Молчание во благо. Том 1 (СИ) - "doditod" - Страница 6

Чтобы усилить свои техники, маги должны произнести их название, сложить печати, совершить ритуал. В этом чувствовалась странная логика: они не просто использовали силу, они договаривались с самим собой. Да, чтобы техника стала сильнее, надо было подвергнуть себя риску.

— «Магия тут опирается не на ману, а на проклятую энергию,» — Мирак выгнул бровь. — «Они как будто вынуждены убеждать себя в силе своей техники, заключать сделку со своим же разумом. И чем больше они в это верят, чем выше их ставка, тем мощнее результат… Интересно. Тогда выходит, что настоящая сила здесь — это не просто энергия, а способность контролировать собственное убеждение?»

Обычный человек не замечает её, не чувствует и не использует. Она выходит из него незаметно, рассеиваясь в пространстве, оставляя после себя лишь смутный осадок. Но те, кто рождаются с врождённой связью с проклятой энергией, способны удерживать её в себе. Накопив, они направляют её, заковывая в заклинания, сливая с плотью, превращая в оружие.

Ко всему прочему шаманы — это не просто маги. Они посредники между магами и тем, что тут называется проклятиями.

Как любая сила, проклятая энергия имеет свою природу. Она не только накапливается, но и впитывается, словно губка, в кости, в мышцы, в саму ткань реальности. Она может прилипать к местам, пропитанным страхом и смертью, создавая проклятых существ. Она может разъедать тела тех, кто не умеет ею управлять, оставляя язвы на душе. Она может становиться живой, если её слишком много.

Если в каком-то месте слишком долго скапливалась тьма, она начинала жить. Накапливать жадность, страх, боль. Расти, впитывать мысли людей, сжиматься в комок, пока однажды не начинает нашёптывать, убивать, разрушать. Там, где обычный человек видел только заброшенный дом, шаманы ощущали духов.

В таких случаях проводилось очищение. Самое древнее из искусств шаманов — кропотливая работа с самой материей проклятия. Но уничтожать проклятия можно было только проклятой энергией.

— «Значит, проблемы этого мира исходят от тех, кто не умеет контролировать свою энергию?» — в голове Мирака задался очевидный вопрос.

Проклятая энергия — это сила, рождаемая из негатива. Она циркулирует в каждом человеке, но лишь немногие могут управлять ею осознано.

Он провёл пальцами по страницам, внимательно изучая рисунки схем. В этом мире энергия существовала не в виде потоков маны, а в форме чего-то ментального. Её можно было контролировать, накапливать, высвобождать в атакующих техниках или защитных барьерах.

Но в отличие от его родного мира, где магия имела строгие принципы, здесь всё зависело от эмоций. Сила зависела от гнева, страха, ненависти — от проклятий, наложенных самой судьбой.

Это было нечто новое.

Если так, то у него этой силы должно быть в избытке.

Мирак перевёл взгляд с книги на собственные руки, затем прикрыл глаза.

Масакадо называли слабым, неспособным даже на простейшие техники. Но если проклятая энергия рождается из внутренней тьмы, пять тысяч лет заточения сполна пропитали его негативом.

Он пытался уловить то, о чём говорилось в тексте.

Тепло разлилось по телу, словно густая, вязкая субстанция начала медленно стекать с его мыслей, оседая в конечностях, наполняя его от макушки до самых пяток. Он чувствовал, как она пульсирует, тяжёлая, насыщенная, будто готовая вырваться наружу. Не хрупкий огонёк, не слабая искра — нет, внутри него бушевала буря.

Он попробовал сосредоточить её, собрать в одном месте, направить. Едва заметное движение — и вот она уже струится к горлу, подчиняясь его воле. Ещё немного… Но внезапно поток остановился.

Что-то сдавило его изнутри. Словно горло было заблокировано, закрыто невидимой печатью. Он напрягся, попытался пробить этот барьер, но чем сильнее давил, тем отчётливее ощущал сопротивление. Проклятая речь… Она была там, внутри, но что-то мешало использовать её.

— Что ж, я понял это ограничение с самого начала. Но в чём же причина? — Мирак постучал пальцем по столу, осмотрев людей, которые упорно смотрели в свои книги и пытались не пересекаться с проблемным наследником. — «Может, у моего клана какая-то особая история?»

Он быстро нашёл нужные сведения. Их клан находился в Тибе — не слишком далеко от Токио, столицы страны, под названием Япония. Здесь находились Токийская школа Магии, где обучался Масакадо и большая часть других бесклановых юношей.

Леса вокруг были удобны для тренировок, особенно учитывая их технику Проклятой Речи, требующую изоляции от шумных районов, чтобы не подвергать окружающих риску. Хотя на этот случай есть барьеры.

— «Располагаться рядом со столицей удобно. Однако положение у нас не самое лучшее».

Токийская школа считалась сильной, но не лучшей, а учитывая, что их было всего две…

Звание лучшей принадлежало Киото. Ещё в древности, когда Киото — предыдущую столицу — называли Хэйан, там зародились три великих клана: Фудзивара, Сугавара и Камо.

Фудзивара — мастера политических интриг. Они доминировали в аристократии через стратегические браки, контролировали Императора, манипулировали двором, словно опытные кукловоды. Из их ветвей и родственных линий впоследствии выросли Зенины, фамилия которых до сих пор внушала страх и уважение.

Сугавара… гении и великие учёные, но их почти стёрли с лица земли. История гласила, что они пали перед ненасытной силой некоего Сукуны, и от их некогда могучего наследия осталось лишь несколько разрозненных ветвей. Одна из них, по странной иронии, породила фамилию, что теперь внушала куда большее почтение, чем сама Сугавара — Годзё.

Камо… Единственные, кто сохранили своё имя, но какой ценой? Их фамилия пережила века, но когда-то они породили личность, принёсшую им не славу, а проклятие — Норитоси Камо, Человека-Позора. Его эксперименты над людьми, жуткие создания, ставшие проклятиями — его имя вписано в историю, но сами Камо желают его оттуда выписать.

Киото было истоком этих древних фамилий. Там же стояла Киотская школа, обучавшая тех, кто рождался с правильной фамилией, правильным статусом и правильной силой.

— «Та девчонка сказала, что в этом году оттуда переводится какой-то маг».

Мирак скептически приподнял бровь. Перевестись из Киотской школы? Это было странно.

Киотская школа была не просто местом обучения, а своего рода академией аристократии, где шаманы с фамилиями, весившими как сотни жизней, изучали не только магию, но и искусство власти. В отличие от Токио, где собирались новички, Киото обучало тех, кто имел наследие. В их руках не просто проклятые техники — у них были связи, доступ к редким ритуалам, к архивам с тайнами, которые передавались по крови.

Либо безклановые, но такие сильные и полезные, что потом могли пойти работать к великой семье.

Шаманы здесь не просто становились сильными — они укрепляли позиции кланов в магическом мире, Камо, Годзё, Зенин — их архивы, их ресурсы определяли, кто станет сильнейшим. Киотская школа была витриной этих древних традиций.

Но помимо известных кланов существовали и другие — те, что прятались в тени, почти незаметные. Самые нишевые из них оседали в Наре — древнем городе, где монахи и шаманы шептались о духах задолго до эпохи Хэйана. Там среди пасущихся оленей рождались и исчезали нишевые семьи шаманов, не имеющие никакого величия.

— «Но мне это сейчас не нужно, главное, что все сливки общества собраны не в столице, а в Киото,» — он с громким хлопком закрыл книгу и заставил парочку людей поблизости дрогнуть.

Знания позволяли понять слабость, и он начал догадываться о немощном положении клана Инумаки. Каким образом? Проклятая речь — была уникальной техникой. Нельзя было заявляться с гарантией, но другие кланы могли повлиять на то, что данная техника сейчас заблокирована, и как минимум они имели все возможности это исполнить.

— «Моё главное наследие не работает, клан не воспринимает своего наследника всерьёз и более того, непонятно какие дела у клана прямо сейчас».