Тень пустоты (СИ) - Катлас Эдуард - Страница 3

— Благодарность?

— СохранитеОставшиеся крылья. БудетВозможностьЯПридуПолюбоваться их красотой.

Конечно, мне еще работать и работать над произношением.

Я положил подсумок на перекресток, и исчез в коридорах. Ни один из рядовых бойцов больше не погиб, да и вообще — никто из них нам даже не встретился. Мы двигались как тени просто потому, что отлично знали, где сейчас идут их патрули.

Не нравятся мне эти призраки. Все больше и больше не нравятся.

И их тут оказывается много. Практически, на Ковчеге вторжение, и похоже я знаю его цель.

Хоть и крайне эгоистично думать, что целый мир крутится вокруг тебя. С другой стороны — лишь один из многих миров.

В какой-то момент приходится признавать очевидное.

Призраки здесь именно из-за меня. И гибель десятков разумных гусениц сейчас, и возможно еще множества их родственников в их лагере чуть позже — целиком инициирована мной. Нет, вины я за собой не чувствовал, но и радости это осознание не добавляло. Кому понравится знать, что твои перемещения между мирами теперь сопровождаются множеством смертей.

Надеюсь, что количество призраков в этой вселенной не бесконечно, как она сама. Хочется верить, что сюда высадили не слишком большой десант. Но нужно как можно быстрее их пересчитать, хорошо, что чертежи ЭМ-гранаты есть и у меня, и у моего друга-инвалида.

Как мы здесь оказались, опять одни?

Я расскажу. Послушайте мою историю.

Время, необходимое для возращения в любой из миров, увеличивается вместе с их количеством. Если и есть способ выбирать следующий мир для посещения, то это ничего не поменяет. Сделав один мир любимчиком, лишь еще увеличишь свое отсутствие в других.

Какой-то из миров останется на задворках. Нельзя объять необъятное. Сложно посетить все миры, да даже один лишь Ковчег так просто не обойдешь.

Мне не придется увидеть следующую звезду вблизи. До нее еще многие годы. Если и увижу, то точно не в этот раз, не в этот прыжок.

Да я вообще могу ее не увидеть. Мое существование на Ковчеге в любой момент может прервать очередная внезапная атака из-за угла.

Но звезда звездой, война войной, а насущные проблемы надо решать. Конечно, я совершенно не планировал становиться сиделкой где-то в межзвездной пыли. Еще и у искалеченного потерей частей распределенного разума.

Внешне ремонтник держится молодцом. Ананси. Постельный режим ему не нужен, он вполне может двигаться, отдельные его пауки дееспособны.

Вот с мозгами похуже.

Но по порядку.

На ожерелье у меня, вместо ушей, нанизаны миры.

Земля. Место вероятного рождения. Почему вероятного? В последнее время я начал задумываться, а кто, собственно, мог помешать моей матери зачать меня в совершенно другом мире. Мать то я не знал, не спросишь. Или кто мог помешать мне начать прыгать раньше, чем я себя помню? А отец лишь нашел меня? Бред. Я родился на Земле. Моим отцом, моим потерянным отцом точно был шагающий. В этом мире я умело прячусь, скрываю свое происхождение, и пользуюсь всеми его благами, насколько успеваю. Хороший мир, добрый мир. Я бы сказал, непуганая планета, если бы не знал, сколько раз она себя пугала. Так, что уже развился иммунитет. Мир кафешек, горящих на улице фонарей и высоких красивых зданий. Мир, вечно куда-то спешащий, мир деятельных людей и красивых девушек.

Мир Холмов, Туманов и монстров, принадлежащих туману. Мир, в котором я практически потерял свою королеву, расстался с ней очень надолго, но зато сделал новой королевой, на совершенно другом холме ее дочь. Мир, в котором приходится бороться с монстрами двух мастей — теми, кто прячется в тумане, и теми, кто обитает над ним — двуногими. И пока мы побеждаем, если и не первых, но зато вторых то точно.

Первобытный мир водорослей и лишайников. Место, где горсти людей жмутся к океану, которых их кормит. Планета, на которой на сушу вышли пока только растения, самые первые — симбиоз водорослей и мхов. Мир, в котором люди просто не могли возникнуть, развиться. Где очевидно, что они пришли извне. Скорее всего, потомки шагающих — хотя бы потому, что шагающие в нем — не редкость, а обыденность. Хотя лично я и не встретил пока ни одного. Мир, в котором борьба, похоже, только начиналась.

Мир островов. Мое вечное заточение, непрерывная тюрьма. Хорошо, что я наконец получил послабления по режиму содержания. Мир, который крутится вокруг изучения шагающих, где сам термин — шагающие — и был придуман. Мир, который из-за этих самых шагающих, похоже, недавно привлек пристальное внимание неизвестного врага. Призраков, его глашатаев.

Мир нео-гладиаторов. Умирающих в медиа-колизее, на потеху подписчиков стриминговых сервисов тысяч планет. Спартака там не нашлось, пришлось справляться своими силами. Бучу мы подняли изрядную, даже интересно, чем все закончится.

Загадочная, странная Обитель. В этом древнем общежитии, Храме шагающих я сейчас — единственный постоялец, но это не делает меня владельцем этого места. Я знаю о нем лишь крохи, понимаю — еще меньше. По сути, в последнее время все мои посещения новых миров сводятся к тому, чтобы узнать что-то, что поможет мне расшифровать загадки Обители.

Мир лордов. Усталой цивилизации, людей, утомленных самим своим существованием, медленно угасающее племя, которое отлично понимает все свои проблемы и… не хочет с ними бороться.

И вот мы здесь. Ковчег. Восемь миров, каждый из которых вполне достоин, чтобы провести в нем всю свою жизнь.

Но тут решаю не я.

— … А потом ремонтник открыл гермодверь, и началось…

— Как распределялись элементы ремонтника в момент открытия шлюза?

Я прикрыл глаза, припоминая. К тому же, меня просто измотали. Если бы меня не закалили многочасовые допросы в приемнике на планете островов, я бы, наверное, психанул.

— Из тех, кого видел, один справа от шлюза, видимо, он и открывал. Еще два перед шлюзом на палубе, на решетке. Один в техническом тоннеле. Больше в тот момент я не видел.

— Скорость открытия шлюза?

— Секунды за полторы-две он открылся, и сразу полетели эти шпильки, или болты, как их там.

— Придерживайтесь одного названия, любого, если не затруднит.

— Болты.

— Насколько «сразу» полетели болты?

— Двери открылись, и сразу залп.

— А пока они открывались, залпа не было?

— Мне кажется, в конце открытия полетели первые болты.

— Насколько слитным был залп?

— Достаточно. Лося… то есть командира группы, истыкали сразу, первой же волной.

— Постарайся вспомнить, сколько именно болтов прилетело. Сколько попала в командира группы? Лучше по отдельности, в голову, в каждую конечность, в туловище?

Твою ж…

Но вот что интересно, вопросы, по сути, он задавал правильные. Даже я по-новому смотрел на ту стычку, на ее причины, на вероятность случайности, на все.

Это явно была засада. Но засада неумелая, наспех сработанная. И безуспешная, если засада была на меня. Только озвучивать свои предположения я не торопился.

Вопросы сыпались один за другим, и я продолжал отвечать.

— Ты сказал, что у девушки текла кровь, равно как и ее напарника. Сколько крови набралось к моменту их смерти на технологической палубе?

— Лужа. Целая лужа.

— Можешь оценить? В метрах, или хотя бы в размере пятна?

— Когда упал парень, накопилось метра два в диаметре. Дальше я не смотрел.

Холодный разум. Не просто холодный, а ледяной.

— Можно вопрос?

— Конечно.

— Вам их совсем не жалко?

— После гибели биологического тела мы лишаемся почти всех эмоций. Не считай нас просто людьми, перенесенными в цифровую среду. И это тело, — киборг слегка пошевелился, — мало что меняет. Сенсорное восприятие меняется полностью. А вместе с этим ослабевает и большинство эмоций. Мы — Старшие, мы уже не люди. Люди — это только текущее поколение. Они сейчас на вершине колеса, над водой, на поверхности. А мы — скорее память расы. Инструмент. Может, если получится, когда-нибудь в будущем мы вновь обретем тела, и эмоции в каком-то новом виде вернутся. Жаль только, что погибшим рядом с тобой это теперь недоступно. Правила строги — перенос осуществляется только однократно, никаких резервных копий.