Тень пустоты (СИ) - Катлас Эдуард - Страница 5

Не попробуешь, не узнаешь. Пока пробовать не хотелось.

В конце концов, с помощью ремонтника с принтером удалось договориться, правда, на более слабую версию ЭМ-гранат. Ну, были и плюсы, теперь они стали крошечными, умещались в сжатой ладони. Оставалось только надеяться, что всплеска от такой гранаты хватит, чтобы развеять, изгнать, уничтожить призрака.

Иначе у нас могли возникнуть проблемы.

В первый раз ремонтник смог лупануть по агрессору и сам, пользуясь встроенными возможностями, но я не знал, что необходимо, чтобы он смог повторить. И сможет ли. Да и вообще, хотелось иметь что-то свое, под рукой, а не рассчитывать на возможности ремонтников.

Практика показывала, что они идут по своей повестке.

Когда я уходил из поселения, кто-то из молодежи, из пятого поколения, из тех, кто чинил поврежденных пауков, радовался, что их рейтинг у ремонтников теперь поднимется. Видимо, за помощь в восстановлении.

Интересно теперь, какой, собственно, рейтинг был у меня. И где на него можно посмотреть. И на что он вообще влияет, этот рейтинг? Открывает дополнительные двери, или заставляет ремонтников как-то по-особенному поднимать лапки в присутствии высокоранговых гостей?

Так мы и двигались. От коридора к коридору, от одного машинного зала к другому. На большие пространства Ананси нас не выводил, чаще всего мы касались их только краем, и тут же вновь уходили в обычные коридоры, туда, где нас не увидеть издалека, не проследить, не начать погоню.

Только кто знает, может быть, она уже идет у нас по пятам.

Ананси двигался распределенно, хоть и кучно — в условиях неполного сознания он все время боялся потерять контроль над отдельными пауками. Один два семенили по потолку или стенам рядом со мной, оставляя мне решетку пола. Двое-трое все время шли в авангарде, разведывали дорогу и боковые проходы. Еще парочка прикрывала тыл.

И двое ютились, сложенные, у меня в рюкзаке, пока что неспособные двигаться.

В какой-то момент один из пауков авангарда остановился, и начал латать проплешину в пустой трубе. Явно пустой — дыра в ней была знатная, и если раньше по ней что-то и текло, то те времена давно прошли.

На моем коммуникаторе возникла новая пиктограмка, сидящей на стульчике человечек. Стульчик правда был пропущен, и человечек сидел прямо в воздухе. Ну, смысл был понятен — обождать.

Похоже, Ананси опять потерял контакт с одной из своих частей, и потерявшийся паучок, как только отсоединился от единого целого, от собственного разума, вернулся к базовым императивам — чинить, все что нужно починить. Хотя по мне так чинить эту трубу явно особого смысла не было, и точно уж это не было первым приоритетом прямо сейчас.

Ближайший паучок подобрался ближе к потеряшке, и положил одну из лапок ему на спину. Наверное, восстанавливал связь, но со стороны выглядело, словно одна часть Ананси подбадривает другую — не дрейфь мол, все наладится, — положил руку на плечо и уговаривает его держать себя в руках.

Я понял, что Ананси вернул контроль над этим паучком только потому, что тот перестал суетиться вокруг трубы и побежал назад, ближе ко мне — центру, вокруг которого крутились все пауки. Все-таки у меня в рюкзаке было еще двое, стабилизирующий фактор, и мультиканальное взаимодействие позволяло ремонтнику лучше контролировать себя.

Но ему было тяжело. Он распадался. Его сознание давало сбои, такие как этот. Нужно было успеть дойти до ремонтной базы раньше, чем его разум развалится окончательно.

Ананси вел меня к ремонтной базе еще несколько часов. Думаю, он и в нормальном состоянии был странноватым, ну, по меркам людей. А сейчас тем более. Особенно меня смущало то, что, когда он не знал ответа, или не хотел отвечать — он просто молчал. Не говорил ни да, ни нет, не признался, что не знает. Просто мой коммуникатор был пуст, а паучки деловито продолжали семенить вперед, не выдавая свои мысли даже жестами.

Хотя он точно меня понимал. И хорошо понимал, насколько вообще можно хорошо понимать представителя совершенно другого, скорее даже чуждого вида — даже не механического, а какого-то разума, возникшего из цепочек органических молекул. Даже представить себе такую возможность сложно, не то, что еще и научиться общаться. Насколько вообще можно понимать в его состоянии, когда значимую часть своей воли он тратил на то, чтобы его сознание вообще не начало распадаться.

— Куда это мы? — меня смущали места, где мы оказались. — Что-то коридоры уж больно знакомые.

Пауки семенили вокруг. Тот, который еще недавно кинулся чинить трубу, теперь двигался вообще рядом, чуть впереди, у меня прямо на уровне живота, по стене, периодически одна лапка соскальзывала, и он дергался, перехватывал стену другими, чтобы не упасть. Похоже, в последних боях его зацепило, и проблемы у этого паучка были не только со связностью сознания, но и чисто механические.

Может, эти проблемы были взаимосвязаны.

Но никто из тех пауков, что двигался рядом, из тех, которых я видел, никак не обозначил, что Ананси вообще слышит вопрос.

Конечно, корабль огромный, и могут быть места, очень похожие друг на друга, вызывающие приступы узнавания, просто за счет унифицированной архитектуры.

Но что-то мне подсказывало, что мы приближались к местам, куда я сам пошел бы в последнюю очередь.

У меня возникло ощущение, что я не напарник у ремонтника, а его заложник. Или пленный.

Будет очень жаль, если он меня предаст. Чем знакомей становились коридоры, тем тяжелее мне становилось идти. Я смотрел уже больше не за тем, чтобы на нас не напали из-за какого-нибудь поворота, а скорее за тем, чтобы на меня не напал сам ремонтник, какая-нибудь из его частей.

— Ананси, друг мой, только не говори мне, что в тебе все-таки есть хитрость. Ты очень меня этим расстроишь.

За очередным поворотом я увидел то, что не думал увидеть вновь.

Тела пятерых колонистов, убитых в прошлом нападении.

Ремонтник привел нас точно на то место, где его почти разобрали на запчасти.

Ремонтник деловито проскочил мимо поля сражения, не останавливаясь. А вот я задержался.

Паучок рядом со мной притормозил, и на коммуникаторе, наконец, высветился значок, — человечек, двигающий руками и ногами, уверенно шагающий вперед.

Я покачал головой:

— Раз уж мы здесь, соберу патроны. Проверю рюкзаки. Что тебя вообще сюда занесло? Держи теперь периметр, а то может те водомерки еще где-нибудь здесь шастают.

Ремонтник промолчал, но пауки замедлились, перестроились и разбежались по всем боковым коридорам.

В принципе, старшие закинули в коммуникатор свои собственные карты, те, что колония успела создать за пять поколений, но толку без постоянного позиционирования от них было не очень много. Ковчег — это не поверхность планеты. Коридоры могли идти и вверх, и вниз, в пути мы и поднимались по лестницам, и спускались, иногда очень сильно. И это — даже если не учитывать возможные проказы с направлением силы тяжести.

Как мог, я отметил место. Если я когда-нибудь вернусь в людскую колонию, передам. Я описывал примерное место боя старшим и раньше. Просто не думаю, что в ближайшем будущем кто-нибудь прийдет сюда позаботиться об умерших.

Воздух на Ковчеге суховат, и скорее всего еще и постоянно фильтруется, поэтому мертвые скорее мумифицируются. Запаха я почти не чувствовал, что тоже говорило в пользу этого варианта.

Хоронить мне ребят здесь негде. Поэтому я просто перетащил их в одно место, осторожно разместив всех рядом, закрыв глаза, сложив руки. А потом накрыл сверху материей, которой нашел в рюкзаках. Наверное, что-то вроде палаток.

Пусть хотя бы лежат с уважением.

Трупов водомерок я не нашел. Побежденные утащили их с собой, как и оружие собственных убитых, и все остальное. Чем-то мне это напомнило древние обычаи сбора погибших под стенами замков, когда похоронные команды противников могли ходить рядом друг с другом, собирая своих мертвых.