Присвоенная Драконом - Верховцева Полина - Страница 13

Только кто бы мне позволил это сделать?

Меня усадили за стол, чуть ли не насильно вложили ложку в руку и велели слугам накладывать в мою тарелку побольше, чтобы «бледная бедная деточка поскорее набралась сил». А мне кусок в горло не лез!

Вместо того, чтобы есть, я таращилась на Дину, которая сегодня только и делала, что краснела и не поднимала взгляда, всем своим видом демонстрируя стыд и раскаяние.

Вроде нормально все с ней, вроде все, как всегда.

Я уже ничего не понимала. То ли это мир сошел с ума, то ли я сама.

– Ты как? – прошептала взволнованная Дарина, когда внимание к моей скромной персоне ослабло, и разговоры перетекли в другое русло. – Мы так перепугались.

– Со мной все хорошо, – соврала я, глядя ей прямо в глаза.

Хорошо станет, когда приедет чесса Витони, а пока надо как-то пережить этот обед и окончательно не свихнуться.

Разговоры шли неспешным чередом, несмотря на отсутствие аппетита еда была вкусной, и обстановка в целом была спокойной. Мне даже показалось, что что все закончится хорошо, но в один прекрасный момент за дверью что-то громыхнуло и раздался звон бьющейся посуды.

Все вздрогнули, а у меня так и вовсе внутри что-то екнуло и оборвалось.

– Что-то нынче слуги такие неуклюжие, – с философским спокойствием заметила маменька, неспешно отпиливая кусочек запечённой грудинки, – у нас тоже на днях кучу посуды переколотили.

– Надо вычитать из жалования, – проворчал отец, – тогда будут аккуратнее относиться к своим обязанностям.

– Прекрати. Это всего лишь посуда. И если бьется – то к счастью.

Что-то я в этом сомневалась…

– И к покупке новой, – со смехом поддержала хозяйка дома, – не обращайте внимания.

Все как ни в чем вернулись к трапезе, а я ощутила, как запершило в горле и навернулись едкие слезы. Взяла стакан, попила – вроде стало легче. Потом украдкой промакнула уголки глаз, легонько кашлянула, прикрыв рот ладошкой, и подняла взгляд…

Напротив меня сидела Дарина. Она и не она одновременно. Ее образ будто двоился – то она выглядела беззаботной огненноволосой девушкой, а через миг красивая картинка шла рябью, и вот уже передо мной женщина лет сорока с сединой на висках и веером горьких морщин вокруг уставших глаз.

Она смотрела на меня не отрываясь, в упор, даже когда «счастливая оболочка», разговаривала с кем-то другим и громко смеялась.

Мне больше не нужно было пользоваться боковым взглядом, что увидеть это. Все четко, ясно, прямо на ладони.

Едва дыша, я перевела взгляд на Дину, сидевшую правее. Потребовалась всего пара секунд, чтобы ее красивый образ пошел волной и рассыпался, обнажая то, что скрыто внутри. Беззубую сморщенную старуху, с впавшими темными глазницами. Худую, немощную, обтянутую желтушной, тонкой словно пергамент кожей. Кажется, она спала, никак не реагируя происходящее вокруг.

Потом я посмотрела на вторую дочь Вилсонов, и волосы встали дыбом на затылке. Пока оболочка увлеченно разговаривала с моей матерью о том, как лучше ухаживать за розами, внутри, в истерике билась настоящая Анни. Изрядно постаревшая, но еще не такая дряхлая, как Дина, совсем седая, она кричала и визжала, но я не слышала ни единого звука.

Она знала, что я ее вижу. Умоляла о помощи, рыдала, рвала волосы на голове. Тянула ко мне бледные, обескровленные руки…

А меня, кажется, парализовало от страха, я так крепко вцепилась в вилку, что острые рубчики на ручке больно врезались в пальцы. Душа – ходуном, сердце – в хлам.

Опасаясь увидеть самое худшее, я посмотрела на маму – нормальная, обычная мама. Отец? Все в порядке. Старшие Вилсоны – тоже. И никто из них ничего не замечал!

Тем временем, Анни с безумным видом била кулаками по невидимой преграде, дубасила по ней ладонями, пытаясь вырваться на волю.

Дарина горько смотрела на меня и шептала одно единственно слово, которое я смогла разобрать по губам.

Беги…

Беги…

Беги!

А я не могла пошевелиться. Как в самом жутком ночном кошмаре – когда вокруг творится чертовщина и отчаянно хочется спастись, а руки-ноги не слушаются, и каждое движение тонет в липкой патоке.

Настоящая Дина приоткрыла белесые слепые глаза, а потом снова заснула. А в этот момент ее муж…ее чертов муж-саорец, заботливо подложил жене кусочек румяной шарлотки.

В его очах лениво перекатывались волны пламени.

Муж Анни – тоже с огнем.

Шайрис? Улыбчивый блондин положил руку на плечо Дарине, все так же горько смотревшей на меня. Со стороны могло показаться, что он ее ласково обнимал, но я-то видела, как испуганно исказилось ее лицо. И да, он тоже пылал.

Умирая от страха, впервые за время обеда я посмотрела на Кириана.

Тот небрежно отсалютовал мне бокалом и улыбнулся, как бы говоря «выбор за тобой».

И глядя в его пытающие глаза, я вдруг абсолютно ясно поняла, что если открою рот, если хотя бы словом выдам свой ужас и посмею сказать правду, то никто кроме саорцев не выйдет живым из-за стола.

Обед продолжался…

Наша семья, Вилсоны и четыре чудовища из Саоры, которые как ни в чем не бывало разговаривали, улыбались, учтиво ухаживали за своими женами.

И только я видела их настоящих.

Хищников. Обманчиво ленивых сытых котов, которые неспешно играли мягкими лапками с ни о чем не подозревающими мышками. И выпустят они когти или нет – зависело только от меня.

Мне было жарко. По виску медленно стекала капля пота, но я даже не могла промакнуть ее салфеткой. От страха я не ощущала своего тела. Оно то застывало, становясь жёстким словно металлический прут, то превращалось в желе.

Сложно дышать. Еще сложнее не трястись.

Тем временем Анни устала кричать и теперь беззвучно рыдала, а ее «оболочка» смотрела на своего мужа, улыбалась и льнула к нему восторженной влюбленной кошкой. Дина все так же спала. Дарина сидела, молча опустив взгляд.

А спектакль продолжался.

Саорцы играли роль хороших мужей и учтивых собеседников, но я видела насмешку в огненных глазах.

Насмешку и снисхождение. Их забавляло происходящее, забавляло то, что окружающие не догадывались кто перед ними. Их забавляло то, что их считали хорошими.

А они не были хорошими.

Они были чудовищами!

Улыбчивый муж сестры, как обычно травил байки, и мои родители смеялись до слез, не догадываясь о том, что он делал с их дочерью. Медленно вытягивал жизненные силы, смакуя каждый глоток и не видя в этом ничего зазорного.

Сколько еще у нее времени?

Дарина была замужем чуть больше года. Анни два. Дина три, и я была уверена, что последняя не доживет до следующей весны.

– Милая, все в порядке? – внезапно спросила мама, – ты так странно смотришь на сестру.

– Наверное, завидует моей прическе, – беспечно рассмеялась Дарина, а Шайрис ласково ей улыбнулся. Красивый, обаятельный сукин сын, с пылающей заинтересованной бездной во взгляде.

– Простите, я задумалась, – сдавленно сказала я, откладывая вилку в сторону.

– Тебе не понравился десерт? – всполошилась Марта.

– Нет-нет, что вы. Было очень вкусно, просто…

Просто рядом с чудовищами не было аппетита.

Инстинкты кричали, что надо бежать, а головой я понимала, что никто не позволит мне этого сделать. Шаг влево, шаг в право – и все. Обманчиво добродушные коты покажут свои когти. Больно будет всем.

А потом случилось то, чего я не могла представить в самом дурном сне.

Кириан, чье присутствие ощущалось острее прочих, внезапно произнес:

– Через неделю я должен буду вернуться в Саору. Сами понимаете, служба. И когда мне снова доведется побывать в Калирии – неизвестно…

Голос у него был тихий, спокойный, глубокий, но от того, что перекатывалось на заднем плане, меня бросало в жар. Чтобы он сейчас ни сказал – это будет конец.

Хотелось кричать: замолчи, не смей! Но с губ не слетело ни звука.

– Поэтому я не собираюсь тратить время в пустую, – он обернулся к моему отцу, – и хочу попросить руки вашей дочери.