Легенды морей (СИ) - Гуминский Валерий Михайлович - Страница 19

Куратор беззвучно засмеялся, подрагивая плечами.

— Командор Сирота не ценит себя как мужчину? Не верит в свои силы?

— У меня много врагов, — нахмурился я. Конечно же, иметь в таком жестоком мире одного ребёнка — нонсенс. Знать, что твой род, твоя кровь прервётся в один прекрасный момент и не подстраховаться?

— Так уничтожай их, или делай союзниками, — подсказало существо. — Ты волен распоряжаться своей судьбой и делать ошибки, как и положено людям. Мы только корректируем общую картину, в которой есть центральный персонаж.

Более-менее стала понятна стратегия божеств. Они не могут или не хотят впускать в этот мир ещё несколько человек, точнее, их души, в тела местных жителей. Существует одна фигура, с ней и работают на перспективу. Кракен жил лет двести-триста назад, а когда умер, подселили меня… Стоп, как-то не сходится. Неужели этот промежуток времени от его смерти до моего появления остался без внимания? Или… Кракен до сих пор жив, но лишь выведен из строя, если так можно выразиться?

Я благоразумно промолчал, не задавая такой вопрос. Кто знает этих существ. Возьмут и перестанут со мной общаться. Но было подозрение, что они хорошо читают мысли. Ладно, посмотрим, как дальше дела пойдут.

— Мне пора, — лицо Куратора стало расплываться. — Иди по тому пути, который выбрал сам, без нашей помощи. Если уверен в своих силах — действуй не раздумывая.

— Когда снова соизволите посетить меня? — с иронией спросил я.

— Когда этого потребует ситуация…

Вот теперь понятно. Посланник от богов появляется в тот момент, когда хочет что-то подкорректировать, или убедиться, что всё идет по плану.

— В следующий раз пошлите Саманту! — быстро проговорил я, вспомнив пепельноволосую девушку, впервые посетившую меня в родовом особняке, когда я лежал весь перебинтованный после ранения и потери фрегата.

— Какую Саманту? — удивлённо спросил Аттикус, потирая лицо. — Я заснул, что ли?

— Ну да, горазд ты дрыхнуть, — рассмеялся я. — Наверное, приснилось что-то?

— Понимаешь, какое-то странное ощущение… — друг смущённо замолчал, потом продолжил: — Мою душу как будто вырвали из тела и поместили в тёмную комнату без окон, потолка и стен. А кто-то шептал, чтобы я ничего не боялся, это не продлится долго. Жуть какая-то. И главное, вижу себя со стороны, как ты со мной разговариваешь. Но слов не слышу.

— Бывает, особенно после перепоя, — равнодушно ответил я, но зарубку в памяти сделал. Интересно получается — душу живого человека тоже можно закапсулировать в безвременье?

— Я не пил! — возмутился Аттикус.

Я рассмеялся и махнул рукой, дескать, отдыхай. В дверь каюты кто-то резко забарабанил. Оказывается, это был Тью.

— Командор, по правому борту два парусника! — доложил он, вскинув руку к шляпе. — Пегий приказал готовиться к бою.

— Пошли! — я выскочил на палубу, которая уже гудела от топота ног экипажа, разбегающегося по боевым вахтам. Скрипели шарниры поднимающихся на тросах пушечных портиков. Штурмовая группа из десяти человек под командованием Рича оставалась на месте, деловито готовясь для абордажной атаки. Я взлетел на капитанский мостик, где шкипер водил подзорной трубой по горизонту.

— Что там? — спросил его.

— Барк, экипаж на сорок человек, не больше, — ответил Пегий, не отрываясь от трубы. — Тартана с косым парусом, экипаж — шестьдесят человек. Пять палубных пушек. Не могу разобрать, кто это. На барках многие ходят, а вот на тартане…. Неужели Вори Три Пальца? Сейчас, подойдёт поближе…

— Кто он такой, этот Вори?

— Говнюк, каких мало, — ухмыльнулся Пегий. — Пять лет назад его изгнали из Вольного Братства за постоянное крысятничество. То приз утаит, то делиться с фрайманами не хотел, постоянно со своей бандой шнырял между Чёрными Островами и Стафтаном. Это цепь островков, где обычно пополняют запасы питьевой воды и фруктов. Изредка приходил на Керми, чтобы продать рабов. Характером помягче будет, не как Лихой Плясун, но… понимаешь, Игнат, если в человеке есть дерьмо, оно рано или поздно проявляется. Неприятный тип. Может улыбаться тебе в лицо, а потом сунет нож в почку или продаст тебя с потрохами.

— Диагноз ясен, — сказал я, вытаскивая свою трубу, чтобы посмотреть на соседей, идущих параллельным курсом. Тартана была ведущей. Она постепенно меняла галсы и через полчаса небольшой караван был в двух милях от нашего брига, намеренно срезая угол, чтобы подставить барк под нос «Тиры». Видимо, ребята клюнули на штандарт аристократического рода и возможность поживиться чем-нибудь интересным. Их даже не насторожило наличие пушечных портов. Неужели на тартане есть опытные пушкари? Надо полагать, если до сих пор этот Вори жив и здоров, а не лежит обглоданный рыбами на морском дне. — Кстати, а почему Три Пальца?

— А ему в какой-то кабацкой драке отрезали два пальца, — хохотнул Пегий. — Этот ублюдок даже рану по-мужски получить не мог, — и неожиданно рявкнул: — Приготовиться к бою! Боцман, дать команду стоять согласно вахте! Бомбардирам ждать, стрелять только по моему приказу!

Засвистела боцманская дудка, палуба вздрогнула от топота ног. Экипаж «Тиры» занимал свои боевые места. Второй состав стоял на подстраховке, если основные вахты начнут выбывать из-за ранений и смерти. Штурмовики спустились в трюм, чтобы не попасть под обстрелы. Им предстояло идти на абордаж, если ситуация к тому обяжет. Со мной остались Рич, Наби-Син и Тью, который воинственно натянул на голову чёрную косынку. Я попытался загнать его в свою каюту к Аттикусу, но парень обиделся и сказал, что с места не сдвинется, пока командор находится на палубе. Ну и что делать? На меня смотрят десятки глаз, а я буду отсиживаться в укромном месте?

— Курс прежний! — рыкнул Пегий в спину рулевому. — И не вздумай рыскать, как пьяная шлюха по ночной улице! Первым пойдёшь на абордаж!

— Есть, капитан! — не оборачиваясь, браво воскликнул матрос.

Через час мы сблизились настолько, что видели друг друга без подзорной трубы. На тартане подняли сигнальные флаги.

— Предлагают лечь в дрейф и пустить на палубу призовую команду! — проорал носовой вахтенный. — В противном случае будут стрелять!

— Они бессмертные, что ли? — удивился Рич, поглаживая рукояти метательных ножей. Удивительно, что в этот раз он прицепил к поясу интрепель. Тоже собрался на абордаж? Он стоял рядом со мной на полубаке и внимательно разглядывал манёвры пиратов. То, что это именно они, а не Буревестник, стало ясно по затрепыхавшемуся на грот-мачте красному флагу[1] с изображением перекрещенных кортиков под скалящимся черепом

— Для шакалов нет бессмертия, — глухо произнёс Наби-Син, обёрнутый в плотную чёрную ткань, даже лицо закрыл, кроме узкой полоски для глаз. За спиной у него торчали рукояти двух тальваров. — Прикажи, хозяин, и мы снимем с них шкуру, а потом повесим на реях сушиться.

Я поёжился. Низарит говорил правильные вещи. Пиратство можно было победить только ответной жестокостью. Недаром Вори Три Пальца вывесил красный флаг. Цвет крови на морских просторах.

— Сближение один кабельтов! — доложил вахтенный. — Барк выходит на наш курс!

— Держать! — зычно крикнул боцман Кори, разглядывая манёвры пиратов. — Бомбардиры — готовность к бою!

Приказ продублировали, на палубе экипаж замер в ожидании залпа. У всех была надежда на пушкарей. Недаром же они столько тренировались. От первого залпа зависит, как быстро продлится бой.

Потянулись томительные минуты ожидания. Слышался скрип такелажа, шипение разрезаемой форштевнем воды, палуба периодически вздрагивала от смены галса. Пегий внимательно смотрел на манёвры тартаны и отдавал те приказы, которые давали «Тире» преимущество в первой атаке.

— Пушки — дерьмо! — крикнул он, разглядев что-то на пиратском борту. — Бомбардирам запалить фитили!

— Помогай нам боги, — выдохнул кто-то.

Наби-Син приложил ладони к лицу, скороговоркой выпалил молитву и уже не отрывал взгляда от сближающихся кораблей. У Вори первым не выдержали нервы. С левого борта тартаны с небольшим интервалом громыхнуло пять раз.