдержала удар трех Мастеров без проблем.

А потом настала моя очередь.

Синяя псионика в глазах — так, для вида. А настоящая атака пришла сверху.

С тёмных балок под потолком одновременно сорвались глубососки —маленькие энергетические прилипалы. Медузы, заранее прикреплённые по верхам, в тени, специально расставленные.

Обычно эти тварюшки не поддаются телепатии. Но если потратить время, как это сделал я — выстроить ментальную связку, заложить поведенческую матрицу, выдрессировать — получаются почти домашние зверушки.

И вот теперь они прыгнули косяком прямо на головы гвардейцев.

Сотня клейких тел мягко шлёпается на лица и шеи. Щупальца тут же впиваются. Магические ядра глубососок начинают гудеть, высасывая у командиров энергию, истощая их как физически, так и ментально. Всё происходит быстро. Без предупреждения. Без права на сопротивление.

Они даже доспехи надеть не успевают. Каналы в источники запечатаны. Медузы блокируют их, будто завинчивают краны силы.

Командиры Паскевича с хрипами падают на пол, корчатся, пытаясь сорвать с себя медуз. Тела гвардейцев дрожат, потом затихают. Лежат вразвалку, как брошенные куклы. Тандорин сбоку выдыхает:

— Охренеть…

Я, не оборачиваясь, киваю:

— Решил их просто обездвижить, чем устраивать ненужный махач. Согласны, Эраст Петрович?

— Пожалуй, Данила Степанович, — бросает экспедитор.

За ледяной стеной Настя хлопает глазами. Она знала, что атака возможна, но, разумеется, не успела бы среагировать — именно для этого здесь и был Мерзлотник.

Отдаю мысленную команду — и из соседней комнатки выходит четвёрка гвардейцев в резиновых перчатках, с чёрными контейнерами в руках. Один за другим начинают снимать глубососок с тел.

Медузам я уже велел отпустить цели. Тварюшки покорно отлепляются, скользят, соскальзывают с гвардейцев и спокойно исчезают в ящиках — без капли сопротивления.

Командиры освобождаются от липкого плена, но всё равно лежат без сознания. Сил у них не осталось.

— Настя, а всё-таки дай чайник, — произношу, бросив взгляд на командиров в отрубе.

И это я ещё их пожалел. Если бы отдал медузам команду бить не на истощение, а насмерть — сейчас здесь лежали бы три безжизненных тела с обнулёнными источниками.

Кстати, теперь, когда они полностью обездвижены и беззащитны, я вполне могу залезть в их головы и вычистить всё лишнее. В том числе и те ментальные закладки, что привели к атаке на Настю.

Жена была предупреждена, конечно. Но даже я не ожидал, с какой точностью сработает триггер. Стоило ей сделать шаг к чайнику, чуть повернуть спину — и они среагировали моментально. Словно по нажатию кнопки. Ни сомнений, ни колебаний. Просто — механика. Паскевич, надо признать, знает толк в программировании людей.

— Эраст Петрович, будете чай? — спрашиваю, когда Настя ставит чайник на стол.

— Эм, что? Чай? Нет, пожалуй, — Тандорин поднимается с места, слегка раскачиваясь от перенапряжения, и бурчит: — Данила Степанович, почему они напали? Охренели совсем?

Я пожимаю плечами:

— Потому что они марионетки княжича Паскевича. Он взломал им мозги.